Лекция 9. Западный тип личности.

Современный западный тип личности исследуется не только в философии, но и в современной социологии и экономической науке. В них утвердилась теоретическая модель «экономического человека», индивида, наиболее соответствующего условиям западного общества. Данная модель применяется для описания и объяснения поведения индивида в условиях рынка. Модель экономического человека содержит три группы факторов, определяющих поведение индивида: представление о цели действия, средствах ее достижения (материальных и идеальных) и тех процессах, благодаря которым средства приводят к достижению целей.

Общая схема модели экономического человека, отражающая точку зрения, принятую большинством современных исследователей, следующая:

– человек независим. Это атомизированный индивид, принимающий самостоятельные решения, исходя из своих личных предпочтений;

– человек эгоистичен. Он в первую очередь заботится о своем интересе и стремится к максимизации собственной выгоды;

– человек рационален. Он последовательно стремится к поставленной цели и рассчитывает сравнительные издержки того или иного выбора средств ее достижения;

– человек информирован. Он не только хорошо знает собственные потребности, но и обладает достаточной информацией о средствах их удовлетворения.¹

Следование эгоистическому интересу и принцип максимизации выгоды рассматривается как главный мотив человеческого поведения. Нравственные мотивы, естественно, не отвергаются, но в анализе экономического поведения не принимаются в расчет.²

Создавая абстракцию экономического человека, экономисты решают свою собственную проблему: объяснить поведение человека в сфере рынка, т.е. когда он вступает в отношения обмена. Но дело в том, что в настоящее время экономический способ мышления распространяется и на те сферы и отношения, которые по сути рыночными не являются. Данный способ мышления становится преобладающим, а экономический мотив – главным мотивом поведения, который пронизывает всю социальную жизнь.

«Чтобы понять это, – пишет П.Штомпка, – достаточно выйти на улицу любого современного города и присмотреться, что чаще всего делают люди. Несомненно, бросятся в глаза две вещи: чаще всего они работают и что-нибудь покупают. По дороге они еще заходят в банки, маклерские конторы, обменные пункты. Большая часть их жизни протекает в сфере экономических дел и проблем, в сфере экономики, производства и потребления. Деньги и товары становятся главным мотивом их жизни – предметом их потребностей, целью их намерений, темой взаимных договоренностей, объектом взаимодействий и сделок. Даже ценность отдельного человека нередко измеряется тем, какое количество разного рода благ (товаров) и денег он сумел добыть и накопить за свою жизнь».³

Тем самым экономический человек из абстракции экономической науки превращается в реальность, становится преобладающим типом личности в современном обществе. Основные мотивы его деятельности – зарабатывать, покупать, потреблять.

Социологи и философы отмечают важный сдвиг, который произошел в ментальности современного индивида. Он больше не стремится много работать для расширения «дела», экономя непроизводственные расходы и сокращая потребление, как это было в XVIII-XIX веках. Наоборот, потребление становится ведущим мотивом, причем потребление не отложенное на потом, а «здесь и сейчас». Западная буржуазная протестантская культура вплоть до начала ХХ в. репрессировала «принцип удовольствия», заставляя человека быть волевым, дисциплинированным, упорным в деле, которым он занимается, в достижении высокого общественного статуса, уважения окружающих.

Современное общество – общество потребления. Это означает, что радикально меняются, по сравнению с предшествующим периодом, основные смысложизненные ориентиры. На первый план выходит не производство товаров, а производство потребностей. Этим занимаются, в первую очередь, СМИ – реклама, прямая или косвенная. Американский экономист Дж.де Грааф пишет: «Около сорока миллиардов почтовых каталогов по 150 штук на каждого человека, наводнили наши дома за прошедший год, предлагая купить все что угодно, начиная с супа и кончая орехами (холодильниками, нижним бельем). «Купи сейчас, заплати потом», – призывают они».¹ Он отмечает также, что впервые в человеческой истории основной объем информации, получаемый детьми, исходит от организаций, чья цель заключается в том, чтобы нечто детям продать, а не от семьи, школы, церкви. Среднестатистический двенадцатилетний ребенок в Соединенных Штатах сорок восемь часов в неделю подвергается атаке коммерческих рекламных сообщений.

В условиях изобилия товаров на первое место выходит престижное потребление, когда новые товары покупаются не потому, что они необходимы, а из страха отстать от других и выглядеть неудачником. Исследования показывают, что большинство американцев сравнивает себя с коллегами по работе или с телегероями, думая о том, что «нужно» купить. Де Грааф отмечает, что после окончания Второй мировой войны американцы были вовлечены в процесс лихорадочной траты денег, беспрецедентной по интенсивности, и до безумия нагружались товарами последние несколько лет экономического роста. Например, американцы тратят больше денег на обувь, драгоценности и часы (80 миллиардов долларов), чем на высшее образование (65 миллиардов долларов). Он также отмечает, что в 1986 году Америка еще насчитывала больше высших учебных заведений, чем торговых центров. Не прошло и пятнадцати лет, как число торговых центров стало более чем вдвое превышать число высших учебных заведений. Торговые центры заменили собой церкви как символ культурных ценностей. Действительно, семьдесят процентов американцев еженедельно посещает торговые центры, и это больше, чем число людей, регулярно бывающих в церкви. К этому можно добавить, что, по признанию социологов и экономистов, на Западе религиозные праздники, в частности Рождество, все больше превращаются в коммерческие праздники.

