Конфликты при формировании новой социальной жизни

Формирование новых социальных отношений сопровождалось конфликтами. Люди не хотели менять образ жизни. Бывшие ремесленники нападали на фабрики и разрушали машины, считая технический прогресс главной причиной своих социальных бедствий. Разрушители машин, участники первых стихийных выступлений против применения машин в ходе промышленного переворота, назывались луддитами, по имени легендарного Нэда Лудда, уничтожившего в 80-е годы несколько чулочных машин в Йоркшире.

В 1795 году произошло знаменитое собрание магистрата в городе Спинхамленде, где была установлена минимальная заработная плата: «каждому бедному и трудолюбивому» человеку полагалось иметь три шиллинга на содержание себя и один шиллинг и шесть пенсов на каждого члена семьи. Если человек не зарабатывал таких денег, то он получал вспомоществования из средств, собранных в виде налога в пользу бедных. Подобная практика чуть позже стала широко применяться в различных местах королевства.

Однако эта система помощи бедным действовала через приходы, в которых нуждающийся родился. Она оказалась крайне уязвимой в эпоху массовых внутренних миграций. С XVII века в Англии появляются первые работные дома, которые аккумулируют бедных. Считается, что содержание бедных в работных домах обходилось дешевле. Однако условия этого содержания здесь оказывались плохими. Но следует признать, что принятые меры позволили Англии минимизировать последствия промышленной революции и избежать затяжных социальных катаклизмов.

Промышленная революция повлияла на экономическую политику государства. Был сделан отказ от меркантилизма. Возобладали либеральные взгляды на роль государства в экономике. Правительство перестало чинить препятствия предпринимателям в их стремлении получить максимальную прибыль. Считалось, что общество в целом только выиграет, если каждый будет думать только о реализации собственных интересов. Следуя за этими теориями, государство снимало ограничения для развития предпринимательства и торговли, поощряло конкуренцию как главный фактор роста экономики.

Абсолютизм и усиление роли государства

В XVI-XVIII веках растет сила государства, расширяющего свой контроль над жизнью общества. Наиболее явственно это отразилось в почти повсеместном исчезновении сословно представительных органов. Генеральные штаты во Франции в 1614 году собрались в последний раз. Последующие 165 лет французские короли будут обходиться без них. Та же участь постигла штаты Дании в 1660 году. Английский король Карл I (1625-1649), вероятно, двигался в этом же направлении. Его, как известно, остановило начало революции. Факт усиления и централизации власти получил в литературе название абсолютизм.

С формально-юридической точки зрения при абсолютизме в руках главы государства сосредотачивается вся полнота законодательной и исполнительной власти, он самостоятельно устанавливает налоги и распоряжается государственными финансами. В той или иной степени черты абсолютной монархии, или стремление к ней, проявились во всех государства Европы, но наиболее законченное воплощение они нашли во Франции, где абсолютизм проявляется уже в начале XVI века, а свой расцвет пережил в годы правления королей Людовика XIII и Людовика XIV Бурбонов (1610-1715). В Англии пик абсолютизма пришелся на правление Елизаветы I Тюдор (1558-1603), но на Британских островах он так и не достиг своей классической формы: сохранялся парламент, не было постоянной армии, мощного бюрократического аппарата на местах. Сильная королевская власть установилась в Испании, но слабое развитие местной экономики не позволило формироваться классу предпринимателей, и испанский абсолютизм выродился в деспотию. В Германии абсолютные монархии складывались не в общенациональном масштабе, а рамках отдельных княжеств.

Под абсолютизмом следует понимать систему политической власти и государственного управления, центром которой был монарх. Королевская власть сосредоточила в своих руках невиданные ранее материальные и финансовые ресурсы. В Англии после проведения Реформации и конфискации церковных владений монархия сосредоточила в своих руках такие колоссальные ресурсы, что никто уже не решался вступать с ней в соперничество. Во Франции последняя попытка родовой аристократии ограничить права короля, предпринятая в годы Фронды (1648-1653) не привела к успеху. Французская монархия, кроме того, создала систему прямого налогообложения подданных. Если в Англии введение налогов требовало одобрения парламента, то во Франции достаточно было королевского решения. Именно в это время резиденции королей превращаются в то, что принято называть двором, со своим церемониалом и значительными штатами. Ко двору были устремлены помыслы дворянства, желающего сделать карьеру и поправить материальное положение. В общественное сознание внедряется идея королевского служения и государственного интереса в качестве главнейших политико-правовых ориентиров.

