[3) Общая характеристика буржуазного общества в отличие от докапиталистических общественных формаций и от будущего коммунистического общества]

Превращение всех продуктов и деятельностей в меновые стоимости предполагает как разложение всех прочных (исторических) отношений личной зависимости в сфере производства, так и всестороннюю зависимость производителей друг от друга. Производство каждого отдельного лица зависит от производства всех других; точно так же превращение его продукта в жизненные средства для него самого стало зависеть от потребления всех остальных. Цены — явление древнее, так же как и обмен; однако только в буржуазном обществе, в обществе свободной конкуренции, цены все больше и больше определяются издержками производства, а обмен охватывает все производственные отношения. То, что Адам Смит, вполне в духе XVIII века, относит к доисторической эпохе, к предыстории ^l, есть, наоборот, продукт истории.

Эта взаимная зависимость производителей друг от друга выражена в постоянной необходимости обмена и в меновой стоимости как всестороннем посреднике. Экономисты выражают это таким образом. Каждый преследует свой частный интерес и только свой частный интерес, и тем самым, сам того не зная и не желая, он служит частным интересам всех, т. е. общим интересам. Суть дела не в том, что, когда каждый преследует свой частный интерес, достигается совокупность частных интересов, т. е. общий интерес. Из этой абстрактной фразы можно было бы, наоборот, сделать тот вывод, что каждый со своей стороны тормозит осуществление интереса другого, и результатом этой bellum omnium contra omnes^li является не всеобщее утверждение, а наоборот — всеобщее отрицание. Суть дела заключается, скорее, в том, что частный интерес уже сам есть общественно определенный интерес и может быть достигнут лишь при условиях, создаваемых обществом, и при помощи предоставляемых обществом средств, т. е. что он связан с воспроизводством этих условий и средств. Это — интерес частных лиц; но его содержание, как и форма и средства осуществления даны общественными условиями, независимыми от индивидов.

Взаимная и всесторонняя зависимость безразличных по отношению друг к другу индивидов образует их общественную связь. Эта общественная связь выражена в меновой стоимости, ибо только в меновой стоимости для каждого индивида его собственная деятельность или его продукт становится деятельностью или продуктом для него самого; он должен производить всеобщий продукт — меновую стоимость или меновую стоимость в ее обособленно изолированном и индивидуализированном виде, т. е. деньги. С другой стороны, та власть, которую каждый индивид осуществляет над деятельностью других или над общественными богатствами, заключается в нем как владельце меновых стоимостей, денег. Свою общественную власть, как и свою связь с обществом, индивид носит с собой в кармане.

Деятельность, какова бы ни была ее индивидуальная форма проявления, и продукт этой деятельности, каковы бы ни были его особые свойства, есть меновая стоимость, т. е. нечто всеобщее, в чем всякая индивидуальность, всякие особые свойства отрицаются и погашены. Здесь перед нами, действительно, состояние, весьма отличное от того состояния, при котором отдельный индивид или же индивид, естественно или исторически расширившийся до пределов семьи и рода (позднее — общины), непосредственно воспроизводит себя из природы, и его производительная деятельность и его участие в производстве привязаны к определенной форме труда и продукта, а его отношение к другим определено точно таким же образом. Общественный характер деятельности, как и общественная форма продукта, как и участие индивида в производстве, выступает здесь как нечто чуждое индивидам, как нечто вещное; не как отношение индивидов друг к другу, а как их подчинение отношениям, существующим независимо от них и возникающим из столкновения безразличных индивидов друг с другом. Всеобщий обмен деятельностями и продуктами, ставший жизненным условием для каждого отдельного индивида, их взаимная связь представляются им самим как нечто чуждое, от них независимое, как некая вещь. В меновой стоимости общественное отношение лиц превращено в общественное [I—21] отношение вещей, личная мощь — в некую вещную мощь. Чем меньшей общественной силой обладает средство обмена, чем теснее оно еще связано с природой непосредственного продукта труда и с непосредственными потребностями обменивающихся, тем больше еще должна быть сила той общности, которая связывает индивидов друг с другом — патриархальное отношение, античное общество, феодализм и цеховой строй (см. мою тетрадь, XII, 34b) ^lii.

