2.2. Континентальный философско-антропологический дискурс и перспективы новой культурной политики

Антропологическая тематика и проблематика в рамках европейской континентальной культурфилософской традиции в последние годы существенно изменилась. Этнографические и этноисторические академические исследования продолжаются, но в то же время возник устойчивый интерес к новым «местам сборки» антропологических характеристик. Наибольшее значение для таких теоретических разворотов имел беспрецедентный рост крупных городов и появление новых урбанизированных субкультур. Этнографические методы изучения были дополнены достижениями современной социальной теории и постколониальными исследовательскими практиками. Во французской академической традиции изучения культуры и человека, испытавшей сначала влияние К. Леви-Строса, а затем и постструктуралистов, всегда большое значение придавалось лингвистическим, когнитивным, социально-политическим, идеологическим, этнолингвистическим аспектам и социологическим подходам, как показывают Марк Оже [Augé, 2002] и Мишель-Рольф Трулло [Trouillot, 2003]. Также важными темами всегда были культурное производство, спорт, мода, фестивали и музыка, что подчёркивают Уильям Кидд и Сайн Рейнольдс [Kidd, Reynolds (eds.), 2000]. Такие, казалось бы, маргинальные, гибридные медиативные культурные формы, как эмблематика, рекламная индустрия и комиксы, позволяют таким исследователям, как Лоренс Грув [Grove, 2006] использовать нарративный анализ и визуальную иконографику в качестве необходимого материала для концептуализации трансформаций в сфере современной французской культуры. Методологические основания любых исследований культуры и человека во Франции всегда базировались на тщательной проработке исторического контекста [Forbes, Kelly (eds.), 1996]. Анализ взаимосвязи и взаимоотношений между сферами культуры, экономики, демократии, технологии, а также проблемы децентрализации театральной деятельности, экспоненциальный рост аудиовизуальной культуры, менеджмент больших культурных проектов позволяет, например, Джереми Эхерну [Ahearne, 2002] лучше прояснить механизмы производства новых культурных форм и проведение необходимой культурной политики.

В британских культурных исследованиях антропологическое теоретизирование включает лингвистические подходы, семиотику, марксизм, теорию идеологии, теорию дискурса, изучение структуры коммуникативного пространства, особенности классового и институционального характера человеческой деятельности, на что указывает Грэм Тёрнер [Turner, 2002]. В рамках культурных исследований также рассматриваются проблемы досуга, развитие молодёжной культуры, очевидные регрессивные явления в культуре (devolution), инфантилизация культуры, феномен реалити-шоу, возрастающий разрыв между литературной культурой и визуальной культурой, что позволяет более точно исследовать механизмы культурной идентичности, по мнению Майкла Сторри и Питера Чайлдса [[Storry, Childs (eds.), 2007]. Изучаются различные аспекты культуры и новые идентичности, трансформации британской культуры, взаимодействие между традицией и современной культурой, радикальные изменения в стандартах жизни, британская идентичность в контексте глобализации, отражение британской культуры в кинематографе [Morley, Robins (eds.), 2001], [Rosen, 2003], [Christopher, 2006], [Dave, 2006].

Американские антропологи и культурологи в своих исследованиях помимо этнографических подходов широко используют различные гендерные стратификации, а также теории организации, изучают влияние маркетинговых стратегий на формирование поведения и эволюцию ментальности под влиянием телевидения, радио и Интернета, на что указывают Хосе Салдивар [Saldívar, 1997] и Кин Кэмпбел [Campbell, 2006]. Приоритет имеют междисциплинарные исследования: литературоведение, политическая экономия, культурная антропология, этнические исследования, афроамериканская история, гендерные исследования и политическая теория. Центральное место занимают такие ключевые темы, как: «Aмерика», «глобализация и американизация», «тело», «этничность», «религия», «сообщество (community)», «иммиграция», «популярная музыка», «беллетристика», «сексуальность», «queer studies», «афроамериканская история», «перформанс», «гендер» и «национальная идентичность», как показывают Брюс Бёджетт и Гленн Хендлер [Burgett, Hendler, 2007].

Этот теоретический и тематический плюрализм, широкий социально-экономический и культурно-исторический горизонт научного поиска отражает реальное многообразие подходов, свидетельствует, как о многомерности объекта изучения, так и об актуальности антропологической проблематики в начале XXI столетия.

Как уже было отмечено выше, сегодня теоретизирование о человеке может быть продуктивным только с учётом того факта, что глобальное коммуникативное пространство достигло высочайшей степени технологической и дискурсивной концентрации. Социальные сети (social networlds) и глобальные сети (global networking) способствуют созданию гиперсетевого сообщества (hypernetwork society) [Harasim, 1993]. К тому же оно пронизано манипулятивными, маркетинговыми, биополитическими стратегиями, «закольцовано» планетарно и гиперактивно благодаря разнообразным разноуровневым интерактивным социальным сетям. Глобальные технологические, коммуникативные интерактивные сети структурируют и трансформируют ноосферу, делая её более динамичной, многоуровневой и дифференцированной.