Для более эффективного управления страной короли создают новые учреждения, должностные лица которых назначаются и смещаются монархами. Полномочия вновь назначенных должностных лиц опираются не на традицию, а только на королевскую волю. Возникает слой профессиональных управленцев – бюрократов. Наконец, большинство абсолютистских государств создают регулярные армии, предназначенные как для проведения активной внешней политики, так и для подавления внутренних выступлений. Абсолютизм стал важным фактором модернизации позднесредневековых обществ. Он сделал значительные шаги в том, чтобы унифицировать управление, рационализировать право, устранить внутренние таможни, скорректировать социальные отношения, преобразовать экономику.

Мы рассмотрели вкратце те процессы, которые происходили в XVII-XVIII веках в промышленности, торговле, в политической сфере. Далее нам надо рассмотреть те изменения, которые происходили в этот период в социокультурном пространстве. Чтобы понять, какие именно новации возникают в духовной сфере, необходимо охарактеризовать состояние эпохи в целом. Данный период историки называют эпохой абсолютизма. Эпоху абсолютизма можно считать переходной, поскольку в ней сочетались черты прежнего средневекового общества и нового капиталистического. В эту эпоху как никогда раньше углубляется пропасть между знатью во главе с монархом и основной массой населения. Знать превращается в паразитический класс со своим специфическим образом жизни и специфической духовной атмосферой. В то же время в обществе быстрыми темпами развивались промышленность и торговля, которые создают новые социальные слои и группы – крупной, средней, мелкой буржуазии, – стремящиеся потеснить господствующий слой, взять власть в свои руки и использовать ее в своих интересах.

На закате эпохи абсолютизма, во второй половине XVIIIв., социокультурное пространство в развитых европейских странах стремительно меняется. Во-первых, ставится под сомнение основной принцип жизни средневекового общества – богоустановленность существующего порядка, зависимость социального статуса индивида от его сословной принадлежности. Нам сейчас даже трудно представить, насколько отличным от нашего было общество эпохи абсолютизма. В нем существовали совершенно иные критерии оценки человека, сословные перегородки были почти непроницаемы, высший слой и «чернь» были фактически обитателями разных «миров». Первый мир – мир праздности, роскоши, развлечения, второй – мир труда, бедности, страдания. Но наиболее сложно нам сейчас понять то, что люди, живущие в этих различных мирах, считали такой порядок вещей нормальным.¹

Презрение к «черни» у монарха сочеталось с чувством собственного богоподобия. Абсолютный государь становится в своих глазах, а также в глазах всего мира высшим земным существом, становится владыкой «божьей милостью». Власть его не от народа, и он ответственен только перед Богом. Такой типичный абсолютный государь, как Вюртембергский герцог Карл Евгений, имел своим девизом слова: «Государь - образ и подобие Божье. Он имеет право делать добро и зло, как ему заблагорассудится». Из такого воззрения само собой возникает убеждение, что единственный и высший закон для страны - благо государя, его удовольствие: «воля короля высший закон». Этот принцип становится во всех странах общим мнением, получает всеобщее признание, возводится в догмат, который в продолжение столетий принимается на веру и если критикуется, то только украдкой и тайком, фраза короля: «Потому, что нам так хочется», все оправдывала или же опровергала.

В эпоху абсолютизма существовало убеждение, что подданные существуют исключительно для государя. Любая его прихоть, один час счастья в его жизни могут быть оплачены горем и даже жизнью тысяч низкорожденных. В Германии и Франции, например, весной крестьяне были обязаны приостанавливать полевые работы, чтобы не мешать фазанам и рябчикам выводить птенцов. Что за беда, если то и дело погибал весь урожай или часть его, если крестьянин не мог рассчитывать ни на возмещение убытков, ни даже на понижение налогов! Если ежегодно тысячи буквально умирали голодной смертью, то это нисколько не тревожило христианнейшего короля.

