Р аздел 6. Динамические особенности культурной глобализации

6.1. Мобильность как ключевой триггер динамики социокультурных изменений

Динамика социокультурных изменений неравномерна. Постиндустриальное общество эволюционирует благодаря ускорению экономических, социальных, политических, информационных, коммуникативных и культурных потоков на глобальной шкале. Планетарные изменения определяются механизмами многоуровневого ноогенеза [Буряк, 2007]. Наиболее очевидными симптомами глобализации оказываются проявления возросшей мобильности. Социокультурные трансформации в глобализирующемся мире происходят с различной скоростью и различаются в зависимости от того или иного региона, детерминированного историческими причинами. Динамические глобальные процессы концептуально могут быть осмыслены через такие понятия, как «глобальные потоки» (global flows) [Appadurai, 1996]; [Appadurai, 2000], сети (networks) [Castells, 2000], «текучесть» (liquidity) [Bauman, 2000]; [Bauman, 2003]; [Bauman, 2005]; [Bauman, 2006]; [Bauman, 2007], «гибкость, флексибельность» (flexibility) [Ong, 1999], «мобильность» (mobilities) [Urry, 2000]; [Urry, 2007] и «культура скорости» [Tomlinson, 2007]. Эти термины указывают на специфические методологические подходы в понимании природы глобальных трансформаций. Хотя и в различной степени, они пригодны для описания и концептуализации динамики культурных процессов в эпоху глобализации. Ускорение и мобильность проявляются на всех уровнях и направлениях социокультурных трансформаций. В экономической, в технологической, социально-политической, научной и образовательной сферах в особенности. Общая направленность динамики глобальных трансформаций определённо влияет на формирование мировой культуры. Немаловажный тренд глобальных трансформаций – это культурные планетарные потоки. Как наиболее масштабные культурообразующие факторы в условиях расширения современного информационного общества выступают: вертикальный культурный трансфер, который происходит локально, линейно, «замедленно» (передача культурного опыта от поколения к поколению), деривативным способом, и горизонтальный глобализированный культурный трансфер образов, символов, смыслов и артефактов, определяющийся частотой сетей, направленностью потоков и их скоростными характеристиками.

Необходимо рассматривать эти два диаметрально противоположных направления в производстве культуры и как противоположные, и как взаимозависимые. Для более точного понимания происходящего уместен термин «глокальность культуры». Это выражение указывает на взаимосвязь локального аспекта (вертикального распространения культурных форм) и глобального аспекта (горизонтального распространения культурных форм). Мобильность в глобализированном мире и скорость культуры являются фундирующими принципами формирования современного общества. Алекс МакДжиливрей показывает, что интенсификация массовых миграционных потоков, путешествия и туризм за прошедшее столетие трансформировали окружающий глобальный мир и превратили его в «гипер-мобильную планету» (hyper-mobil planet) [MacGillivray, 2006: 172-185]. Для того, чтобы адекватно описывать, а затем анализировать радикально меняющийся под воздействием глобальных трансформаций мир необходимы новые концептуализации, новая терминология. Именно таким путём движется Джон Урри, совмещая исследовательские методы социально-экономической географии и социальной теории. Осуществляя свой инновационный подход в работе «Социология за пределами обществ: мобильности для XXI столетия» [Urry, 2000], британский учёный исходит из того факта, что в традиционных подходах социальной теории и социальной философии «общество» рассматривалось как центральный объект исследования в статическом измерении. Он считает, что это результат использования устаревших теоретических реконструкций социальности. Эссенцеалистские, структурно-функциональные концептуализации не в состоянии адекватно «схватить» существо и поворотные моменты нового, динамичного глобализирующегося мира, в котором границы подвижны и флексибельны. Речь идёт не только о внешних границах/формах (государственных, политико-правовых, социальных, экономических и культурных), но и о внутренней динамике постоянного изменения социальных потоков, ретрансформациях социальных страт и сетей. В условиях глобализации всё большее значение приобретает направленность и скорость изменений. Одним из наиболее значимых измерений глобальной динамики является «мобильность». Степень подвижности границ внешних и внутренних социокультурных событий оказывается определяющим фактором конституирования эмерджентной социальной реальности.

