4 Вчерашнего "челпановца" а. Н. Леонтьева.

В этом нетрудно убедиться, обратившись к его первым публикациям о сознании, запечатлевшим, как пишет А. Н.Леонтьев, своеобразие позиции Л. С. Выготского. В 1926 г. увидел свет переработанный текст того доклада, который побудил А. Р. Лурия добиваться перевода Л. С. Выготского в Московский психологический институт. Перед выступившим с этим докладом Л. С.Выготским лежал текст, который оказался, по воспоминаниям А. Р. Лурия, чистым листком бумаги. Конечно, у Л. С. Выготского была возможность внести в содержание статьи коррективы сравнительно с тем, что выслушал А. Р.Лурия. Но нет оснований сомневаться в том, что главные тезисы первого выступления Л. С. Выготского перед научным сообществом воспроизведены адекватно. Тезисы же эти сводятся к выводу о том, что, вопреки представлениям о вражде между рефлексологией Бехтерева - Павлова и психологией как наукой о сознании, об их слиянии на основе единой методики исследования поведения человека, а следовательно, и единой научной дисциплины "можно говорить како совершающемся на наших глазах факте" [3; 44]. Л. С. Выготский заблуждался. Воспринятое им как факт оказалось иллюзией. Учение о рефлексах и учение о сознании отстаивали - каждое - собственное достоинство, сохраняя свой категориальный строй и продвигаясь по собственной путевой карте. Безвестный гомельский учитель смело бросил главным научным светилам - В. М. Бехтереву и И. П. Павлову - обвинение в дуализме. Покончить же с ним он предлагал, вернувшись к старым сеченовским представлениям о психике, сознании как системе заторможенных рефлексов.

Сходным образом трактуется сознание во второй статье (выделенной А. Н.Леонтьевым в качестве ключевой), которая была опубликована в 1925 г. в сборнике "Психология и марксизм". "Проблема сознания, - пишет Л. С.Выготский, - должна быть поставлена и решена психологией в том смысле, что сознание есть взаимодействие, отражение, взаимовозбуждение различных систем рефлексов" [3; 89]. Сознание определяется как "вербализованное поведение" [3; 98]. Поскольку же логикой своей экспериментальной работы Л. С. Выготский и те, кто с ним работал, сосредоточились на познавательной функции слова ("речевого рефлекса"), то это придало принятому им направлению интеллектуалистическую окраску. От речевых рефлексов он перешел к речевым знакам, от них - к значениям этих знаков и их развитию в онтогенезе.

В кругу западных психологов принято рассматривать Л. С.Выготского как представителя когнитивизма. Это крайне одностороннее восприятие ученого стирает сложность и многообразие его исканий, открытых им проблем и перспектив их решений.

В последние годы возникла новая мифологема о генезисе психологических воззрений Л. С.Выготского.

Я имею в виде привлекшие внимание несомненной оригинальностью, яркостью изложения, смелостью анализа публикации А. М.Эткинда [10], [11],в которых сперва в виде журнального варианта, а затем в отдельных главах двух книг излагаются представления автора о "забытых текстах и ненайденных контекстах", касающихся творчества Л. С.Выготского. Начав с "еврейского вопроса", А. М. Эткинд называет Л. С.Выготского "человеком маргинальной культуры". Он усматривает эту маргинальность в том, что, занимаясь русской литературой, Л. С. Выготский был озабочен "сознательным конструированием идентичности" с еврейской историей. Причем "вслед за Спинозой и другими еврейскими учителями человечества - Марксом и Фрейдом, Дизраэли и Троцким Выготский искал точку опоры на периферии жизни и знания о ней, чтобы сделать ее - эту точку, всеобщей причиной и абсолютным объяснением - и, овладев ею, перевернуть картину мира и структуру власти" [11; 279]. Чтобы найти в филологических занятиях молодого Л. С.Выготского подобный никому еще неведомый "ненайденный контекст", где таилась установка начинающего литературного критика на "переворот картины мира и структуры власти", требовался большой полет воображения, поскольку никакими историческими реалиями искатель контекста не располагал. Реалии же свидетельствуют о другом. Они вопиют против версии о "маргинальности" Л. С.Выготского, однозначно

Указывая, что он был плоть от плоти дитя русской культуры, а более конкретно - того ее