В тот самый год, когда Людовик XIV истратил миллионы на роскошные постройки, население Дофине питалось травой и корой, и в ответ на горе и отчаяние голодных в лучшем случае раздавалась ироническая фраза: «Что ж! Кора - пища недурная». Меню немецких крестьян очень часто состояло из одних этих лакомств. В городах дело обстояло не лучше, чем в деревнях. Даже больше: здесь нищета достигала крайнего предела. Из 1,25 миллиона нищих, насчитывавшихся во Франции в 1777 г., на один Париж приходилось 120 тысяч, то есть ¹/₆ всего населения столицы. Никогда социальные противоположности не выступали так наглядно. Одни умирали с голоду или жизнь их была медленной голодной смертью, а другие тонули в изобилии и - разлагались.

Трагизм положения еще увеличивался тем, что только незначительная часть буржуазии, дворянства и духовенства могла предаваться и в самом деле предавалась той безумной расточительности, в которой усматривали тогда характерный признак привилегированных классов. Хотя общество эпохи старого режима распадалось, по существу, именно на эти три главных сословия, однако внутри каждого из них существовали резкие противоположности, и только незначительные слои каждого из них могли участвовать в описанных «выгодах» абсолютизма.

Во Франции, например, дворянство состояло во второй половине XVIII в. из 30 тысяч семейств, всего 140 тысяч человек, однако пользоваться благами режима могла только та часть, которая отказалась от своих прежних феодальных занятий и добровольно опустилась до уровня придворной знати, исполняя функции высших лакеев. Впрочем, и эта последняя служба была лишь фиктивной. Но и этой фикции было достаточно, чтобы придворная знать получала больше доходы.

Так как положение придворной знати покоилось на мнимых заслугах, то отсутствие заслуг становилось постепенно главной добродетелью аристократии. Как монарх, так и дворянство имели лишь «прирожденные», а не «приобретенные» права. Доходы были связаны с титулом, а не с какой-нибудь деятельностью. Этим объясняется то обстоятельство, что в каждой стране сотни лиц занимали должности, существовавшие только ради получаемого жалованья.

Не следует упускать из виду, что богатая аристократия и дворянство – это несколько десятков тысяч человек, то есть совершенно ничтожный слой населения. И то же можно сказать о буржуазии. Здесь также можно говорить о чрезвычайно тонком пласте, именно о представителях финансовой буржуазии. Промышленный капитал не идет в счет, так как производство все еще носило преимущественно мелкий характер.

Характеристика эпохи абсолютизма будет неполной, если мы не выделим те изменения, которые происходили в высшем слое под влиянием придворной жизни. Социальная роль рыцаря и роль придворного требовали от их носителя различных качеств.

При дворе ценятся не только высокое происхождение, но и хорошее воспитание. Защита чести и стремление к славе определяют поведение придворного. Однако он сдержан, не агрессивен, обладает изящными манерами. Важное качество придворного – постоянный самоконтроль.

Придворного отличает стремление к славе, желание избежать клейма профессионализма и отгородиться от всего плебейского, культивирование спорта как занятия для избранных, располагающих свободным временем, связь между престижем и числом зависимых людей. Изменения в нормах поведения связаны с изменениями социальных ролей. При дворе человека оценивают не по его военным способностям, но скорее по тому, что он вносит в придворную культуру с ее ориентацией на пиршества и развлечения. Беседы позволяли приятно провести долгие вечера, а для того, чтобы блистать в них, надо было иметь что сказать.

