Елизавета Михайловна и Константин Иванович Скрябины. 1905

Наступил 1905 год, который ознаменовался усилением ре волюционного движения и волнениями студенческих масс. Периодически то вспыхивали, то вновь затухали забастовки в высших учебных заведениях. Царское правительство грозило студенчеству репрессиями — лишением льгот по воинской повинности и отдачей в солдаты. Однако в Юрьеве эти репрессии не были применены. Наш ветеринарный институт гудел, как разворошенный улей. В начале февраля состоялось многолюдное студенческое собрание, было много выступающих, говорили горячо, азартно, резко критиковали самодержавие, требовали немедленного созыва Учредительного собрания. Говорили о том, что выборы в Учредительное собрание должны проводиться при тайном голосовании на основе всеобщего, прямого и равного избирательного права.

7 февраля началась в Юрьеве всеобщая забастовка рабочих. Она длилась почти неделю. Забастовщики добились сокращения рабочего дня до 10 часов и повышения заработной платы. Мы в своей среде много об этом говорили. Листовки рабочих мы читали, горячо обсуждали. Мы, окончившие полный курс института, но не сдавшие еще государственных экзаменов, были первыми кандидатами в солдаты, если только наша восьмерка забастует. Нашей судьбой заинтересовался революционный студенческий комитет. Он вынес постановление: нам, восьми «кавказцам», отставшим от своего выпуска, разрешить держать градуальные экзамены. Это постановление было опубликовано в одной из центральных петербургских газет. Жил я в то время с мамой и младшими членами семьи, а Маруся поселилась в Петербурге в семье Куликовых и работала вместе с дядей над составлением

генерального отчета о постройке Сибирской железной дороги.

Занимались мы очень много, помогали друг другу. Я взял под свое шефство одного из «кавказцев», М. П. Троицкого, который не отличался в период учебы слишком большой усидчивостью и теперь нуждался в помощи. Эти месяцы скрашивала переписка с Лизой Кутателадзе. Мы решили быть вместе всю жизнь.

12 мая 1905 года я закончил ветеринарный институт, получил диплом ветеринарного врача с отличием. Благополучно завершил градуальные экзамены и Троицкий.

Распрощавшись с дорогим для меня Юрьевом, самым в то время свободным (по сравнению с другими университетскими центрами) городом, я двинулся в Петербург, где должен был получить направление на работу.

Продумывая вопрос о том, куда лучше поехать, я остановился на Туркестанском крае. С этим решением я и вошел в кабинет начальника Ветеринарного управления Аркадия Александровича Раевского.

Раевский был профессором эпизоотологии и ранее возглавлял Харьковский ветеринарный институт. О нем шла молва как о чрезвычайном формалисте и черством администраторе. Меня встретил мужчина высокого роста, одетый с иголочки. Разговаривал суховато-вежливо. Узнав, что я стипендиат, сразу же предложил на выбор Кавказ или Туркестан. Во время разговора этот чопорный чиновник на моих глазах стал постепенно превращаться в профессора — начал давать мне полезные советы. Основная его мысль сводилась к тому, чтобы я не упускал случая внимательно наблюдать встречающиеся в ветеринарной практике любопытные явления и чтобы я освещал свои наблюдения в прессе.