Раздел 1. Глобализация как продолжение ноосферогенеза

1. 1. Социо-культурная динамика в контексте глобальных трансформаций

При изучении социальных и культурных событий происходящих в эпоху глобальных трансформаций необходимо указать на существенное методологическое различие между континентальной культурфилософской традицией и англосаксонской интерпретацией культуры. Метафизические подходы сложившиеся в 19 веке в германской классической философской традиции с упором на трансцендирование культурных ценностей в конце 20 века стали нерелевантными для понимания механизмов трансформации глобализированной культуры. Намного более успешными оказались эмпирически и нарративно ориентированные методы социальной теории сформировавшиеся в британской и североамериканской философии и социологии. Современные англо-американские подходы в анализе определений культуры складывались во многом под воздействием географических и этнографических открытий 18, 19 и 20 веков. Кроме того большое влияние оказывали методологические установки искусствознания, теории культуры, культурной антропологии, социальной теории, философии культуры. Не говоря уже в «школьных» внутридисциплинарных дискуссиях и завершающих дефинициях. Если в континентальной философии культуры (теории культуры) доминировали цели фундированные трансцендентной фокусировкой на «вечные ценности» и «смыслы», то в англо-американской традиции исследования и определения предмета культурных исследований предпочтение отдавалось историчности, социальности и контекстуальности (даже ситуативности) культурной деятельности. Исследователи насчитывают более пяти сотен определений культуры. Решать вопрос о том, какое из них наиболее точное в абстрактном споре нельзя. Культура представляет собой исторически сложившуюся динамичную систему духовных и материальных ценностей. Чтобы понять «как работает культура», необходимы современные методы Схематизация и типология культуры А.Д. Шоркина [Шоркин, 1996], анализ стратегем и ключевых ценностей культуры Ф.В. Лазарева и Б. А. Литтла [Лазарев, Литтл, 2005] дают представление о способах изучения сложных процессах в рамках ноосферной реальности, частью которой является генезис культуры.

Определение нужно «затачивать» под предмет и особенности конкретного исследования. Поскольку динамика культуры в эпоху глобальных трансформаций тесно связана с материальным и информационным потоковым «товарооборотом» культурных форм и ценностей, консюмеризирована, локализована и глокализована одновременно, то именно «позитивистский», социально детерминированный подход к пониманию и объяснению природы современных культурных процессов оказывается наиболее релевантным. Наиболее важными характеристиками культуры тогда становятся: социальность, деятельность, паттерны поведения, институции.

Один из крупнейших англоязычных онлайнвых словарных ресурсов в мире – Dictionary.com [http://dictionary.reference.com/browse/culture], который посещают в месяц около 50 миллионов уникальных пользователей во всем мире, расчитанный на академическую и университетскую аудиторию даёт несколько ключевых определений культуры, где отмечены именно эти характеристики:

1. Совокупность всех социально усвоенных моделей поведения (socially transmitted behavior patterns), верований, институций, художественных практик и других видов человеческой деятельности (технической и интеллектуальной).

2. Такие модели, черты и результаты деятельности (patterns, traits, and products), которые могут быть рассмотрены как выражение особенностей исторической эпохи, класса, сообщества (Эдвардианская культура, Японская культура).

3. Модели, черты и результаты деятельности (patterns, traits, and products), которые могут быть рассмотрены как отнесённые к какой-либо специфической категории, полю, предмету, способу выражения (средневековая религиозная культура, музыкальная культура, культура устной речи).

4. Преобладающие отношения и способы поведения, которые характеризуют функционирование группы или организации (functioning of a group or organization).

Несмотря на некоторые различия общим принципом является указание на трансмиссию (transmitted) социально востребованных и значимых паттернов. Благодаря институциям и «вертикальному трансферу» знаний, умений, ритуалов и социально значимых смыслов локальная культура обретает устойчивость.

Один из классических вариантов описания локального производства культуры даёт американский антрополог Маргарет Мид. На основании многочисленных полевых исследований и теоретических обобщений она определила три ключевых типа (модели) функционирования трансгендерных культурных знаний. Она показала, что между двумя поколениями «взрослыми» и «детьми» можно реконструировать несколько основных типов передачи знаний (по схеме «вертикального трансфера культурных форм», в нашей терминологии). Дискурсивные установки англо-американской этнографии и культурной антропологии позволяют интерпретировать передачу культурного опыта, «знаний» в корреляции с действием биологических механизмов, находящихся в основании человеческой жизнедеятельности. При всей флексибельности термин «поколение» имеет темпоральные границы. Базируясь на таксономии поколений Мид предлагает использовать оригинальную типологию культуры.

