Вопрос 2. Каким образом связаны феномены социального исключения и социальной мобильности?

Накопленная к настоящему времени западной социологией эмпирическая база позволяет утверждать о реальности специфической большой группы людей, существующей в урбанизированном социальном пространстве, практически не обладающей социально значимыми ресурсами, чье жизненное существование всецело зависит от государственной и другой социальной помощи и у которой фактически отсутствуют перспективы жизненных шансов.

Специфичность данного социального положения хорошо описывается ставшим популярным концептом социальной изолированности (исключения), который был предложен американским социологом У. Уилсоном. Под социально изолированными он понимает группы, от которых отдаляются и рвут с ними контакты другие группы, более высокого социального статуса Как отмечает Э. Гидденс, «исключение не обозначает градацию неравенства, но является механизмом, отдаляющим группы людей от главного социального потока». Э. Гидденс указывает на две основные формы социального исключения, проявляющиеся в современном обществе. Первая форма расположена на вершине социальной иерархии и связана с «добровольным исключением», элитным самоогораживанием. Вторая экстремальная форма – «жертв структурации» - сосредоточена внизу иерархии, является результатом структурных и культурных изменений общества и, по мнению, Э. Гидденса, угрожает социальному пространству и солидарности.

Какие социальные угрозы продуцирует рост данного явления? Согласно заключениям Г. Генса, Г. Хёссерманна и др., растущие гибкие формы занятости, а также политика привлечения дешевой рабочей силы мигрантов усиливают вероятность того, что люди, потерявшие либо не имевшие работу, так и не смогут найти полноценную работу на протяжении своей жизни. А это означает, что для них становятся недоступными многие социальные институты, регулирующие общественную жизнь и удовлетворение потребностей.

В силу исключения из основных форм общественных отношений данная группа способна развивать неформальные экономические связи и нелегальные формы экономической деятельности. Как отмечают некоторые авторы, отчаяние приводит их к алкоголю и наркотикам, либо они становятся жертвами собственных преступлений, на которые их толкает поиск средств к существованию. Таким образом, ситуация социальной и институциональной изоляции этих людей определяет не столько их наиболее низкое положение в классово-профессиональной и властной иерархиях, сколько ставит их за пределы социальных структур.

Анализируя тенденции развития данной ситуации, Г. Генс делает радикальное предположение о том, что если данная тенденция продолжится, то не только все большее количество людей окажется исключенным из сферы труда, конкурентных, потребительских и иных отношений, но данная группа все в больших масштабах будет воспроизводить саму себя, свои специфические внутригрупповые отношения и стили жизни. А это, по мнению автора, может означать поворот от «андеркласса» к «андеркасте» с криминальным либо подобным ему стилем жизни.

Связь с социальной мобильностью:

- Неолиберальные теоретики подчеркивают влияние «государства благосостояния» не только на возникновение данной социальной группы (андеркласса), но и на ее движение к кастовости. Социальную опасность данного процесса отражают ставшие популярными в Западной печати журналистские ярлыки, такие, как «класс, простившийся с работой» (“workfare class”) или «обслуживающий андеркласс» (“servant underclass” - в противоположность «служебному классу»). Данные ярлыки подчеркивают социальное бессилие группы, неспособность преодолеть «ограждения», которые общество возвело между собой и ними. «Государство благосостояния» предлагает многочисленные социальные поддержки представителям андеркласса, при этом стимулирует развитие потребительской психологии, патерналистских установок и ухода от проблем повышения личностных жизненных шансов, вертикальной мобильности. Те же, кто сохраняет стремление преодолеть оторванность от динамики общества, обречен своим трудом только обслуживать других, не имея никаких шансов влиять через формы своей занятости на структуру и процессы в обществе.

- К. Маркс: Маркс различал три вида групповой мобильности: обуржуазивание, пролетаризацию и пауперизацию. Пауперизация, люмпенизация и пролетаризация относятся к нисходящей мобильности, а обуржуазивание - к восходящей. При этом пауперизация и люмпенизация могут означать одно и то же, а именно выпадение индивида из классовой системы на социальное дно, туда, где нет классов, если андеркласс считать не классом, а слоем людей, находящимся ниже всех классов, вне их.

- Д.Голдторп «Социальная мобильность и социальные интересы»: мы рассматриваем мобильность как положительное явление в том случае, если она сочетается со значительной открытостью общества: с тенденцией к предоставлению равных возможностей людям разного социального происхождения в занятии различных позиций в системе общественного разделения труда. Однако мы убеждены в том, что далеко не все формы мобильности способствуют созданию такой открытости. Также следует отметить, что наш интерес к проблеме социальной мобильности, прежде всего, не вытекает из нашей обеспокоенности вопросами стабильности или законности либерально-демократического общества, которое, как мы полагаем, не является “идеальным обществом в действии”. Напротив, мы обеспокоены тем, насколько характерные черты социальной структуры либерально-демократического общества ограничивают возможности индивидов определенного социального происхождения полностью реализовать их гражданский и человеческий потенциал. Иначе говоря, как и Гласс, в противоположность Липсету мы считаем, что большая открытость общества - это цель, к которой по-прежнему необходимо стремиться, а не явление, нуждающееся в совершенствовании в интересах социально-политической стабильности. Нам близка позиция Тоуни (Tawney) и этических социалистов, считавших, что либеральная идеология уязвима в вопросах степени открытости общества и, особенно, возможности сосуществования подлинного равенства возможностей с существенным неравенством условий.