Каждый индивид обладает общественной мощью в форме вещи. Отнимите эту общественную мощь у вещи — вам придется дать ее одним лицам как власть над другими лицами. Отношения личной зависимости (вначале совершенно первобыт ные) — таковы те первые формы общества, при которых производительность людей развивается лишь в незначительном объеме и в изолированных пунктах. Личная независимость, основанная на вещной зависимости, — такова вторая крупная форма, при которой впервые образуется система всеобщего общественного обмена веществ, универсальных отношений, всесторонних потребностей и универсальных потенций. Свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивидов и на превращении их коллективной, общественной производительности в их общественное достояние, — такова третья ступень. Вторая ступень создает условия для третьей. Поэтому патриархальный, как и античный строй (а также феодальный) приходят в упадок по мере развития торговли, роскоши, денег, меновой стоимости, в то время как современный общественный строй вырастает и развивается одновременно с ростом этих последних.

Обмен и разделение труда взаимно обусловлены. Так как каждый работает сам по себе, а его продукт есть ничто сам по себе, то он, конечно, должен обменивать, не только для того, чтобы принять участие во всеобщей производственной способности, но и для того, чтобы превратить свой собственный продукт в жизненное средство для самого себя {см. мои «Замечания о политической экономии», стр. V (13, 14)} ^liii. Обмен, опосредствованный меновой стоимостью и деньгами, предполагает, правда, всестороннюю зависимость производителей друг от друга, но вместе с тем он предполагает и полную изоляцию их частных интересов и такое разделение общественного труда, при котором единство различных видов труда и их взаимная дополняемость существуют вне индивидов и независимо от них, как если бы это единство и эта взаимная дополняемость были каким-то природным отношением. Давление всеобщего спроса и предложения друг на друга опосредствует связь между друг другу безразличными товаропроизводителями.

Сама необходимость предварительно превратить продукт или деятельность индивидов в форму меновой стоимости, в деньги, дабы в этой вещной форме они приобрели и доказали свою общественную силу, доказывает два положения: 1) что индивиды производят только для общества и в обществе, 2) что их производство не является непосредственно общественным, не представляет собой продукт ассоциации, распределяющей труд среди своих членов. Индивиды подчинены общественному производству, существующему вне их наподобие некоего рока, а не общественное производство подчинено индивидам, которые управляли бы им как своим общим достоянием. Поэтому не может быть ничего ошибочнее и нелепее, нежели на основе меновой стоимости и денег предполагать контроль объединенных индивидов над их совокупным производством, как это мы видели выше в отношении банка, выпускающего часовые боны.

Частный обмен всех продуктов труда, способностей и дея-тельностей находится в противоречии как с распределением, основанным на отношениях господства и подчинения (естественно выросших и политических) между индивидами (какой бы характер ни принимало это господство и подчинение: патриархальный, античный или феодальный) (при этом собственно обмен происходит тут лишь от случая к случаю и не столько затрагивает жизнь каждой общины в целом, сколько возникает между различными общинами, вообще отнюдь не подчиняет себе все отношения производства и общения), так и со свободным обменом индивидов, ассоциированных на основе совместного владения средствами производства и совместного контроля над ними. (Эта последняя ассоциация не есть нечто произвольное: она предполагает определенное развитие материальных и духовных условий, о которых здесь не место распространяться дальше.)

Подобно тому как разделение труда создает агломерацию, комбинирование, кооперацию, противоположность частных интересов, классовых интересов, конкуренцию, концентрацию капитала, монополию, акционерные общества — словом, антагонистические формы того единства, которое вызывает саму эту противоположность, — так частный обмен создает мировую торговлю, индивидуальная независимость частных лиц порождает полную зависимость от так называемого мирового рынка, а раздробленные акты обмена создают банковскую и кредитную систему, бухгалтерия которой [I—22] по крайней мере констатирует то или иное сальдирование частного обмена. Хотя частные интересы и разделяют каждую нацию на столько же наций, сколько в ней имеется взрослых людей, а интересы экспортеров и импортеров здесь резко противостоят друг другу, — в вексельном курсе получает некоторую видимость существования национальная торговля и т. д. и т. д. Но никто не станет на этом основании думать, что путем биржевой реформы можно уничтожить основы внутренней или внешней частной торговли. Однако в буржуазном обществе, основанном на меновой стоимости, возникают такие производственные отношения и отношения общения, которые представляют собой одновременно мины для взрыва этого строя. (Имеется множество антагонистических форм общественного единства, антагонистический характер которых, однако, никогда не может быть взорван путем тихой метаморфозы. С другой стороны, если бы в этом обществе, как оно есть, не имелись налицо в скрытом виде материальные условия производства и соответствующие им отношения общения, необходимые для бесклассового общества, то все попытки взрыва были бы донкихотством.)