Современным эквивалентом готических соборов являются торговые мегацентры, которые постепенно приходят на смену торговым центрам меньшего размера, притягивая покупателей из все более отдаленных мест.

Но парадокс в том, что потребление все большего количества товаров приводит к росту неудовлетворенности. Американские психологи говорят о том, что в 50-е годы американцы ощущали себя более богатыми и счастливыми, чем сейчас.. «Большинству американцев в наши дни и в голову не приходит, что они живут среди изобилия, – говорит психолог Пол Уочтел, – хотя, даже рассуждая в терминах валового внутреннего продукта, мы сейчас имеем вдвое больше того, что имели тогда. В каждом доме вдвое больше вещей. Однако ощущение изобилия, благополучия ничуть не сильнее, а даже слабее, чем прежде».

Американское «общество заражено жадностью. Это худшая из инфекций», – считает доктор Адамс. Хождение по магазинам и сам процесс покупки товаров для многих становится любимым занятием, заполняющим пустоту и скуку существования.

Ориентация на потребление приводит к тому, что, несмотря на высокие доходы, большинство американцев не имеют накоплений и живут в долг. Экономисты указывают на то, что у большинства американцев отсутствует сколько-нибудь значительный запас средств. У шестидесяти процентов семей в США так мало денег в запасе, что в случае потери работы они смогут поддерживать привычный уровень жизни не дольше месяца.

Еще один парадокс жизни современного западного общества состоит в том, что технический прогресс и изобилие товаров не делают жизнь легче. Экономический рост влечет за собой глобальное обострение недостатка времени.

Жизнь становится все более напряженной. Американский социолог Дж.Селент пишет «От многих людей мы постоянно слышим одно и то же: я не вижу жизни. Я просыпаюсь утром. У меня впереди повседневные заботы, забота о престарелых родственниках, 40 минут я добираюсь до работы. Я должен работать допоздна. Поздно вечером я возвращаюсь домой, где меня ждет стирка и счета на оплату. Я запихиваю что-нибудь в микроволновую печь. Затем, усталый до изнеможения, я отправляюсь спать. Утром я просыпаюсь, и все повторяется с самого, начала».¹

Создав изобилие товаров, западная цивилизация породила невиданный ранее дефицит – дефицит времени. Крылатая фраза «время деньги» точно характеризует сложившуюся ситуацию: есть деньги, но нет времени. Но и деньги тоже оказываются виртуальными. Их тоже нет, а есть долги. Западный экономический человек втянут в гонку потребительства, но чем больше он работает, тем больше у него растут долги, чем больше он покупает вещей, тем меньше у него времени, чтобы ими пользоваться. Так на что же тратится жизненная энергия?

В результате технического прогресса не происходит уменьшения количества рабочего времени. Де Грааф пишет: «Мы думали, что должно было произойти обратное: те успехи, которые были сделаны в технике, автоматике, кибернетике, должны были увеличить количество нашего свободного времени и уменьшить количество рабочего. Футурологи предсказывали, что к концу XX века у нас будет столько свободного времени, что мы не будем знать, на что его употребить. Мы добились развития техники, но мы не освободили себе время. У нас есть компьютеры, факсы, сотовые телефоны, электронная почта, автоматы, экспресс-почта, автострады, реактивные самолеты, микроволновые печи, еда быстрого приготовления, фотографии, которые делаются за один час, цифровые видеокамеры, замороженные вафли, быстрое это, и быстрое то. Но у нас меньше свободного времени, чем было тридцать лет назад».¹

Американцы с полной занятостью работают в среднем на 160 часов – а это целый месяц – больше, чем в 1969 году. Это не только люди с высокими доходами, которые всегда тратили на работу гораздо больше времени, но и представители среднего класса, нижнего класса и просто бедные люди. Согласно данным Международной организации труда, в октябре 1999 года Соединенные Штаты превзошли Японию как современное индустриальное государство с самым длинным рабочим днем. Сорок два процента работающих американцев утверждают, что к концу дня чувствуют себя выжатыми, как лимон. Шестьдесят процентов говорят, что хотели бы снизить темп жизни и жить менее напряженно.

