Дух капитализма.

Выделив смыслы и ценности как то, что определяет действие, Вебер неизбежно должен был заняться исследованием духовной сферы, в которой сосредоточены смыслы, цели, ценности, направляющие человеческую деятельность, исследовать религию. В своей работе «Протестантская этика и дух капитализма» Вебер выделил ценности в качестве важнейшей характеристики деятельности и самостоятельного фактора социальных изменений. По мнению Вебера, именно протестантизм дал человеку новые жизненные ориентиры и тем самым способствовал возникновению и развитию «капиталистического духа» и капитализма в целом.

Вебер раскрывает зависимость хозяйственной деятельности от религиозных представлений, от «этоса», созданного протестантизмом.

Вебер считает, что всякое социальное явление должно быть описано через смыслы и мотивы действий индивидов. Например, капитализм может быть описан «объективно»: рынок, частная собственность, классы буржуазии и пролетариата, правовое государство, политические партии и т.д. Однако этого недостаточно. С точки зрения веберовского подхода, капитализм – это индивид, действующий определенным образом. Он ставит перед собой цель – увеличивать капитал, максимизировать прибыль – и делает это определенным способом – организуя капиталистическое предприятие. Все понятия – рынок, собственность, классы и т.д. – в свою очередь, должны быть раскрыты через действия – цели и средства, мотивы. Вебер раскрывает активную роль идей, мотивов. Он рассматривает человека не как функцию условий, а как свободного индивида, творящего смыслы, ставящего перед собой определенные цели и выбирающего средства их достижения. Вебер представил процесс изменений в обществе как изменение мотивов, ценностей, идей. Рассмотрим, как происходил этот процесс изменений.

В обществе докапиталистическом существовали три основных сословия – священники, феодалы и крестьяне – в каждом из которых были свои ценности. В то же время, сословия и их ценности составляли иерархическую структуру. Высшим сословием считалось духовенство и, соответственно, на вершине ценностной системы общества были ценности, выделяемые религией – Бог, спасение, соблюдение Закона Божьего, затем – аристократия и ее ценности: воинская доблесть, господство, праздность и внизу – крестьянское сословие и его ценности: труд, терпение, подчинение.

Существовали также ростовщики и торговцы, целью которых было извлечение прибыли, но их деятельность была достаточно ограниченной. Ростовщичество осуждалось церковью. Ситуация изменяется в XIV-XVI веках, когда торговля и ростовщичество начинают быстро расти и, соответственно, жажда наживы охватывает значительные слои населения, прежде всего, городского. Формируется то, что социологи М.Вебер и В.Зомбарт обозначили как «дух капитализма» – новая система жизненных ориентиров.

Протестантизм вносит ряд изменений в представления о связи человека и Бога, о свободе воли и божественном предопределении, о значении мирской, повседневной жизни верующего и т.д. Протестантизм, по мнению М.Вебера, выразил «дух капитализм», поскольку сумел соединить религиозную веру и хозяйственную практичность, представить деловой успех и рост прибыли, достигаемый собственным усердием, как признак богоизбранности индивида.

Протестантизм создавал, прежде всего, новое представление о взаимоотношении человека и Бога. В кальвинизме милосердный спаситель Нового завета трансформируется во всевластного деспотичного Бога, абсолютно свободного в своей воле. Бог действует по своим особым, непостижимым для человека законам. Он создал мир людей для своей славы и потому ему угодна деятельность людей, направленная на совершенствование мира. В этой деятельности выражается стремление человека к совершенству, к Богу. У человека есть единственный способ проявить свою любовь к Богу – работа в этом греховном, несовершенном мире, труд для его усовершенствования, а не для каких-то конечных результатов.

Особенно важное значение в протестантизме имеет догмат предопределения. «Для проявления своего величия, – говорится в одной из книг кальвинистов, – Бог одних предназначил к вечной жизни, а других к вечной смерти. Тех людей, которых Бог предназначил к жизни, он избрал еще до основания мира для вечного блаженства во Христе, и сделал он это по вечным и неизменным основаниям, во исполнение своего таинственного решения и свободного хотения своей воли».