Для понимания специфики процесса трансфера культурных знаний внутри одной культуры она показывает существование следующих трёх типов: 1) постфигуративный тип – процесс и результат передачи основополагающих знаний от одного поколения к другому (взрослые – детям); 2) конфигуративный тип – процесс получения взрослыми и детьми знаний главным образом от индивидуумов своего же поколения; 3) префигуративный тип – осуществляется в случае передачи знаний от детей к взрослым.

Разумеется, что это упрощённое представление о том как работает механизм развития традиционной культуры. Тем не менее Мид отметила главные особенности: непосредственная трансмиссия культурного опыта и практически биологическая связь между коммуникантами. В глобализирующемся мире разделены не только поколения (как и в традиционных культурах), отделены и «биологические опции». Люди находятся также в различных регионах и на различных континентах, обитают в разных социальных стратах. Единственное, что их прочно связывает, это медийные информационные потоки. Таким образом индивидуумы находятся «на перекрёстке» вертикального трансфера культурных форм и горизонтального трансфера культурных форм. Перед каждым ситуативно возникает выбор – культурный традиционализм или культурный космополитизм. Многое зависит от мотивации, экономических и политических обстоятельств. Однозначно то, что индивидуум имеет больше степеней свободы и одновременно подвержен мощным соблазнам со стороны маркетинговых и политических брендов. Тем более важно развивать критическое мышление с целью самосохранения и максимальной самореализации личности [Мид, 2008].

Это порядок воспроизводства традиционных культур («тысячелетней культурной традиции). Однако за несколько последних десятилетий произошли эпохальные изменения в экономической, технологической, коммуникацивной, социальной и, конечно же, в культурной сферах. Все локальные, региональные и планетарные процессы сегодня зависят от двух фундаментальных факторов: хода глобальных трансформаций и продолжения инфрмационной революции. В этой новой исторической ситуации необходимо выделить три системобразующие силы для формирования социо-культурного пространства: сети, потоки и сферы. Именно на их пересечении и как результат взаимодействия возникают актуальные экономические, социальные, культурные и политические события.

Если говорить о динамике культурного поля в контексте продолжения глобализации, то здесь необходимо отметить подвижность и даже турбулентность событий, в основе котрых находится конфликт между традиционными («вертикальными», «осевыми») способами производства культурных форм (культурных продуктов) и глобализированными культурными практиками («горизонтальными», «инновационными», «скоростными»). Стратегии формирования традиционных культур ретроактивны и консервативны, главным образом замкнуты на локальные культурные архетипы, в то время как глобализированная культура в большей степени актуальна и футуроактивна (делокализована, стремиться к максимуму планетарной экспансии космополитизированных культурных форм). Чтобы точнее определить диспозицию ключевых культурных трендов современности необходимо прибегнуть к помощи эпистемологического контекста, каковым является «картина мира».

Картины мира различаются не только эпохально и типологически (мифологическая, философская, научная, эстетическая, энвайронментальная и др.), но также имеют локализацию. То есть, речь идёт об этнических и национальных образах мира. Картины мира и образы мира не гомогенны, имеют комплексный характер и обладают специфической динамикой. Отвлекаясь от «материальной» части культуры, укажем на символический аспект организации картины мира. Разными путями происходит конструирование образа мира посредством символов и нарративов. Такая картина мира принимается сообществом и при этом происходит постоянное её «достраивание», появляются новые интерпретации и реинтерпретации. В традиционных культурах абсолютным центром интерпретаций являются автохтонные мифы, легенды, эпос и реальные исторические локализованные события. Благодаря непрерывному вертикальному трансферу культурных форм происходит фиксация картины мира и осуществляются её модификации. Знания здесь существуют в догматизированной форме. Научная картина мира выстраивается на основе рациональных базисных допущений, которые постоянно дополняются, пересматриваются и опровергаются. Этим обеспечивается релевантность научной картины мира реальности и, что немаловажно, производятся прогнозы, реализуются проекты изменения природного положения дел.