Рынок все более разрушительно воздействует на семью. «Рынок в истинном смысле враждебен семье, – утверждает Г.Стентон – Рынок должен расширяться. Он должен привлекать новых потребителей. И, как это ни прискорбно, он добивается привлечения новых потребителей любой ценой».² Стремление расширять сбыт продукции приводит к тому, что рекламные агентства детей настраивают против родителей, еще сильнее подрывая тем самым основы семейной жизни. Маркетологи в открытую рассматривают родителей как помеху, а их попытки защитить своих детей от коммерческого давления – как то, что необходимо нейтрализовать. На конференции по маркетингу, проводившейся в 1996 году в Диснейленде разрабатывалась стратегия, согласно которой следует изображать родителей в виде несовременных людей, которым не хватает ума, чтобы понять, как их дети нуждаются в предлагаемых рекламодателями товарах. Во время недавнего социологического опроса девяносто три процента девочек-подростков назвали делание покупок своим любимым занятием. Менее пяти процентов обозначили в качестве такового «помощь другим людям». В 1967 году две трети студентов американских колледжей сказали, что «формирование ясной жизненной философии» является «очень важным» для них, тогда как меньше одной трети заявили то же самое о «зарабатывании большого количества денег». В 1997 году эти цифры поменялись местами.

В результате этих процессов сформировался индивид, которого назвали homo sapiens consumens – человек разумный потребляющий. Американский экономист В.Ропке говорит, что homo sapiens consumens теряет из виду все, что составляет человеческое счастье, кроме денег и преобразования их в товары.

В 70-80-е годы ХХв. многие западные социологи считали, что новое постиндустриальное общество решит все проблемы материального характера, перейдет в постэкономическую стадию. Но сейчас очевидно, что несмотря на все успехи экономики, мир не станет постэкономическим – свободным от экономических проблем. Не становится он и посткапиталистическим – усвоившим достижения капитализма, но порвавшим с его недостатками, как это первоначально предполагалось. В.Г.Федотова отмечает, что «идея прибыли и вера в то, что сегодня можно купить все, включая жизнь и здоровье, и за все надо платить – превосходит корыстные намерения капитализма предшествующего этапа. Особую роль – проводника этой идеологии, коммерческого предприятия, строящего на ней свою деятельность посредством оплачиваемой рекламы и «воспитателя» консьюмеристски ориентированных масс играет телевидение».¹

Глобализация приводит к тому, что синдром потребительства внедряется в развивающиеся страны, где миллионы людей стремятся подражать стилю жизни общества потребления. Д.Кортен, автор книги «Когда корпорации управляют миром», пишет: «В моей карьере я концентрировался на тренировке управленческих кадров, чтобы создать эквивалент нашей экономики высокого потребления в разных странах по всему миру. В процессе глобализации вся корпоративная система нацелилась на включение каждой страны в общество потребления. При этом делается очень сильный акцент на то, чтобы повлиять на детей, чтобы с самого начала формировать их систему ценностей и убедить их, что прогресс определяется потреблением».² Постепенно Кортен начал осознавать, что его усилия приносят больше вреда, чем пользы. «Я увидел, что то, продвижением чего я занимался, не работало и не могло сработать. Жизнь многих людей сделалась в результате более трудной. Мы видели, как загрязняется природа, мы видели, как разрушаются культуры и рвется сама ткань общества».

То, к чему пришло современное западное общество, можно резюмировать высказыванием американского психолога Д.Майера: «Сейчас – больше, чем когда-либо, мы обладаем большими домами, но разрушенными семьями, имеем высокие доходы, но низкий моральный уровень, защищенные права, но пониженное уважение друг к другу. Мы преуспели в зарабатывании себе на жизнь, но часто терпим поражение в строительстве этой жизни. Мы радуемся своему процветанию, но томимся от отсутствия цели. Мы заботимся о своей свободе и, в то же время, страстно желаем установить контакт с другими людьми. В наш век достатка мы испытываем духовный голод».³ Многие ученые считают, что американский гоночный стиль жизни уже близок к своему краху. Он пытается удовлетворять нематериальные нужды с помощью материальных товаров – стратегия, обреченная на провал.

Таким образом, основным типом личности на Западе становится экономический человек, эволюционирующий в человека потребляющего. Рациональный свободный индивид как теоретический конструкт либерального проекта в реальности оказался индивидом, подчиненным иррациональной страсти «иметь». Устремившись по пути удовлетворения естественных потребностей, он превратил весь мир, в том числе и других людей, в средство удовлетворения собственных потребностей.

Мы выделили основные тенденции изменения западного типа личности в современных условиях. Понятно, что мы не можем рассматривать эту проблему во всех ее аспектах. Важно исследовать тенденции развития западной свободы, а также последствия этого процесса, его влияние на жизнь человека и общества.

Ф.Фукуяма отмечает, что начиная с 60-х годов по Западу прокатился ряд движений за либерализацию, которые добивались того, чтобы сделать индивида свободным от ограничений, налагаемых множеством традиционных социальных норм и правил морали. Сексуальная революция, требование равных возможностей для женщин и феминистское движение, движение за права геев и лесбиянок распространились по всему западному миру. Все эти движения добиваются освобождения личности от удушающих общественных ожиданий, от различного рода ограничений, которые сковывали выбор.