У человека фактически нет средств каким-то образом заслужить спасение добрыми делами и праведной жизнью, поскольку он изначально предопределен к вечной жизни или вечной смерти. Эта идея предопределения создавала очень своеобразное отношение верующего к окружающим его людям: надеяться можно только на Бога, но не на людей. «Проклят тот, кто надеется на людей». Любовь к ближнему, одна из важнейших заповедей христианства, тоже была истолкована достаточно своеобразно: любя ближнего, надо заботиться не столько о нем, сколько о том, чтобы угодить Богу. Но Богу угодна, прежде всего, работа по устроению рукотворного мира, исполнение верующим своего призвания.

Протестантизм выдвигает идею человеческого «призвания». Бог определил человеку его место в жизни, его профессию. Долг человека перед Богом – как можно лучше исполнить свое «призвание», неустанно трудиться, соединяя трудолюбие и бережливость, отбросить всякие излишества, стремление к роскоши, и наслаждениям, приумножать добытое богатство. При этом бедность рассматривается как признак отверженности человека Богом признак того что в будущем, после смерти у него нет надежды на спасение, следовательно его ожидают адские мучения. Понятно, что такие представления были мощным стимулом для достижения хозяйственного успеха, поощряли расчет, экономию, бережливость, стремление обеспечить непрерывный рост доходов.

Возникает вопрос, для чего человеку надо упорно трудиться, исполняя призвание, если Бог изначально все предопределил? Протестантизм дает достаточно парадоксальный ответ: человек не может знать, избран он или нет, но он должен верить в свою избранность. Сама вера дается человеку Богом и проявляется в угодных Богу делах, в работе во славу божию, в ежедневном, систематическом, упорном труде, сочетающимся с подавлением чувственности и аскетизмом.

М.Вебер говорит о том, что если католики из монахов делали божьих работников, то протестанты, наоборот, – божьих работников превращали в монахов. Те, кто неспособен был к упорному, систематическому, аскетическому труду считались отвергнутыми Богом, были презираемы окружающими.

Работа защищала человека от всяких плотских искушений. Но главное то, что в работе верующие видели основной смысл своего сосуществования, цель жизни, деятельность, угодную Богу. Всякое безделье, наслаждение радостями жизни, неумеренное расходование богатства греховны, но методический труд по приобретению богатства угоден Богу.

В католицизме труд никогда не рассматривался как главное дело верующего. Он был тяжелой обязанностью, наказанием за грех, но всегда оставался делом второстепенным. На первом плане было духовное совершенствование, любовь к Богу и ближнему, сострадание, добрые дела и т.д. Протестантизм изменяет акценты. Работа из средства для жизни верующего превращается в самоцель, в главное дело человека в этом мире. Человек как бы становится управляющим божьим имуществом на земле, он должен приумножать это имущество и расходовать только во славу божью. Бог платит человеку за его работу по накоплению богатства вечной жизнью в мире ином. Религиозное освящение упорного, ежедневного, методического труда в своей профессии было, по мнению М.Вебера, одним из главных условий становления и развития капитализма. В дальнейшем человек из управляющего на службе у Бога превращается в управляющего на службе у капитала. Но принцип – богатство ради богатства – остается тот же, хотя и теряет религиозную окраску.

Позднее в XVIII веке этот «дух капитализма» прекрасно выразил в своих работах американец Бенджамин Франклин. Он писал: «Помни, что время – деньги, тот, кто мог бы ежедневно заработать по 10 шиллингов и тем не менее полдня гуляет или лентяйничает у себя в комнате, должен, если он расходует на себя всего только 6 пенсов, учесть не только этот расход, но считать, что он истратил, или, вернее, выбросил сверх того еще 5 шиллингов... Помни, что деньги по природе своей плодоносны и способны порождать новое. Деньги могут родить деньги, и их отпрыски могут породить еще больше и так далее. Чем больше у тебя имеется денег, тем больше денег порождают они в обороте, так что выгода растет все быстрее и быстрее. Кто изводит одну монету в 5 шиллингов, тот убивает все, что она могла бы произвести: целые колонны фунтов стерлингов... Веди точный учет твоих издержек и поступлений. Если дать себе труд обращать внимание на все мелочи, то... ты обнаружишь, какие изумительно маленькие издержки могут вырастать в огромные суммы, и ты заметишь, что можно было бы сберечь в прошлом и что можно сберечь в будущем».