Постепенно, благодаря расширению темы «постколониализма», её политизации и антропологизации всей социокультурной проблематики, именно из периферийных этнокультурных «анклавов» глобализирующегося мира возник первоначальный импульс, а затем и теоретизирование в направлении «реабилитации» прежде угнетаемой «подлинной» доколониальной «человеческой природы» со стороны диктаторских стратегий «культурного империализма» и агрессивной вестернизации. Преодолевая чисто политические пафосные требования со стороны новых постколониальных элит, появились политические притязания, идеологические конструкции, а затем и теоретические работы. Необходимо прежде всего отметить идеологический и теоретический вклад в классические постколониальные исследования Франца Фанона [Fanon, 1994], [Fanon, 2008] и современного теоретика Альберта Мемми [Memmi, 1991], [Memmi, 2006]. После этого производились практические действия, осуществлялись системная реализация требований политкорректного отношения к деколонизированным локальностям и постоянные попытки в направлении культурно-политической и экономической компенсации ущерба, нанесённого колониальными режимами. Восстановление уважения к человеческому достоинству «униженных и угнетённых» – девиз, посредством которого реализуются поиски специфической культурной идентичности, реконструкции доколониальной этнокультурной подлинности. Именно на этих принципах в основном базируются современные антропологические постколониальные дискурсы эпохи глобальных трансформаций у Гайатри Спивак[Spivak, 1999], Эми Сезар[Césaire, 2001], Грегори Кэсла [Castle, 2001], Ани Лумба [Loomba, 2005]. На пересечении этих политических, идеологических, культурологических, гендерных и других тем (дискуссий/дискурсов) с непременной антиимпериалистической и антикапиталистической риторикой формируется и постоянно трансформируется новая для континентальной академической философской антропологии тема – антропология глобализации.

Пока что постколониальные «антропологии глобализации» в сравнении с континентальной философской антропологией – это своего рода антропологические «стартапы» (startup – англ., только что созданная многообещающая фирма, обычно интернет-компания, с трудно просчитываемым экономическим потенциалом). Постструктуралистская методология, постколониальная идеология с элементами постмарксизма объединяют многих исследователей работающих в области антропологий глобализации. Наиболее авторитетным и оригинальным мыслителем здесь является Айва Онг, которая показывает, что первоначальный шаг должен быть сделан после того, как произведён анализ «культурной логики транснациональности» [Ong, 1999]. Социокультурные и политические идеи Арендт, Поланьи, Фуко и Делёза в наибольшей степени повлияли на формирование методологических подходов представителей новой антропологической формации.

Особенно заметно влияние идейного круга постмодернистской философской мысли на антропологические исследования эпохи глобальных трансформаций, что отмечает в своих работах Пол Рабинов [Rabinow, 2003], [Rabinow, 2004], один из наиболее значимых теоретиков в области современной англо-американской антропологии. Этот переход от постмодернистского теоретизирования к рефлексивным и, шире, к культурным практикам (а именно в таком ключе работают авторы, занимающиеся антропологическими проблемами глобализации) наметился ещё три десятилетия тому назад. «В начале 1980-х культурное производство в рамках постмодернизма, а в строгом смысле – «after modernism», отходило от принципов авангардного модернизма (avant-gard modernism)» [Rabinow, 2008:127]. Сейчас наблюдается поворот от узкодисциплинарных исследований к междисциплинарным работам, от сугубо теоретических исследований культуры к прикладным. Формируются и реализуются новые подходы для того, чтобы перейти от чистой деконструкции к реконструкциям и конструированию уже новых, например, постколониальных или гибридных идентичностей. Тема идентичностей в эпоху глобализации представляет собой широкое поле для междисциплинарных исследований. Дело в том, что формирование новых идентичностей происходит в турбулентных планетарных потоках, под воздействием кросскультурных эффектов, в силу нарастающего конфликта между вертикальным и горизонтальным трансферами знаков, символов и ценностей.

На наш взгляд, тематические, методологические и терминологические противоречия между представителями континентальной философии и школами культурной антропологии имеют исторические причины, обусловленность идеями эссенциального видения антропологической проблематики, с одной стороны, и стремление к историко-культурной локализации, этнографической «фактографии», нарративной описательности, с другой стороны.

Теория и полевые исследования, парадигмальные подходы и эмпирические базы данных, генерализирующие обобщения и case studies, не вступая в методологический конфликт, будут способствовать тому, чтобы точнее отражать многомерность изучаемых явлений. В этом случае эффективность антропологических и культурных исследований будет только возрастать. Глобализация продолжается, социокультурная динамика во многом зависит от стратегий выбора социокультурной идентичности индивидуумов и, в конечном счёте, от скорости нового антропологического поворота в изменяющемся мире.