Но как вскоре обнаружилось, культура неограниченного индивидуализма, в которой ломка правил становится единственным правилом, создает серьезные проблемы.¹

По мнению Ф.Фукуямы, общество, ориентированное на то, чтобы постоянно действовать наперекор нормам и правилам во имя роста индивидуальной свободы выбора, оказывается все более дезорганизованным, атомизированным, изолированным и неспособным выполнять общие цели и задачи. Оно сталкивается с пренебрежением людей родительскими обязанностями, с отчуждением соседей, с отказом граждан от участия в общественной жизни. Немецкий социолог З.Бауман фиксирует появление индивида, которого было бы уместным назвать «негативным» – отщепившимся от социальной ткани, от мысли о «другом», от ощущения, что «свобода кончается на кончике носа другого», лишенным чувства солидарности и ответственности, ставящим только краткосрочные задачи.² Согласно Бауману, индивидуализированному обществу присущи три характерные черты: утрата человеком контроля над социальными процессами; незащищенность его перед переменами, которые он не в состоянии контролировать и перед ситуацией неопределенности, в которой он должен жить; следующая отсюда неспособность человека к планированию и достижению долговременных целей, жизненных стратегий и подмена их немедленными, пусть и не столь существенными, результатами.

В работе «Великий разрыв» Ф.Фукуяма исследовал тенденции изменения социального капитала в западном обществе. Он показал, что при переходе от индустриального к информационному обществу происходит разрыв в социальных ценностях. По его мнению, в социальной и моральной сферах произошли неблагоприятные изменения, которые ослабляют связи, скрепляющие общество в единое целое.

Ф.Фукуяма рассмотрел три наиболее важных типа данных для измерения тенденций в изменениях социального капитала в развитых странах, начиная с 50-х годов: (1) данные о преступности; (2) данные о состоянии семьи, включая рождаемость, браки, разводы, незаконнорожденных детей; (3) данные опросов по доверию, ценностям и гражданскому обществу. Он отмечает, что начиная примерно с 1965 года преступность непрерывно растет, семья разрушается, доверие снижается. Данные изменения имели место практически во всех развитых странах, за исключением Японии и Кореи.

Социальная деструкция проявилась также в том, что в 90-е годы расцвело публичное пьянство, а также попрошайничество и бродяжничество.

Ф.Фукуяма отмечает, что между 50-ми и 90-ми годами в США и других западных странах произошли огромные перемены в ценностях.. Эти перемены в нормах и ценностях сложны, но могут быть подведены под общую рубрику возрастающего индивидуализма. В современных обществах степень свободы выбора для индивидов чрезвычайно возросла, в то время как узы, связывающие их с системой социальных обязательств, заметно ослабли.

Ф.Фукуяма считает, что общих ценностей, которые бы разделялись членами общества, стало меньше, а соперничества среди групп – больше.

По его мнению, доверие подрывается чрезмерным эгоизмом. Трудно непосредственно измерить уровень эгоизма, но мнение, что люди стали более эгоистичными, в последнее время среди американцев определенно крепнет. Опрос старшеклассников показал, что в период между 1976-м и 1995 годами происходило неуклонное падение доверия к людям, веры в их честность и готовность прийти на помощь.

Общий вывод автора: «Великий Разрыв характеризуется растущим уровнем преступности и социальной дезорганизации, упадком семьи и родственных отношений как источников социальной сплоченности и снижающимся уровнем доверия. Начиная с 60-х годов все эти изменения стали происходить в большинстве развитых стран и протекали очень быстро по сравнению с изменениями общественных норм, происходившими в более ранние периоды. Отмечено, что для Японии и Кореи характерны значительно более низкий уровень роста преступности и распада семей. Приведенные данные рисуют поразительную картину растущей дезорганизации».¹

Социологи и философы приходят к выводу, что основная причина деструкции современного западного общества – либертаризм, требование неограниченной свободы, которое разрушает общественную солидарность и нормы.

На наш взгляд, такое объяснение является достаточно поверхностным. Возникает иллюзия, что проблемы западного общества рождаются избытком свободы. Отчасти это верно, если сравнивать современного индивида с индивидом традиционного общества. У современного человека гораздо больше возможностей выбора, больше свободы. В то же время необходимо учитывать то, что свобода и несвобода – явления конкретно-исторические и взаимосвязанные. Свобода в одном отношении всегда оборачивается несвободой в другом.

Уже древние знали, что зависимость от собственных потребностей – худший вид зависимости. Рыночное общество освобождает от традиционных связей, от привязанности к месту, семье, сословию, профессии. Но одновременно оно лишает индивида гарантий существования и заставляет его постоянно отстаивать свое право на жизнь, поскольку другие всегда готовы это право оспорить. Идет постоянная борьба за ресурсы, за собственность. Индивид зависим от рыночной стихии не меньше, а возможно больше, чем раньше он зависел от стихий природы. Поэтому свобода в рыночном обществе – это свобода участвовать в борьбе за собственность, в борьбе за господство, а в основе этой борьбы – жажда иметь, господствовать, удовлетворять любые свои желания.

Высокая культура со времен Сократа считала такую свободу худшим видом зависимости, зависимостью от собственных неразумных желаний. Она утверждала другую свободу – свободу от собственного эго, от желания господствовать, подчинять себе окружающий мир.