«За 6 фунтов стерлингов годового процента ты можешь получить в пользование 100 фунтов... Кто тратит без всякой пользы один грош в день, тот тратит бесплодно 6 фунтов в год, а это – плата за право пользования 100 фунтами стерлингов... Тот, кто бесплодно растрачивает время стоимостью 5 шиллингов, теряет 5 шиллингов и мог бы с тем же успехом бросить их в море. А кто теряет 5 шиллингов, теряет не только эту сумму, но все, что можно было бы заработать, вложив ее в дело».

В этих поучениях Б.Франклина выражен тот «дух капитализма», который в конце концов одержал победу над жизненными принципами аристократии и традиционными взглядами низов. «Человек существует для приобретательства, которое является целью его жизни, а не приобретательство служит человеку как средство удовлетворения его материальных потребностей», – говорит М.Вебер. Нажива денег как самоцель противопоставляется их потреблению. Человек приобретает деньги не ради тех удовольствий, которые они могут принести, но ради того, чтобы приобрести еще больше денег. Современный бизнесмен мог бы оправдать смысл своей бесконечной погони за наживой тем, что он не может жить без своего дела и постоянной работы в нем. Но это означает, что человек живет для своего дела, а не наоборот. М.Вебер говорит, что «идеально-типичный» капиталистический предприниматель не имеет, собственно говоря, почти никакого личного удовлетворения, кроме иррационального ощущения хорошо исполненного призвания. Стремление к наживе, накопительству или бережливость сами по себе существуют в любом обществе и не выражают настоящий «дух капитализма». Капитализм, по мнению М.Вебера, был тесно связан с протестантизмом, поскольку именно протестантизм вменяет человеку в обязанность упорный труд в своем деле. Не только молитвы и посты, но и каждодневный труд, исполнение своего призвания – главная обязанность человека перед Богом.

Конечно, те, кто начинал движение Реформации – Лютер, Кальвин и другие – кто формировал ее основные идеи, в том числе идею «призвания» человека, не ставили своей целью распространение «духа капитализма». Они думали, прежде всего, о спасении души. Но реальный результат деятельности реформаторов христианства оказался не только не совпадающим с их намерениями, но и противоположным этим намерениям.

Противоречие протестантизма хорошо выразил основатель секты методистов Д.Уэсли. В середине XVIII века он писал: «Религия неизбежно должна порождать усердие в труде и бережливость, а эти качества не могут произвести ничего иного, кроме богатства. Но с увеличением богатства растут гордость, страсть и любовь к мирскому во всех ее формах. Форма религии остается, но дух ее постоянно исчезает».

М.Вебер говорит, что семнадцатое столетие – эта эпоха кипучей религиозной жизни – завещало следующему веку чудовищно спокойную совесть в процессе наживы денег. Сознавая себя избранником божьим и чувствуя на себе его благословение, предприниматель считал своим долгом приобретать, накапливать капитал. Протестантизм отдавал в его распоряжение трезвых, совестливых, чрезвычайно трудолюбивых рабочих, прочно державшихся за работу, как за богоугодную цель жизни. Интересы Бога и работодателя сливаются. М.Вебер говорит, что капитализму в эпоху его возникновения нужны были рабочие, которые позволили бы себя эксплуатировать во имя Бога. Теперь он стал властителем и может заставить их работать и без потусторонних сил.

Мы достаточно подробно рассмотрели протестантизм, чтобы понять те изменения в духовной жизни XVI-XVII столетий, которые способствовали возникновению и развитию нового общественного строя – капитализма.