Научное знание принципиально инновационно. В глобализирующемся мире культурная динамика постоянно изменяет скорость обращения культурных форм, они обновляются путём гибридизации и ассамбляжности. Происходит горизонтальный трансфер культурных форм, он определяется гораздо более высокими скоростями и преодолением символических границ автохтонных, этн-национальных, локализованных культур. Это центральное противоречие культурной глобализации. Эти две тенденции производства культуры исторически и процессуально различаются, находятся в идеологическом и динамическом конфликте. Но тем не менее они прочно взаимосвязаны и представляют собой разнонаправленные тенденции в рамках единого поля всемирной культуры. Консервативная и инновационная составляющие культуры всегда были взаимодополнительны. Их различение представляет собой сложную методологическую задачу. Культура может проявляться как окружающая среда (culture as environment) [McElroy, 2008: 121-123]. С одной стороны культура-среда защищает индивидуума и традиционные культурные формы от «культурной коррозии» (ассимиляция другими культурами или глобализированные культурные потоки), с другой стороны – замедляет ход культурного развития и уменьшает конкурентные преимущества. Именно эта неразрешимая для многих локальных культур проблема (геттоизация или глобализация культурной деятельности) порождает ключевой конфликт, между герметичностью, органическим единством культурных форм с одной стороны и открытым характером, готовностью для либеральной комбинаторики.

В основе производства тадиционных культур находятся «культурные архетипы», порождающие всё множество наличных культурных форм. Производство глобализированных культурных продуктов основано на конструировании (комбинаторике) постоянно новых и новейших форм, зависящих не от культурного архетипа, но от рыночных условий эффективного распространения и продвижения культурного продукта. Потоки глобализированной культуры «вымывают» культурный контент традиционных культур, адаптируют формы традиционной культуры для глобализированнй массовой культуры, «затачивают» их под космополитические культурные бренды, что приводит к гибридизации, креолизации и культурному джеммингу. Так или иначе, но очевидна проблема нарушения культурного разнообразия, присущего «доглобализационной эпохе», когда этнические и национальные культуры формировались главным образом посредством вертикального трансфера культурных форм. Их относительная герметичность обеспечивала воспроизводство локально индивидуализированных культур. Размывание национальных границ, экономических, политических, правовых и, конечно же, культурных, экспоненциальное ускорение мобильности и усиление горизонтального трансфера культурных трендов кроме прочего приводят к формированию монокультуры. Этот прцесс анализирует энвайронменталистский теоретик Вананда Шива.

Фундаментальное противоречие между характером воспроизводства традиционных культур и характером производства глобализированных культурных форм проявляется в эффекте турбулентности современной культуры. То есть, её тенденции определяются не «заякорёнными» в исторической традиции культурными архетипами («символичесими формами»), а коммерческими интересами, которые ситуативны по отношению к базисным моральным и эстетическим ценностям. Тем не менее, воспитание в семье и «общине» создаёт необходимый нормативный и ценностный фундамент личности, который в массмедийной сфере подвергается соблазнам и это взаимодействие (столкновение) «традиции» и глобализирующих культурных потоков ускоряет «турбулентность культуры», которая зависит уже не от вертикальных связей, а от комбинаторики мобильных (культурных) форм. В глобальной инфосфере (медиасфере) происходит «вымывание» («выхолащивание») традиционного культурного контента, гибридизация культурных форм (эклектическое соединение имеющихся форм), и усиление потребительских качеств.

Одна из ключевых проблем, связанных с продолжением глобализации мирового культурного пространства связана с опасностью сокращения разнообразия культурных форм. Меметическое разнообразие позволяет создавать новое культурное разнообразие и при этом сохранять фундаментальные качества культуры, возможность индивидуального выбора из множества «предложений». Наличие множества альтернативных культур и культурных форм обеспечивает и преемственность (сохранение уже существующих форм) и создание новых форм благодаря синтезу культур или даже простой комбинаторике форм. Вананда Шива в работе «Монокультуры разума: перспективы биоразнообразия и биотехнологии» (1993) проводит параллели между продуктивным существованием природы и продуктивностью культуры. Автор стремиться доказать, что основополагающим принципом сохранения потенциала развития как в природе, так и в культуре является наличие разнообразия. Она считает, что «Разнообразие это альтернатива монокультуре, гомогенности и единообразию (uniformity). Живое разнобразие в природе (living diversity) соответствует живому разнообразию культур (living diversity of cultures). Природное и культурное разнообразие это источник благосостояния и источник альтернатив» [Shiva,1993: 37]. Выводы Шивы методологически небезупречны, поскольку эволюция биологических организмов имеет иные механизмы воспроизводства чем социо-культурная эволюция. Тем не менее, аналогия между угрозами сокращения биоразнообразия и рисками глобальной унификации культуры, через уменьшение культурного разнообразия заслуживает пристального внимания.

В любом случае, размещение культурной событийности в границах ноосферной реальности позволяет интегрировать биологические предпосылки и социоальное содержание культурных процессов глобализирующегося мира.