III. Персональный состав и структура Петербургской школы.

В рамках Петербургской школы происходила передача научно-исследовательской программы и опыта от одного поколения историков к другому. Персональный состав Петербургской школы многолик, поскольку включает, кроме историков университета, ученых других научных учреждений.

Наиболее видными фигурами первого поколения Петербургской школы (первая половина XIX века) являлись университетские ученые – историк-всеобщник М.С. Куторга и, возможно, консервативный историк Н.Г. Устрялов, возглавлявший кафедру русской истории. К первому поколению также относились представителей Академии наук и Археографической комиссии. Они имели прямое отношение к реализации археографических проектов первой половины XIX века. Из специалистов по русской истории ко второму поколению (1860-1890-е гг.) относился, прежде всего, К.Н. Бестужев-Рюмин. Историкам первого и второго поколений Петербургская школа обязана была формированием тех основных особенностей понимания смысла, задач и методов исторической науки, о которых выше шла речь. Третье и четвертое поколения, деятельность которых относится к 1890-м – началу 1920-х гг., представлено учениками и учениками учеников выше названных ученых.

У Петербургской школы историков, в отличие от Московской школы, отсутствовал явно выраженный научный лидер. Эта особенность стимулировала зарождение разнонаправленных тенденций в рамках петербургского сообщества историков. В конце XIX - начале XX века внутри Петербургской школы формируется два направления научной мысли. Одним из направлений выступал Кружок русских историков, сплотившийся вокруг С.Ф. Платонова. Кружок имел эмпирическую или университетскую направленность.

Обособленное положение среди ученых Петербургского университета занимал А.С. Лаппо-Данилевский, постепенно отдалившийся от Кружка русских историков. Суть расхождения Платонова и Лаппо-Данилевского заключалась в различной интерпретации методов научного познания и задач исторической науки. Лаппо-Данилевский относился к методологии истории, как к строгому научному знанию, и посему приоритетное внимание уделял теоретическим целям познавательного процесса. Русская история давала ему только исходный материал как в смысле источников, так и в смысле изучаемых явлений для проверки и конкретизации общих представлений о методологических задачах исторической науки. Принадлежность Лаппо-Данилевского к традициям Петербургской школы поддерживалась благодаря его непреходящему интересу к вопросам источниковедения. Лаппо-Данилевский, имевший своих учеников и единомышленников, олицетворял теоретическое или академическое направление Петербургской школы.

Таким образом, направление С.Ф. Платонова был по преимуществу учебным, а А.С. Лаппо-Данилевского – научно-исследовательским.

IV. Исторические схемы Петербургской школы и её роль в отечественной науке

Исследовательская работа в Петербургском университете развивалась под воздействием различных историографических влияний. Свое значение сохраняла методологическая программа старшего поколения петербуржцев, прежде всего К.Н. Бестужева-Рюмина. Непреложным оставался авторитет исторической схемы С.М. Соловьева, дополненный влиянием историко-юридической школы в лице В.И. Сергеéвича. Концептуальные положения Государственной школы получили свое продолжение в творчестве А.С. Лаппо-Данилевского и Ф.С. Платонова.

В целом Петербургская школа историков сохранила верность тематике древнерусского периода, т.к. С.Ф. Платонов и другие ученые, следуя академической традиции, отрицательно относились к занятиям новой и особенно новейшей историей. Это не позволило им наравне с москвичами обновить предметное поле исторической науки. Петербуржцы настаивали на неподготовленности русской истории для широких общеисторических обобщений. Достаточным казался уровень реконструкции конкретного исторического факта. Петербургская школа историков не стала, как Московская, родоначальником особой концепции русской истории или особого ракурса её изучения. В рамках Петербургской школы были созданы авторские схемы русской истории, касавшиеся самых фундаментальных проблем.

Одним из самых крупных представителей Петербургской школы был Н.П. Павлов-Сильванский. Из-под его пера вышли новаторские труды «Феодализм в Древней Руси» и «Феодализм в удельной Руси». Со времен французского историка Франсуа Гизо (1787-1874) в понятие «феодализм» традиционно вкладывалось, прежде всего, представление о социально-политическом строе, который характеризовался политической раздробленностью, системой вассалитета и условным землевладением. Ведущие российские историки XIX века либо не находили в русской истории признаков существования феодализма, либо обнаруживали их частично. Отсюда научные предшественники и современники Павлова-Сильванского делали вывод о не характерности феодального строя для России. Павлов-Сильванский, напротив, признал феодализм особым периодом в истории России (1169-1565 гг.).

Самым талантливым и парадоксальным учеником С.Ф. Платонова был А.В. Пресняков. Именно Пресняков сформулировал научные принципы Петербургской школы, чем способствовал ее методологической самоидентификации, и противопоставил её источниковедческий подход, как он подразумевал, идеологической направленности московской школы. На основании данных языкознания, археологии, исторической географии Пресняков приступил к систематической критике историографического направления, олицетворяемого «государственниками» и их наследниками. В целом творческая критика Пресняковым классических концепций политического строя древней Руси, выработанных С.М. Соловьевым и В.О. Ключевским, имела большое значение для дальнейшего развития науки.

Вывод

С 1880-х годов в Петербург из Москвы шло встречное влияние В.О. Ключевского. Его концепции Московского государства симпатизировал С.Ф. Платонов. Под воздействием научной традиции Московской школы на рубеже XIX-XX веков между петербуржцами и москвичами начался научный диалог. Историографы допускают, что в начале XX века наметился активный процесс сближения петербургских и московских историков. Вероятно, можно говорить о начале синтеза межшкольных традиций и формировании на этой основе типичных черт русской исторической школы. В 1900-1917 годах Петербургская школа историков достигла наивысшей точки своего развития, сохранив свое положение и влияние до конца 1920-х годов.