Становление капиталистического предпринимателя как типа личности исследовал в своих работах В.Зомбарт. Он назвал первую главу своего исследования развития капиталистического духа «Жажда золота и денег». В.Зомбарт говорит о «склонности к накоплению сокровищ», которая распространяется в Европе в докапиталистический период, особенно в Испании XVI-XVII вв. Он отмечает, что в этот период деньги начали повсеместно в Западной Европе занимать свое положение повелителя. В это время возникает поговорка: «Деньги на земле – земной бог».

В.Зомбарт говорит о все более быстром распространении жажды денег, о мамонизировании всего строя жизни: «должности становятся продажными; дворянство роднится с разбогатевшими рагvenus, государства направляют свою политику на умножение наличных денег (меркантилизм); уловки для добычи денег возрастают как количественно, так и по своей утонченности».¹

Он отмечает, что «в первые десятилетия XVII столетия французское и английское общества пережили то первое болезненное состояние денежной горячки (то, что Голландия уже раз испытала в 1634 и следующих годах), которое с тех пор от времени до времени снова появлялось с такой же или даже большей стихийной силой, которым так глубоко проникся весь организм народа, что теперь всеобщая страсть к деньгам может рассматриваться как основное свойство души современного человека».

Предпринимательская энергия, по мнению В.Зомбарта, в своей основе имеет стремление к наживе, не стесняемое никакими моральными ограничениями. Он отмечает: «К великим победителям на ристалище современного капитализма имеет, пожалуй, общее применение то, что еще недавно сказали о Рокфеллере, что он «умел с почти наивным отсутствием способности с чем бы то ни было считаться, перескочить через всякую моральную преграду». Сам Джон Рокфеллер, мемуары которого являются превосходным зеркалом почти детски-наивного представления, резюмировал будто бы однажды свое кредо в словах, что он готов платить своему заместителю миллион содержания, но тот должен (конечно, наряду со многими положительными дарованиями) прежде всего «не иметь ни малейшей моральной щепетильности» и быть готовым «беспощадно оставлять умирать тысячи жертв».¹

Жажда наживы является, по мнению В.Зомбарта, одной из главных составляющих «капиталистического духа». Другой составляющей являются «мещанские добродетели» – трудолюбие, экономия, бережливость. «Несомненно, важная доля капиталистического духа, особенно та, которая проявляется в мещанских добродетелях, происходит из тесноты цеховых каморок. Здесь «святая хозяйственность» появилась на свет, как дитя нужды. Здесь нужно было быть бережливым, и трезвым, и трудолюбивым, и целомудренным, если не желать ставить на карту своего существования. Эти добродетели называли христианскими; они и были ими. И культивировать их без внешнего принуждения было, без сомнения, достойным внимания делом самовоспитания. Но не следует все же забывать, что торговец пряностями и шерстью получает эти «добродетели скорее принудительно: делать долги, тратить время на развлечения и любовные интрижки привело бы его к нищенской суме. Мы и наблюдаем повсеместно, как нужда с течением времени делает ремесленников и торговцев добрыми «мещанами».²

Тип личности, сформированный на Западе, В.Зомбарт определяет как «экономический человек». В нем сочетаются жажда наживы и экономический рационализм. Причем в основе этих качеств, как проницательно замечает В.Зомбарт, лежит «обиженность». «Люди мещанского состояния, в особенности деклассированные дворяне, косо смотревшие на господ и на их житье, объявляли его порочным и проповедовали отвращение от всякого сеньориального образа жизни (который они в глубине своей души любили и к которому стремились, но были из него по внешним или внутренним причинам исключены). В книгах и письмах того времени звучит прямо-таки комичная и детская ненависть к «сеньорам», из круга которых они были исключены. И это заканчивается фарисейской похвалой собственного доброго «мещанства».

В.Зомбарт отмечает еще одну важную психологическую основу капиталистического предпринимательского духа – ощущение одиночества. «Как это возможно, – спрашивает он, – что здоровые и большей частью превосходные, выше среднего одаренные люди могут хотеть такой вещи, как хозяйственная деятельность, не только в качестве обязанности, необходимого зла, но потому что они ее любят, потому что они отдались ей сердцем и умом, телом и душой?».