В эпоху абсолютизма в результате монополизации власти, роста денежного обращения и торговли растет влияние буржуазии и, соответственно, уменьшается влияние дворянства. Н.Элиас отмечает, что именно щедро оплачиваемые должности при дворе, которые оставались привилегией дворянства, позволили последнему сохранить свой высокий социальный статус и свое влияние. Однако, поскольку большинство управленческих, судебных и военных постов, в том числе губернаторов, покупались, выходцы из буржуазных семей медленно, но верно прибирали к рукам основные государственные посты.¹

Аристократия активно противодействовала проникновению в высший слой выходцев из среднего сословия. Одним из способов отстоять свой высокий статус был существующий в среде аристократии кодекс чести. Он предполагал, что малейшее проявление неуважения или, тем более, оскорбление чести и достоинства может быть смыто только кровью. Поэтому «человек чести» готов рисковать жизнью из-за «мелочей» типа неудачно брошенного слова, непочтительного взгляда и т.д.

В литературе существуют различные объяснения кодекса поведения высшего слоя эпохи абсолютизма. М.Оссовская считает, что в обществе, состоящем из «верха» и «низа», отношение нижестоящих к привилегированным может быть двояким: либо нижестоящие восхищаются теми, кто наверху, и стремятся им подражать, либо прямо наоборот – относятся к ним враждебно и противопоставляют им свою собственную систему ценностей. В первом случае привилегированным угрожает проникновение снизу; чтобы этому помешать, они стараются установить для себя такие требования, которым нелегко соответствовать. Во втором случае ощущаемая ими враждебность заставляет искать оправданий собственных привилегий. Достигается это, как и в предыдущем случае, культивированием «трудных» добродетелей, то есть добродетелей чести. В обоих случаях данный этос рассматривается как реакция на угрозу: в первом случае – наплыва «выскочек», во втором – на угрозу своему положению в условиях постоянно враждебного окружения.¹

В XVIIIв. в Англии формируется образ джентльмена. В разряд джентльменов входило высшее дворянство, состоящее из всех членов высшей палаты парламента, от герцогов до баронов, и дворянство не столь высокого звания, а также джентльмены из прочих семей, издавна отличающихся богатством или же храбростью. К джентльменам относили также тех, кто отправляет государственное правосудие, учится в университете, изучает свободные искусства и может жить не трудясь и не занимаясь занятиями, требующими физического труда, кто принимает на себя обязанности джентльмена, отличаясь при этом джентльменским поведением и манерами. Джентльмен должен выделяться отвагой и щедростью. Его одежда должна соответствовать его положению; от него требуется также большая образованность. Он должен содержать прислугу, не занятую ничем, кроме обслуживания его особы. Но содержание большого штата прислуги не означает праздности: джентльмен обязан безвозмездно отправлять высшие общественные должности.

Безусловно исключаются из числа джентльменов все те, кто зарабатывает себе на жизнь: например, художники, актеры, скрипачи, фокусники и т.д.

Джентльмен должен заниматься физическими упражнениями, для чего рекомендуется прежде всего верховая езда, плавание, бег и особенно охота, которая и поныне остается излюбленным занятием сильных мира сего. Джентльмен должен быть сдержан и заботиться о своей репутации. Без нее даже самые ценные его достоинства теряют блеск.

Джентльмен никоим образом не может зарабатывать на жизнь. Поэтому он должен обладать определенными средствами. Табу ручного труда сохраняется еще в начале XX века. Занятия торговлей – вообще говоря, нежелательные – становятся иногда необходимостью из-за закона о единонаследии. Младшие братья первородных сыновей поселяются в городе и либо непосредственно, либо путем женитьбы на богатой горожанке входят в купеческую среду.

Несмотря на демократизацию образа джентльмена, произошедшую в XIX – первой половине ХХвв., их воспроизводство происходило в английских «публичных» школах. Закрытый, привилегированный характер «публичных» школ оправдывали, ссылаясь на то, что должны существовать учебные заведения, готовящие к службе на высших постах, а не к определенной профессии, и что «публичные» школы выполняют эту задачу лучше всего. Одним из средств воспитания в этих школах была розга. Педагогам, которые этого средства не одобряли, объясняли, что иначе нельзя, ибо человек от природы грешен. Розга должна была внушать воспитаннику добронравие, изгонять порок и приучать мужественно переносить боль. А предоставление совоспитанникам права наказывать розгой приучало их не только руководить, но и подчиняться.