Современное западное общество выдает рациональный эгоизм за нечто естественное, свойственное человеку от природы. На самом деле рациональный эгоизм упорно создавался на протяжении примерно трех столетий, пока не стал умонастроением, присущим подавляющему большинству представителей западной цивилизации. Долгое время рациональный эгоизм был исключением, этосом предпринимателей, составлявших небольшую часть населения. Но во второй половине ХХ века человек экономический стал массовым типом личности, поскольку этот эталон был принят массовыми слоями. Это стало причиной Великого Разрыва. Традиционная система ценностей была в значительной степени разрушена. Причина этого, на наш взгляд, не избыток свободы, как считают ряд социологов и философов, а внедрение в массовые слои предпринимательского этоса, системы ценностей экономического человека. Это приводит к распространению рыночных отношений на нерыночные сферы социума. Стремление к выгоде вытесняет традиционные ценности, которые преобладали в сфере семейных отношений и присутствовали в других жизненно важных сферах.

«Рынок» все больше подчиняет себе «храм». Храм и рынок – противоположности, между которыми всегда были напряженные отношения. В данном контексте «храм» и «рынок» рассматриваются как важнейшие социальные институты западного общества, в рамках которых формируются различные типы социальных отношений и регулирующие их формальные и неформальные нормы. Эти нормы и типы отношений формировали определенные качества индивида, которые позволяли ему сохранять равновесие как на уровне индивидуальной субъективности, так и на уровне общества в целом: «в христианском храме производятся сердечность, душевность, сострадание, соучастие и единство людей. Благодаря пространству храма религия обретает способ воплощения веры. Напротив, на рынке человек формировался как автономный индивид, конкурирующий с другими. Там формировались иные чувства: зависть, агрессия, жадность и т. п. Рынок также привлекал чужестранцев, культура которых угрожала единству нации. Рынок разрушал моральное единство, собираемое в храме».¹

В современном западном обществе возобладало представление, что в споре о ценностях, о том, что такое хорошо и что такое плохо, ни одно мнение не может считаться лучше других. В иерархии ценностей толерантность оценивается весьма высоко, а стремление оценивать людей по своим собственным моральным или культурным меркам считается смертным грехом.

Прежняя высокая гуманистическая культура поглощается рынком и вытесняется развлечением. В культуре больше нет верха и низа, она становится плоской, ее ценность измеряется ценой, которую за нее готовы заплатить.

Западная культура практически снимает проблему ценностного обоснования действий человека. Индивид «встраивается в мир» через рынок, который удостоверяет осмысленность его действий, если эти действия вознаграждаются. В противном случае действия бессмысленны. Можно делать все, что угодно, если это продается. Например, можно быть успешным разработчиком видеоигр для детей с элементами жестокости и насилия: они пользуются повышенным спросом. При этом вопрос о нравственном смысле обычно не возникает, поскольку отсутствуют достаточно четкие критерии добра и зла. В рыночном обществе место добра занимает польза, «добром» можно считать то, что удовлетворяет потребности. Точкой отсчета становится отдельный индивид, выше которого нет ничего.

Сформированный на Западе экономический человек – рациональный эгоист, стремящийся к «максимизации выгоды» – утратил важнейшие жизненные ориентиры. Он утратил главную способность – способность различать добро и зло.

Свобода от ограничений – главный бренд современной западной культуры, ее основная интенция. Культура не может предложить человеку никакой содержательной идеи или достойной цели, а вместо этого – пустое пространство свободы, которое каждый заполняет, как хочет.

Когда нет Абсолютов, тогда нет вершин в сфере духа, а есть рыночная площадь, на которой разложены различные товары, и есть потребители, выбирающие товар по вкусу.

Прежнее разделение верха и низа, культуры высокой и низкой, практически исчезло, а, следовательно, нет лестницы восхождения, совершенствования, движения к высшему. Ф.Фукукяма отмечает, что либеральная демократия в ее англосаксонском варианте является усилением некоего вида холодной расчетливости за счет прежних моральных и культурных горизонтов. Вместо органической моральной общности со своим языком «добра и зла» индивид должен усвоить новую совокупность демократических ценностей, главная из которых – толерантность.¹

Высокая культура давала образец, идеал, который указывал человеку направление движения, позволял различать добро и зло. Но когда рынок подчиняет себе храм, тогда все превращается в товар, а человек больше не видит целостности мира. Он видит множество товаров, которые всячески стремятся завладеть его вниманием и вообще всей его жизнью. Им он отдает время своей жизни, но товаров слишком много, а жизнь коротка. Надо успеть. Спешка – основное переживание современного человека. Он в спешке живет и в спешке умирает, так никуда и не добегая. Высокая культура в прежние времена давала возможность остановиться, хотя бы на время выйти из жизненной гонки и увидеть мир как целое. Но современное общество считает не рациональным тратить время на остановки, оно знает только движение и борьбу. Благодаря этому создается огромное количество товаров, а человеческая жизнь упрощается до трех основных движений: работать, покупать, потреблять.

