III. Развитие историографии в советский период и на современном этапе.

В первые десятилетия советской власти наблюдалось падения интереса к историографическим исследованиям, тогда как В.И. Ленин в своём отклике на книгу М.Н. Покровского «Русская история в самом сжатом очерке» призывал к тому, чтобы учащиеся учились сравнивать старую науку и новую. В 1920-е годы историография продолжала оставаться важной учебной дисциплиной, необходимой для подготовки научных кадров высшей квалификации. В Коммунистическом университете им. Я.М. Свердлова, велась разработка курса русской истории в «плане сравнительного изучения исторических школ». В Институте красной профессуры были организованы историографический семинар для слушателей.

На данном этапе в советской историографии преобладают исключительно классовые оценки дореволюционной историографии. Марксистское прочтение истории с её приоритетом партийного принципа осмысления прошлого, в том числе и историографического наследия, привело к негативной оценке научного наследия предшественников - классиков русской исторической науки. Историографические работы М.Н. Покровского и его «школы» содержали крайне политизированные оценки, предполагавшие разрыв советской исторической науки с академической наукой дореволюционной поры. Для работ советских историков 1920-х - начала 1930-х годов было свойственно игнорирование связи научных концепций ведущих ученых с внутренним ростом русской исторической науки. Расправа над академиком С.Ф. Платоновым и другими русскими историками спровоцировала новый виток «историографического» нигилизма, когда историки-марксисты отрицали всякую преемственность между советской и дореволюционной исторической наукой. Одновременно в рамках марксистской критики научного наследия вырабатывались элементы материалистических представлений на прошлое исторической науки.

Следующий этап развития советской историографии был связан с осуждением взглядов М.Н. Покровского и его «исторической школы». По распоряжению властных инстанций научные труды Покровского и его последователей были подвергнуты обвальной критике. Институт истории Академии наук СССР издал сборники статей, в которых, с одной стороны, критике подверглись нигилистический подход М.Н. Покровского к русской истории, а, с другой стороны, была установлена зависимость Покровского от дореволюционной исторической науки (иными словами, проводилась мысль о том, что ошибки Покровского были порождением русской академической науки).

В середине 1930-х годов в советских вузах восстанавливается высшее историческое образование, в связи с чем возобновляется чтение курса лекций по историографии. Возвращенные к научной и педагогической деятельности ученые с дореволюционным стажем передают навыки и методику историографических исследований. Крушение авторитета покойного М.Н. Покровского обернулось появлением лозунга «Назад к Ключевскому!», который, по словам М.В. Нечкиной, жил в устной форме, но очень настойчиво звучал в определенных научных кругах (видимо, среди старшего поколения историков). Лозунг, обращенный к историографии, видимо, предполагал более объективную оценку того научного наследия, которое получили советские историки. В первом вузовском учебнике «История СССР» (1939) включается введение в русскую историографию, которое было написано в сдержанно-объективистском тоне с обязательными критическими оговорками социального порядка.

На смену «историографическому экстремизму» пришла фрагментарная реабилитация классического научного наследия. Новая историографическая тенденции отразилась в научном творчестве Н.Л. Рубинштейна, которым впервые был создан общий курс русской историографии, подготовленный в послеоктябрьский период. В 1940 г. Рубинштейн защитил докторскую диссертацию. Позднее она была опубликована отдельной книгой «Русская историография» (1941). Настоящий монографический труд оказался важным событием в развитии советской исторической науки. По мнению В.А. Муравьева, современная историография как дисциплина генетически восходит не к советским работам 1920-х годов, а – через книгу Н.Л. Рубинштейна – к длительной российской историографической традиции. В фундаментальном исследовании Рубинштейна наблюдалась реанимация дореволюционной традиции историографического анализа с использованием более взвешенных оценок. Рубинштейн предложил гораздо более сложный образ русской исторической науки, характеризуемый как закономерное единство научной и общественной мысли.

В период послевоенной кампании «борьбы с космополитизмом» книга «Русская историография» и её автор были подвергнуты малопродуктивной критике. Специальным приказом Министерства высшего образования СССР был наложен запрет на использование «Русской историографии» в качестве учебного пособия.