Джентльмену присуще спокойствие и уверенность в себе, отличающая независимого человека. Он владеет собой, что важно в деле правления. Джентльмен упорен в преодолении трудностей. Он избегает какой-либо аффектации. Его отличает немногословность и недоверие к слишком эмоциональным оценкам. Тактичность, выполнение взятых на себя обязательств, готовность прийти на помощь – вот что еще отличает его. Джентльмену присущ дух соперничества, стремление отличиться. «Молодой человек должен стремиться во всем быть первым, и уж если выбирать, то лучше в чем-то переборщить, чем до чего-то не дотянуть. Коль скоро ты взялся за дело, доводи его до совершенства», – наставлял сына Честерфилд.

Таким образом, главное отличие джентльмена от представителей других сословий в том, что его поведение определяется понятием чести. «Человек чести» особенно чувствителен к обидам. В любви он не терпит соперников, а если соперник появится, следует прибегнуть к дуэли. Он не может позволить перехитрить себя, если это наносит ущерб его репутации. Его долг – настаивать на своих правах и оберегать свое положение в обществе. Жить он должен в соответствии со своим положением, то есть на широкую ногу. Ему не пристало подчиняться чужой воле. Он не должен жениться на женщине более низкого звания, а также делать что-либо, связанное с услужением. Он теряет честь, если его жена или кто-либо из родственников отличаются дурным поведением. Если он обручился, то не может отказаться от своего обязательства. Соблазнять жену друга запрещено. С дамами «человек чести» учтив и заботится об их репутации. Он не вызывает на дуэль человека, по отношению к которому имеет какие-нибудь обязательства; сначала он должен освободиться от них. На войне он сражается с соблюдением правил войны: не начинает военных действий без объявления войны, отличает гражданское население от тех, кто носит оружие, не убегает из плена, не соглашается на позорную смерть, но кончает жизнь самоубийством, если нет другого способа спасти честь.

Одним из способов отстоять свою честь была, как известно, для дворянства дуэль. Дуэль была способом разрешения конфликтных отношений внутри самого дворянского сообщества, и в этом отношении о дуэли можно говорить как о стереотипном правовом действии, знаке дворянской самоидентичности. С точки зрения дуэлянтов, дуэль являлась формой правосудия, принятой среди благородных людей.

Поскольку честь дворянина связывалась с военной доблестью и должна цениться больше жизни, то лучшими доказательствами чести были военные отличия. Поэтому поединок или дуэль являлись своего рода ритуализованным, игровым аналогом войны и приобретали значение испытаний дворянских качеств сражающихся, а участие в дуэли было своего рода обрядом инициации, делающим дворянина полноправным членом дворянского сообщества, действием, создающим репутацию индивида.

Временем и регионом, где дуэль получила наиболее массовый характер и достигла пика своего развития является Франция рубежа ХVI-ХVII вв. За неполных 20 лет правления Генриха IV на поединках по разным подсчетам погибло от 6 до 10 тыс. дворян, было роздано более 7 тыс. королевских прощений дуэлянтам. Дуэль была реакцией дворянства на происходящие в обществе изменения, как протест против усиления роли государства и возвышения групп элит, связанных с развитием и усложнением функций государственного административно-бюрократического аппарата. В обстановке размывания сословных границ и смены ценностных ориентиров общества функция дуэли, ее значение для дворянства – это способ самоутверждения и защиты своего статуса и публичной репутации, метод сведения счетов, средство обратить на себя внимание, в частности знатных особ из карьерных соображений, вид спорта, игра и мода, популярный в среде дворянской молодежи стиль жизни и поведения. В дуэли реализовалась своего рода частная война, заменяя судебный поединок, хотя и на дуэль и на судебный поединок монархией фактически был наложен запрет. Дуэль — это также вызов новой возвышавшейся элите — людям мантии и их моральным ценностям; вызов самим основам государства, поскольку она ставила под сомнение авторитет монархии и правомочность ее правосудия вторгаться в вопросы чести, являющиеся внутренним делом дворянского сообщества.¹