Рынок создает экономического человека – особый тип личности, главными характеристиками которого являются индивидуализм, рационализм, стремление к выгоде. В обществе преобладающими становятся функциональные связи, а другой воспринимается как средство удовлетворения потребностей. Лишними и обременительными оказываются отношения дружбы, любви, верности, родства. Западный индивид «поддерживает деловые связи, полезные и нужные ему знакомства, имеет круг друзей, с которыми особо не сближается. Даже будучи убежденным в чьей-то полной расположенности, он относится к этому человеку как к постороннему, не говоря уже об остальных. Это – психотип бизнесмена, несмотря на то, что он объективно нуждается в сотрудничестве, а субъективно в дружбе и близости. Никакие дела и никакие слова не могут вырвать его из толстого слоя льда, в который он вмонтировал себя, если ты не член его семьи. Чувства, симпатии, дружба – все ничто перед строительством индивидуальной корпорации и внутрисемейных отношений, которые, увы, тоже ненадежны».¹

Внешний мир воспринимается как чуждый и враждебный. Его надо покорять, подчинять своей воле, переделывать в соответствии со своими потребностями. Высокая культура всегда была противовесом подобным устремлениям. Она противостояла эгоизму, ведущему к конфликтам и разрушению связей, учила видеть мир как целое, сохранять это целое, а не бороться с ним. Отказавшись признать нечто более высокое, чем отдельное Я и его потребности, сознательно культивируя эгоизм как нечто естественное, свойственное человеку от природы, современное общество, как считал английский философ Б.Рассел, оказалось зараженным серьезной болезнью: человек почувствовал себя почти что Богом, т.е. впал в определенный вид сумашествия. Б.Рассел считал это главной опасностью нашего времени, грозящей социальной катастрофой. Великий Разрыв, о котором говорит Ф.Фукуяма, подтверждает выводы Б.Рассела, сделанные несколько десятилетий назад.

Таким образом, мы можем выделить две противоречивые тенденции в развитии западного социума, которые оказывают влияние на формирование соответствующих личностных качеств индивида:

1. Происходит расширение сферы рынка, где отношения основаны на договоре и взаимной выгоде, что ведет к разрушению традиционных связей и возрастанию степени свободы от различного рода ограничений, в том числе и от ограничений культуры.

2. В то же время индивид оказывается все более ограниченным в своих проявлениях, поскольку рынок диктует ему свои нормы и правила жизни. Он свободен в своем выборе, но выбор в сущности один: надо много зарабатывать и много покупать. Именно этот смысл вкладывается в понятие успеха.

Следствием первого является атомизация общества, индивидуализм, поверхностность связей, их временный характер. Современное общество превращается в общество кочевников. Возрастает неопределенность, неустойчивость, риски. Будущее утрачивает свою функцию организации настоящего, преобладает ориентация на здесь и сейчас.

Следствием второго – преобладание экономического способа мышления, коммерциализация связей, ориентация на постоянный рост потребления, возрастание задолженности по кредитам, дефицит времени, стрессы, напряженность существования и т.д.

Все это говорит о том, что свободный, рациональный индивид, ставящий перед собой разумные цели и успешно их достигающий – идеальный тип (в веберовском смысле), существующий в рамках «либеральной утопии». Реальный западный индивид хотя и разрушил прежние социальные ограничения и стал более свободным, попал в новую зависимость – от рыночных правил игры. Он не может не участвовать в гонке, главный приз в которой – деньги и приобретаемые на них вещи. Главная цель – экономический рост, т.е. рост продаж, потребляемых материальных благ – оказывается иррациональной, поскольку разрушает общество и природу.

Созданный на Западе экономический человек, зараженный болезнью потребительства, способен разрушить окружающий мир ради удовлетворения собственных амбиций. Глобализация переносит его стереотипы поведения и мышления в другие регионы мира, в том числе и в Россию.

Проблема смысла и духовных ценностей становится сегодня одной из главных. Наиболее остро и ярко она проявляется в США. В своих размышлениях после поездки в Америку известный философ постмодерна Ж.Бодрийар с восхищением говорит о ее научно-технических успехах и материальных достижениях, называет ее «воплощенной утопией», раем и чудом, считает, что Европа безнадежно отстала от нее и никогда ее не догонит и т.д. Однако основную цель своего визита в Америку Бодрийар связывает с тем, чтобы увидеть «будущую социальную катастрофу» и ответить на вопрос: «Насколько далеко можно зайти в истреблении смысла». В данной перспективе Америка предстает в совсем ином свете. Бодрийар определяет ее как «обессмысленное общество», представляющее собой «вызов смыслу и глубине, вызов природе и культуре», общество обладающее «нулевой степенью культуры», находящееся «вне культуры». Он считает, что США является единственной страной, в которой «количество может восхищаться собой без всяких угрызений совести». Бодрийар также полагает, что именно в Америке надо искать «идеальный тип конца нашей культуры».

Бесспорно, эффективная экономическая модель развития крайне необходима современному обществу. Она может решить многие неотложные проблемы. Но она не может «удовлетворить духовный голод человечества, ответить на вопрос о смысле жизни». Она способна обеспечить благосостояние человека, но оно не составляет его конечную цель. «Экономика преобразует мир, но преобразует его только в мир экономики».