Изоляционистские настроения той эпохи и коммунистическая догматика повлияли на реализацию амбициозного научного проекта «Очерки истории исторической науки в СССР». Первый том «Очерков…» под редакцией М.Н. Тихомирова вышел в 1955 году Авторы «Очерков…» расширили предмет историографии до такой степени, что он потерял свою определенность. Главной задачей историографии они обозначили изучение прогрессивной исторической мысли и приемлемых, с марксистской точки зрения, школ и направлений. Такой подход оправдывал высокомерную тональность по отношению к дореволюционной исторической науке. В то же время идеализировалась оппозиционная историческая мысль революционных демократов. Инерция идеологических кампаний рубежа 1940-1950-х годов привела к обособлению исторической науки в России от зарубежных влияний и констатации превосходства русской исторической науки над западноевропейской. В этой связи исследователь С.С. Дмитриев скептически оценил содержание 1-го тома: «Книга действительно слабая, лишенная цельной мысли, единства, переполненная пестрым, большей частью ненужным материалом. Изданием эта книга опоздала. Она пришлась бы ко двору в 1949-1951 гг.; встретила бы благожелательное отношение в 1951-1952 гг. Но в 1955 г. с ученым видом доказывать, что наука существует только в СССР, а весь прочий мир довольствуется лженаукой, пожалуй, неуместно. Такой “мысли” даже советские читатели не поверят».

На вторую половину 1950-х - 1980-е годы приходится эпоха возрождения историографических исследований. В 1958 году по инициативе М.Н. Тихомирова и М.В. Нечкиной создается Научный совет по истории исторической науки при Отделении исторических наук Академии наук СССР. С 1961-1985 годы председателем этого совета являлась М.В. Нечкина, которая фактически возглавила расширяющиеся с каждым годом историографические исследования в стране. В аспирантурах Ленинграда и Москвы расширяется подготовка преподавателей историографии для вузов всего Советского Союза. В 1961 г. под редакцией В.Е. Иллерицкого и И.А. Кудрявцева выходит вузовское пособие «Историография истории СССР», среди авторов которого находился Н.Л. Рубинштейн. Помимо настоящего пособия были изданы лекционные курсы Л.В. Черепнина, его ученика А.В. Астахова, А.М. Сахарова и А.Л. Шапиро. Постепенно авторы учебных пособий отклоняются от политизированных оценок и минимизируют критическую тональность в адрес дореволюционных историков, зато чаще подчеркиваются несомненные достижения исторической науки досоветского периода. Значительно меньшей группой учебников была представлена отечественная историография советского периода. К таковым принадлежат учебные пособия В.Н. Котова, Л.В. Волкова и В.А. Муравьева, а также учебник под редакцией И.И. Минца «Историография истории СССР. Эпоха социализма».

На страницах научной периодики проходят широкие дискуссии о предмете историографии и по поводу периодизации истории отечественной науки. С 1965 г. выходит ежегодник «История и история», призванный координировать работу специалистов в области историографии и концентрировать их усилия на решение важнейших методологических вопросов историографии. Все чаще выходят авторские монографии историографического характера - А.Н. Цамутали, Р.А. Киреевой, В.Е. Илллерицкого, включая классический труд М.В. Нечкиной «Василий Осипович Ключевский. История жизни и творчества» (1974). К истории ведущих центров русской исторической науки за рубежом и творчеству русских ученых обращается В.Т. Пашуто, чей незавершенный труд «Русские историки-эмигранты в Европе» (1992) будет опубликован лишь после смерти автора.

В целом на данном этапе советские историки сохранили и развили традиции русской дореволюционной науки в определении предмета и задач историографии, а также разработали классическую модель историографического исследования.

Современный этап развития историографии характеризуется её неподцензурностью, методологическим и идейным плюрализмом, раскрепощением исследовательской мысли и учетом достижений зарубежной историографии. В конце 1980–х – начале 1990-х гг. начался процесс переиздания и переосмысления дореволюционного наследия русских историков, который продолжается по настоящее время. Историографические темы привлекают разные поколения ученых, включая научную молодежь, а региональные центры (Брянск, Казань, Омск, Пермь, Петрозаводск, Саратов, Сыктывкар, Томск, Челябинск) зачастую задают темп в расширении историографической проблематики и её плодотворной интерпретации. Появились десятки интересных исследований А.В. Антощенко, А.П. Богданова, Н.В. Иллерицкой, Р.А. Киреевой, В.П. Корзун, Е.А. Ростовцева, К.Б. Умбрашко о развитии отечественной исторической науки, монографий и статей об отдельных историках. На смену учебным пособиям советской эпохи пришли капитальный труд А.Л. Шапиро «Русская историография с древнейших времен до 1917 г.» (1993), в котором автор попытался как можно объективнее представить все направления и школы в русской историографии, показать вклад каждой из них в общий поступательный процесс становления и развития исторической науки в России. Дореволюционный этап развития исторической науки отразил двухтомник под редакцией М.Ю. Лачаевой «Историография истории России до 1917 года» (2003), составленный преимущественно в жанре персонологии. Первая попытка объединить дореволюционный и советский этапы развития исторической науки представлена в учебнике Г.Р. Наумовой и А.Е. Шикло «Историография истории России» (2008).

С другой стороны, современному ренессансу историографических исследований сопутствует кризис социального института науки, который проявляется в снижении конкурса при поступлении на исторические факультеты, сокращении тиражей исторических журналов и монографий, падении числа докторских исследований по ряду периодов отечественной истории.