3. Распространение русского народа. Евразия как его естественная область

В ХУШ и XIX веках германские и русские географы ввели чисто произвольное деление России на две части — так назы­ваемую Европейскую Россию и Азиатскую Россию. Это пред­ставление не только не обосновано и не оправдано историче­ски,— оно вводит в заблуждение и географически. Ведь со­гласно этой теории Уральские горы являются восточным пределом Европейской России. Однако самое поверхностное рассмотрение показывает, что Урал не служит естественной границей и не может быть таковой. Никто не может изменить тот факт, что географически Европейская и Азиатская России едины. По обе стороны Урала находятся те же самые зоны тундры, лесов и степей, сыгравшие одинаково важную роль в

развитии русского народа. Урал по своей топографической и геологической специфике в действительности не разделяет страну, а тесно связывает восточную и западную части России в единую (насколько это возможно) Евроазиатскую Россию.

Россию мы рассматриваем как географическое единство — Евразию, но этот термин будет малопонятен без прояснения неправильных концепций, которые громоздятся вокруг него. В моем употреблении термин Евразия выражает не неопреде­ленную социо-историческую комбинацию Европы и Азии, а громадную специфическую географическую область земного шара в центре континента. Она состоит из целого ряда боль­ших, соединенных между собой равнин (Белое море, Кавказ­ская, Западносибирская и Туркестанская).

Эта громадная область в свою очередь делится на несколь­ко вытянутых по широте полос, которые отличаются друг от друга главным образом вегетационными периодами растений и плодородием почв. Большую зависимость российской исто­рии от этих факторов лучше уяснить с самого начала изуче­ния.

Вдоль арктического побережья протянулась тундра —хо­лодная, безлесная и малопригодная к обработке земля. Сразу же за ней, ниже, лежит зона густых лесов. Ее южная граница начинается южнее Карпат и проходит приблизительно по ли­нии Киев — Казань — Тюмень к Алтайским горам. Оттуда она продолжается вдоль северного края монгольских степей и пустынь. Южнее лесов лежат степи — обширные равнины черной земли (чернозема). Самой южной является Арало-Кас-пийская и Монгольская пустынная зона, которая, подобно се­верной тундре, широка на востоке, а к западу сужается и, на­конец, исчезает.

Все эти обширные пространства Евразии были заняты рус­скими в ходе длительного исторического процесса. Когда рус­ский народ впервые появился на исторической арене в период между Ш и IX веками, он занимал только западный угол Ев­разии к северу от Черного моря. Из этой небольшой террито­рии, двигаясь на восток в направлении восхода солнца, рус­ские поселенцы к 1650 году достигли берегов Тихого океана, а двумя столетиями позже оказались у Тянь-Шаня в Централь­ной Азии. Как в этом великом движении на восток, так и в вы­дающемся сопротивлении, которое русский народ проявлял в отражении атак соседей, удерживая западную границу вдоль Карпатских гор, он продемонстрировал много мужества и ре­шительности.

12

13

Фундаментальная необходимость, которая направила рус­ский народ на восток, кроется глубоко в истории, ее нелегко свести в какой-то параграф. Это совсем не «империализм» и не проявление мелких политических честолюбий российских государственных деятелей. В конечном счете, может быть, это необоримая логика географии, которая лежит в основе всей истории.

4.Влияние географического фактора на расселение русского народа. Кочевые племена Евразии

Все цивилизации являются в некоторой степени результа­том географических факторов, но история не дает более на­глядного примера влияния географии на культуру, чем исто­рическое развитие русского народа. Как мы уже видели, Евра­зия четко делится на четыре зоны. Две из них, занимающие центральное положение,— леса на севере и степи, раскинув­шиеся ниже их на юге, — развили две доминанты культур­ной модели, на которой основывается русская цивилизация. Сегодня эти зоны бывает трудно дифференцировать, посколь­ку за века они слились в единую обширную сельскохозяйст­венную область, но в древние времена леса и степи были раз­делены очень' четко. Суровая и трудная для жизни, иногда почти непроходимая область лесов была первоначально насе­лена охотниками, рассеянными на большом расстоянии друг от друга и организованными в небольшие независимые госу­дарства. В свою очередь степи представляли собой обширные открытые пространства. Конные наездники легко странство­вали по ним, и временами там образовывались громадные го­сударства, базировавшиеся на их кочевом образе жизни.