Этот «мир без границ» имеет важное свойство - мобильность, что, собственно, становится ключевым объектом представленного исследования. Найти релевантные выражения, концепты и теоретические конструкции для описания подвижной постсоциетальной реальности, соотнести это с реалиями обществ до начала эпохи глобализации – такова задача исследования. Постоянное переключение фокуса аналитической работы с физических аспектов движения на виртуальные и обратно – это отражение современных эпистемологических нон-эссенциалистских подходов. Мобильность многомерна, и необходимо выделить такие её феноменальные формы, как трансконтинентальные путешествия людей, миграции, научный и образовательный туризм, перемещение идей, образов, сообщений, товаров, промышленных отходов и денег. С каждым годом движение этих культурных потоков ускоряется, и мобильность становится уже не просто тенденцией, а условием глобализированного существования людей, образов и вещей. Такая интенсивная и тотальная «мобилизация» приводит к «искривлению» социального пространства-времени. Можно сказать, что онтология глобализации определяется индустриализированным социальным пространством, информатизированным временем и ускоряющимся движением. Этот подход в наиболее развёрнутой форме проявлен в англо-американской социальной теории. Урри [Urry, 2000], Томлинсон [Tomlinson, 1999], Харвей попытались картографировать глобализацию как динамическую социальную реальность в контексте географической науки.

Феномен мобильности должен быть размещён в поле междисциплинарных исследований (multidisciplinary exercise), заявляет Питер Эйди в работе «Мобильность (Ключевые идеи в географии)» [Adey, 2009]. По крайней мере мобильность – это значимый объект для таких дисциплин, как социально-экономическая география (human geography), социология, урбанистика (urban studies), антропология (anthropology), культурная антропология, культурные исследования (cultural studies), политические науки. Для всех исследователей очевидны «упрямые факты» - современный мир наполнен постоянно перемещающимися объектами (людьми, транспортными средствами, вещами, идеями, образами, информацией и знаниями). Глобализированный мир только и существует потому, что «всё движется». Устойчивость организаций, стран и регионов гарантирована не социокультурной стагнацией, а мобильностью. Этот знаковый для XXI века «мобильный поворот» (mobility-turn) в оптике социальной теории и культурной географии наиболее последовательно и объёмно рассматривает Джон Урри.

Миграционные трансконтинентальные потоки рабочей силы, круглосуточная работа транспортных узлов (железнодорожных вокзалов, оживлённых автотрасс, аэропортов, крупных морских портовых терминалов) визуально экспонируют феноменологию мобильности. Континуум глобальных информационных потоков также приоткрывается нам через экраны мониторов, телеприёмников, благодаря радиопередачам, выпускам газет и журналов. Это соотношение между скрытым планетарным движением и осязаемой мобильностью необходимо рассматривать как часть онтологической проблематики, как отношение между «сущностью» и «явлением», выражаясь словами Гегеля. Материальная мобильность и мобильность как концепт нужно различать и исследовать соответствующими методами. Мобильность уточняется через такие опции как «смыслы», «политика», «практики» и «медитации». По крайней мере так называются основные разделы исследования Эйди [Adey, 2009]. Эволюционный подход к раскрытию темы движения позволяет понять мобильность как исторический феномен. «Мобильность» - достаточно ёмкий и многозначный концепт с постоянно ускользающим смыслом (evasive concept). Конкретизированные анализируемые ситуации (case-study boxes), количественные и качественные методы помогают уточнять, более детально определять границы и специфику «мобильностей». Такие аспекты социально-экономического движения, как глобализированные транспортные сети, глобальная миграция, глобальные коммуникативные потоки и международная безопасность, требуют пристального внимания, особенно учитывая то, что мы существуем во взаимосвязанном и взаимозависимом мире.