1 Социология: Энциклопедия. – Мн.: Книжный Дом. 2003. С.583.

1 Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма//Вебер М. Избранные произведения. М.,1990. С.81.

2 Федотова В.Г. Типология модернизаций и способов их изучения//Вопросы философии, 2002, №4. С.12.

1 См.: Абушенко В.Л. «Традиция».//Новейший философский словарь.- Мн.: Изд. В.М. Скакун. 1998. С.724.

2 См. Вебер М. Избранные произведения. – М.: Прогресс. С.20.

1 Успенский Г. Власть земли.//Соч. Т.5. С.120.

2 Там же. С. 118.

1 Успенский Г. Крестьянин и крестьянский труд//Соч. Т.5. С.40.

2 Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства.С.37.

3 Там же. С.38.

4 См. Оссовская М. Рыцарь и буржуа. С. 25-177.

1 Г. Успенский говорит о том, что «какая-нибудь керосиновая лампа или самый скверный линючий «ситчик» – и те, несмотря на свою явную ничтожность, тем не менее наносят неисцелимый вред» порядкам крестьянской жизни. «Керосиновая лампа удлиняет вечер и, следовательно, прибавляет несколько праздных часов, которые и употребляются на перекоры между бабами, главной причиной раздела и упадка хозяйства».(Указ. соч. С.54)

2 См. Зомбарт В. Буржуа..С.84-104; Оссовская М. Рыцарь и буржуа. С.370-397.

3 См. Гуревич А.Я. Указ. соч. С.234.

1 Зомбарт В. Буржуа. С.26. Пер.с нем. /Институт социологии.- М.: Наука, 1997. С.26.

1 Там же. С.142.

2 Там же. С.259.

1 Там же. С.268.

2 Модернизация//Новейший философский словарь.-Мн., Книжный Дом. 2001. С.640.

1 Новая история. Т. 1 (1640—1789 гг.) / Под ред. Б.Ф.Поршнева, С.Д.Сказкина, В.В.Бирюковича. М., 1953. С. 113.

1 Рассел Б. История западной философии. С. 680-681.

2 Локк Дж. Мысли о воспитании // Локк Дж. Соч.: В 3 т. Т. 3. М.: Мысль, 1988. С. 439.

3 Локк Д. Два трактата о правлении. С. 297.

1 Локк Д. Опыты о законе природы // Локк Дж. Соч.: В 3 т. Т. 3. М.: Мысль, 1985-1988. С. 25.

2 Локк Дж. Послание о веротерпимости. С. 100-101.

1 Там же.. С. 94.

2 Локк Дж. Послание о веротерпимости. С. 94..

1 Там же. С. 94.

2 Локк Дж. Два трактата о правлении. С. 334.

1 Локк Дж. Опыт о человеческом разумении. С. 319.

1 Рассел Б. История западной философии. С. 297.

1 Подробнее об эпохе абсолютизма см. Приложение 1.

1 Элиас Н. О процессе цивилизации. Т.2. – М.: СПб.: Университетская книга, 2001. -С.187.

1 Оссовская М. Рыцарь и буржуа.- М.: Прогресс, 1987. -С.103.

1 Новоселов В. Дуэльный кодекс: теория и практика дуэли во Франции XVI века // Одиссей. Человек в истории. -М., 2001. -С. 216-233.

1 Локк Дж. Два трактата о правлении // Локк Дж. Соч.: В 3 т. Т.3. -М.: Мысль, 1988. -С. 94.

2 Там же. -С. 334.

1 Подробнее об этом см. Приложение 2.

1 Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М.: Прогресс, 1987.

2 Бергер П. Капиталистическая революция (50 тезисов о процветании, равенстве и свободе). М.: Издательская группа «Прогресс» – «Универс», 1994. С.128.

3 В изложении концепции «дисциплинарной власти» М.Фуко мы будем опираться на его работы: Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996; Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999; История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университетская Книга, 1997.

1 Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996. С.118.

2 Там же. С.119.

3 Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999. (479с.).

1 Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университетская книга, 1997. (575с.) С.144.

2 Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университетская книга, 1997. (575с.). С.147.

1 Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университетская книга, 1997. (575с.). С.152.

2 Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университетская книга, 1997. (575с.). С.164.

1 Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999. (479с.). С.191.

2 Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996. С.179-180.

3 Там же.

1 Там же. С.184.

2 Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996.С.190.

1 Бергер П. Капиталистическая революция (50 тезисов о процветании, равенстве и свободе). М.: Издательская группа «Прогресс» – «Универс», 1994. С.128.

1 Зомбарт В. Буржуа. -М.: Наука. – 1994. -С.139-142.

1 Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. – М.: ООО «Изд-во АСТ», 2004. С.326-327.

2 Ницше Ф. Веселая наука//Соч.: В 2-х т. Т.1. М., Мысль, 1990. С.592.

1 Анализ исторической роли гегелевской «битвы за признание» проводит Ф.Фукуяма в своей работе «Конец истории и последний человек». М.: ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП Ермак. 2004.С.227-242.

2 Гегель Г.В. Феноменология духа / Георг Вильгельм Фридрих Гегель. –М.: Экспо, 2007. -С.114, 115-117.