Он пишет: «Чтобы разъяснить это загадочное явление, мы должны вспомнить те состояния, которые мы нашли в душе колониста. Мы нашли там как основную черту состояние глубокого одиночества, и мы видели, как из этой пустыни с психологической необходимостью развились предприимчивость и деловое безумие. Если он все время ничего другого не делает, как только занимается делами, то душа его должна в конце концов засохнуть. Вокруг него все пустеет, отмирает всякая жизнь, погибают всякие ценности, наконец возникает такая обстановка, которая была изначально характерна для колониальных стран. Родина становится для предпринимателя чужбиной. Природа, искусство, литература, государство, друзья – все исчезает для него в загадочное ничто, у него нет больше «времени» отдаваться всему этому. И в то время как колонист, быть может, именно в семейной жизни освежал свою душу, пламя предпринимательского стремления в нашем предпринимателе пожирает в конце концов и это единственное зеленое место в окружающем его.

Теперь он стоит в пустыне и должен бы был погибнуть после того, как все ценности для него уничтожены. Но он хочет жить, ибо создан с мощной жизненной силой. Таким образом, он должен создавать себе новые ценности, и эти ценности он находит в своем деле. Он не может рассматривать эту деятельность как бессмысленную и лишенную ценности, если не хочет потерять почву под ногами, если не хочет сам разрушить свою последнюю возможность существования».¹

В.Зомбарт рассмотрел основные этапы формирования «капиталистического духа». В основе его – жажда наживы, зависть к тем, кто выше, ненависть, страх, одиночество. Именно они рождают энергию предпринимательства. Чтобы эту энергию разжечь, надо было разрушить традиционные отношения в обществе, как это произошло в Англии XVI-XVIIвв., а затем и в других странах Западной Европы. Именно в этот период происходит переход от Статуса к Договору (Г.Мейн).² Как известно, одна из важнейших характеристик традиционного общества в том, что в нем гарантируется пожизненная связь человека с землей, экономический и политический статус. В современном же обществе, т.е. обществе, сложившемся на Западе в XVII-XIXвв., гарантированного экономического статуса либо нет, либо он весьма ослаблен. В результате на практике реализуется концепция экономической жизни как игры-соревнования, ставками в которой служат богатство, земля, а в ряде случаев и собственная свобода. Негарантированность статуса, разрыв прежних связей индивида с определенной общностью, порождает конкуренцию за статус со всеми вытекающими отсюда последствиями. Собственно, жесткая конкуренция и страх потерять статус или желание его обрести и являются главными стимулами развития современного западного общества, обеспечивают высокую производительность труда, напряженный поиск все новых способов обойти конкурентов.

В процессе модернизации западного социума в XVI-XIXвв. сформировался тип личности, который В.Зомбарт определяет как «экономический человек». Это носитель «духа капитализма», важнейшими составными частями которого является стремление максимизировать прибыль и экономический рационализм. Социальные институты рынка и демократии в своей основе имеют определенный тип личности – «экономического человека». Опыт модернизации различных стран показывает, что введение «правил игры», т.е. социальных институтов рынка и демократии в незападных обществах не дает желаемых результатов, поскольку в них сформирован другой тип личности, с другими представлениями о том, на что необходимо тратить жизненную энергию.

Таким образом, мы установили, что становление современного общества предполагает изменение личностных качеств индивидов, переход от действия традиционного и аффективного к действию целерациональному. Это был длительный процесс изменения жизненных ориентиров, целей, мировоззрения, начавшийся в эпоху Реформации и продолжавшийся несколько веков.

Новые принципы жизни, выразившие «дух капитализма», были сформулированы протестантизмом. Однако картина будет неполной, если мы не поймем, что спровоцировало все эти изменения, происходящие на уровне личностных качеств индивидов и на уровне их мировоззрения. Чтобы это понять, необходимо рассмотреть те процессы, которые происходили в Европе XVI-XVII веков в сфере производства и социальных отношений.