Ф.И. Тютчев

* * *

Весь день она лежала в забытьи,

И всю ее уж тени покрывали.

Лил теплый летний дождь – его струи

По листьям весело звучали.

И медленно опомнилась она,

И начала прислушиваться к шуму,

И долго слушала – увлечена,

Погружена в сознательную думу...

И вот, как бы беседуя с собой,

Сознательно она проговорила

(Я был при ней, убитый, но живой):

«О, как все это я любила!»

Любила ты, и так, как ты, любить-

Нет, никому еще не удавалось!

О господи!.. и это пережить...

И сердце на клочки не разорвалось...

Октябрь или первая половина декабря 1864

А.А. Фет

* * *

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали

Лучи у наших ног в гостиной без огней.

Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,

Как и сердца у нас за песнию твоей.

Ты пела до зари, в слезах изнемогая,

Что ты одна – любовь, что нет любви иной,

И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

И много лет прошло, томительных и скучных,

И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,

И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,

Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь.

Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,

А жизни нет конца, и цели нет иной,

Как только веровать в рыдающие звуки,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой!

2 августа 1877

И.С. Тургенев Дворянское гнездо

<...>Лаврецкий тихо встал и тихо удалился; его никто не заметил, никто не удерживал; веселые клики сильнее прежнего раздавались в саду за зеленой сплошной стеной высоких лип. Он сел в тарантас и велел кучеру ехать домой и не гнать лошадей.

«И конец? — спросит, может быть, неудовлетворенный читатель.— А что же сталось потом с Лаврецким? с Ли­зой?» Но что сказать о людях, еще живых, но уже сошедших с земного поприща, зачем возвращаться к ним? Гово­рят, Лаврецкий посетил тот отдаленный монастырь, куда скрылась Лиза,— увидел ее. Перебираясь с клироса па клирос, она прошла близко мимо него, прошла ровной, то­ропливо-смиренной походкой монахини — и не взглянула на него; только ресницы обращенного к нему глаза чуть-чуть дрогнули, только еще ниже наклонила она свое исху­далое лицо — и пальцы сжатых рук, перевитые четками, еще крепче прижались друг к другу. Что подумали, что почувствовали оба? Кто узнает? Кто скажет? Есть такие мгновения в жизни, такие чувства... На них можно только указать — и пройти мимо <...>.

1856—1858

И.А. Гончаров Обломов

<…> Он остановился совсем, оцепенел на минуту. «Что, если тут коварство, заговор…И с чего я взял, что она любит меня? Она не сказала: это сатанинский шепот самолюбия! Андрей! Неужели?..быть не может: она такая, такая… Вон она какая!» - вдруг радостно сказал он, завидя идущую ему навстречу Ольгу.

Ольга с веселой улыбкой протянула ему руку.

«Нет, она не такая, она не обманщица,— решил он,— обманщицы не смотрят таким ласковым взглядом; у них нет такого искреннего смеха... они все пищат... Но... она, однако ж, не сказала, что любит!— вдруг опять подумал в испуге: это он так себе растолковал... — А досада от­чего же?.. Господи! в какой я омут попал!»

• Что это у вас? — спросила она.

• Ветка.

• Какая ветка?

• Вы видите: сиреневая.

• Где вы взяли? Тут нет сирени. Где вы шли?

• Это вы давеча сорвали и бросили.

• Зачем же вы подняли?

• Так, мне нравится, что вы... с досадой бро­сили ее.

• Нравится досада — это новость! Отчего?

• Не скажу.

• Скажите, пожалуйста, я прошу...

• Ни за что, ни за какие блага/

• Умоляю вас.

Он потряс отрицательно головой.

—А если я спою?

—Тогда.... может быть...

—Так только музыка действует на вас? — сказала она с нахмуренной бровью. — Так это правда?

—Да, музыка, передаваемая вами...

—Ну, я буду петь... Casta diva, Casta di... — зазву­чала она воззвание Нормы и остановилась.

—Ну, говорите теперь! — сказала она. Он боролся несколько времени с собой.

—Нет, нет! — еще решительнее прежнего заключил он. — Ни за что... никогда! Если это неправда, если мне так показалось?.. Никогда, никогда!

—Что это такое? Что-нибудь ужасное,— говорила она, устремив мысль на этот вопрос, а пытливый взгляд на него.

Потом лицо ее наполнялось постепенно сознанием; в каждую черту пробирался луч мысли, догадки, и вдруг все лицо озарилось сознанием... Солнце так же иногда, ходя из-за облака, понемногу освещает один куст, другой, кровлю и вдруг обольет светом целый пейзаж. Она уже знала мысль Обломова. <…>

1858