1 Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. – Мн.: Харвест. 2005.

2 Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М.: Изд-во Моск. ун-та.. 1990. С.87.

1 0ртега-и-Гассет X. Восстание масс: СПб.: Пер. с исп. / Х.Ортега-и-Гассет. – М.: ООО «Издательство АСТ». 2001. С.15.

2 Там же. С.91-96.

3 0ртега-и-Гассет X. Восстание масс:. М.: ООО «Издательство АСТ». 2001. С.63.

4 Там же. С.61.

1 Там же. С.56.

2 0ртега-и-Гассет X. Восстание масс:. М.: ООО «Издательство АСТ». 2001. С.92.

3 Там же. С.100.

4 Там же. С.106.

5 Там же. С.87.

1 Фромм Э. Бегство от свободы: Человек для себя.-Мн.: ООО «Попурри». 1998. С.129.

2 Фромм Э. Иметь или быть? – М.. 1990. С.16

3 Фромм Э. Иметь или быть? – М.. 1990. С.19.

1 Маркузе Г.Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. М.. ООО «Издательство АСТ», 2002. С.275.

2 Там же. С.320.

1 Хоркхаймер М., Адорно Т. В. Диалектика просвещения. Философские фрагменты. "Медиум" "Ювента". М., С-Пб., 1997.

2 История теоретической социологии. В 4-х т. Т.4./ Отв. Ред. И составитель Ю.Н.Давыдов. – М.: Изд-во «Канон+» ОИ «Реабилитация». 2002. С.132-133.

1 Там же. С.133.

1 Тоффлер Э.Третья волна: Пер. с англ. / Э.Тоффлер М : ООО «Издательство АСТ», 2002.

2 Там же. С.92.

1 Тоффлер Э.Третья волна: Пер. с англ. / Э.Тоффлер М : ООО «Издательство АСТ», 2002. С.263-280.

2 Тоффлер Э.Третья волна: Пер. с англ. / Э.Тоффлер М : ООО «Издательство АСТ», 2002. С.577-598

3 Кастельс М. Могущество самобытности //«Новая постиндустриальная волна на Западе»/ ред. и сост. В.Иноземцев.

1 Инглегарт Р. Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе// «Новая постиндустриальная волна на Западе»/ ред. и сост. В.Иноземцев.

2 Инглегарт Р. Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе// «Новая постиндустриальная волна на Западе»/ ред. и сост. В.Иноземцев.

3 Этциони А. Новое золотое правило. Сообщество и нравственность в демократическом обществе// «Новая постиндустриаль­ная волна на Западе»/ ред. и сост. В.Иноземцев.

4 Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. –СПб.: Питер, 2002.

5 Гидденс Э. Трансформация интимности.-СПб.: Питер, 2004.

1 Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. -СПб.: Питер, 2002. С. 492.

2 Там же.

3 Там же. С. 489-490.

4 Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. -СПб.: Питер, 2002. С.497-506.

5 Там же.

1 Эко У. Средние века уже начались/ Иностранная литература. С.261.

2 Эко У. От Интернета к Гуттенбергу: текст и гипертекст // Интернет. М., 1998. №6-7. С. 91 – 92.

1 Там же.

2 Бодрийар Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург. 2000. С.14.

3 Бодрийар Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург. 2000. С.30

4 Там же. С.34.

5Бодрийяр Ж. Система вещей. – М.. Рудомино, 1995. – 168с.; Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака. М.: Библион – Русская книга, 2003; Бодрийяр Ж. Соблазн. – М, 2000.

1 Радаев В.В. Экономическая социология. Курс лекций: Учеб.пособие. -М.: Аспект Пресс. – 2000. -С.16.

2 Олсон М. Роль нравственности и побудительных мотивов в обществе //Вопросы экономики. -1993.- № 8. -С.31.

3 Штомпка П. Социология. Анализ современного общества.-М.: Логос, 2005. С.584.

1 Де Грааф Дж. Потребительство: Болезнь, угрожающая миру. М.: Ультра. Культура, 2003. С.37.

1 Цит. по: Де Грааф Дж. Потребительство. С.73.

1 Там же. С.77.

2 Там же. С.91.

1 Федотова В.Г. Факторы ценностных изменений на Западе и в России. Вопросы философии. 2005, №11. С.8.

2 Цит. по: Де Грааф Дж. Потребительство. С.144.

3 Цит. по: Де Грааф Дж. Потребительство. С.183.

1 Фукуяма Ф. Великий разрыв. – М.: ООО «Изд-во АСТ», 2003. С.28.

2 Бауман З. Индивидуализированное общество.-М.:Логос, 2002.

1 Фукуяма Ф. Великий разрыв. – М.: ООО «Изд-во АСТ», 2003. С.89-90.

1 Марков Б. В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры. – СПб, «Алетейя» С.9.

1 Грушин Б.А. На перекрестке дорог, ведущих в будущие годы//Куда пришла Россия? С.326.

1 Федотова В. Факторы ценностных изменений на Западе и в России. Вопросы философии. 2005, №11. С.15.

202