Роль, сыгранная в истории кочевниками, заслуживает осо­бого разбора. Слишком часто культурный уровень кочевни­ков представляется как неизменно низкий, а их участие в ста­новлении современного общества — как негативное. Конеч­но, такое обобщение неверно. Культурный уровень кочевни­ков, подобно всем другим, не был постоянным и абсолютным. Он варьировался в зависимости от конкретного народа, време­ни и места. Монгольские племена являются удачным приме­ром. Их история отчетливо демонстрирует значительный про­гресс в политических и социальных формах и организациях в период между ХП и XIII столетиями. История заполнена слу-

чаями, когда две и больше группы кочевников жили рядом при различных стадиях культурного развития.

Итак, будет хорошо, если мы запомним, что «кочевничест-gQ^ — _не определение качества, а описательный термин, обозначающий тип цивилизации, но не характеризующий состояние развития.

Роль кочевых народов в культурной истории Евразии — и в особенности в древнем мире — была огромной. В те дни в ми­ре существовали три принципиальных центра земледельче­ской цивилизации: один — на Дальнем Востоке, в Китае, другой — в области Центральной Азии, он назывался Хорез­мом. Третий был в бассейне Средиземноморья, на юго-западе.

Между этими областями с оседлым населением лежат сте­пи — сфера кочевников. Этот обширный регион, который вдоль своей южной границы незаметно переходит в пустыню, служил кочевникам так же, как море — приморским наро­дам. Здесь под рукой были богатые, гостеприимные источни­ки средств существования, а далее за горизонтом — опасная дальняя дорога, которую преодолевали только отважные мир­ные торговцы. И отряды воинов мчались на своих быстрых ло­шадях в молниеносные набеги ради грабежа. Но с чем бы ни приходили кочевники — с миром или с войной, веками они поддерживали связи между рассеянными очагами оседлой цивилизации. Лошади, рогатый скот, шкуры и шерсть, кото­рые являлись продуктом их стад и табунов, были необходимы для экономики их далеко разбросанных соседей. И в свою оче­редь кочевые племена получали от них зерно и другие земле­дельческие продукты, в которых они нуждались. В дополне­ние к этому разбогатевшие владельцы табунов и племенные вожди часто приобретали художественные изделия, дорогое платье, золотые и серебряные сосуды, драгоценные и недраго­ценные украшения. Со временем в племенной организации выделились большие мастерские, и ремесленники занялись изготовлением оружия, утвари, упряжи и богато украшенной экипировки. Торговлей и грабежом племена могли время от времени в своих шатрах собирать большие богатства. Но, что бы ни происходило в их экономике, они скитались вдоль и по­перек по степям, перевозя в своих караванах элементы всех цивилизаций, с которыми они соприкасались.

Помимо обычных и постоянных контактов, развивавших­ся внутри этих обществ, по степям время от времени прокаты­вались громадные волны миграции. Перед началом нашей эры центральный регион, лежащий между Черным морем,

14

Кавказом и Хорезмом, был занят скифами, в то время как во­сточнее линии между Хорезмом и Китаем обитали гунны. В IV и V веках гунны покатились волной на запад, пытаясь за­хватить контроль над всей областью степей и стать главным посредником между Востоком и Западом. Несколькими века­ми позже попытались добиться того же монголы. Под води­тельством Чингисхана и его преемников они в XIII веке оказа­лись способными основать империю, которая раскинулась от Тихого океана до Балкан. Каждое из этих нашествий прино­сило новую культурную модель, и каждое, когда вторгнув­шихся изгоняли спустя годы или столетия, оставляло свой не­изгладимый отпечаток на территории, которая стала Россией.