Дуэли оправдывали тем, что война, борьба – это общий закон жизни; дуэль – это модель войны, а война – модель самой жизни. Современники считали, что полностью избежать дуэлей и войны невозможно именно потому, что мужчины всегда остаются мужчинами, по своей природе склонными к ярости и мести. К этому присоединяется представление дворянства и военных об оружии как «наиболее достойном инструменте, который поднимает человека к чести». И коль скоро честь ставится в прямую зависимость от силы оружия, обращение к насильственным методам решения абсолютно любых вопросов становится неизбежным. Дуэльный кодекс французских дворян отражал их представления о «праве» оружия и силы как последнем доводе не только в делах чести, но и в повседневной жизни, при решении любых конфликтов.

Наступление на аристократию началось во второй половине восемнадцатого века. Просвещение отвергло представление о том, будто мировой порядок есть отражение божественной воли. Целью человеческой жизни стало счастье на земле, а не спасение на небесах. Не первородный грех был виною юдоли человеческой, а неправильное устройство правления, общества и экономики. Благоразумным людям доброй воли надлежало добиваться переустройства общества. Их достоинство и престиж должен был определяться тем вкладом, какой внесен ими в это важнейшее дело. Традиционные ценности, наследственные нрава и сословные привилегии препятствовали созданию благоустроенною общества и подлежали искоренению. Аристократам пора было прекратить чваниться своим рождением, фанатической преданностью роду и классу. Им следовало стать гражданами и воспитывать в себе простоту, доброту и трудолюбие.

Собственно, буржуазия выиграла в конкурентной борьбе с дворянством в силу того, что она ценностям дворянства противопоставила собственные ценности, нашедшие свое выражение в идеологии либерализма.

Основная идея либерализма – равные стартовые возможности для всех. Никто не имеет никаких преимуществ от рождения, каждый может достичь всего только своим трудом: знаний, богатства, спасения души. Либерализм в экономике выступает за честную конкуренцию без привилегий и государственной поддержки избранных. Либерализм в политике отстаивает равенство всех людей перед законом. Либерализм в философии утверждает идею сознания как «чистого листа», когда каждый своими усилиями постигает истину, а не получает ее в готовом виде от Бога или других людей.

Гоббс, выражавший взгляды третьего сословия, не находит никаких моральных оправданий гордости (точнее, тщеславию) аристократа-хозяина. Он считает, что желание сражаться за «ерунду» вроде медали или знамени является источником всяческого насилия и несчастий человека в естественном состоянии.

Для него сильнейшей из человеческих страстей является страх насильственной смерти, а сильнейшим моральным императивом, «законом природы» – сохранение собственной жизни индивидуума. Самосохранение есть фундаментальный моральный факт: все концепции справедливости и права для Гоббса основаны на рациональной цели – самосохранении.

Главенство страха смерти приводит Гоббса к идее современного либерального государства. Основой общественного договора, по Гоббсу, является соглашение, что люди взамен охраны своей жизни поступаются своей неправедной гордостью и тщеславием. Иными словами, Гоббс требует, чтобы люди прекратили борьбу за признание, в частности, борьбу за признание себя высшими на основе того, что они готовы рисковать жизнью в битве за престиж. В противоположность Гегелю, Гоббс считает, что желание признания и презрение к «всего лишь» жизни есть не начало свободы человека, а источник его несчастья. Гоббс сравнивает свое государство с Левиафаном, поскольку он есть «Царь всех детей гордости». Левиафан не удовлетворяет свою гордость, но смиряет ее.

Классик либерализма Д.Локк писал: «Государство – это общество людей, установленное единственно для сохранения и приумножения гражданских благ. Гражданскими благами я называю жизнь, свободу, телесное здоровье и отсутствие физических страданий, владение внешними вещами, такими, как земля, деньги, утварь и т.п.».¹ Поэтому цель государства – сохранение собственности людей, которая добыта их трудом. «...Великой и главной целью объединения людей в государства и передачи ими себя под власть правительства является сохранение их собственности».^2.