9. «Судные дни». Несостоявшаяся выставка. 1929-1930

Работа по организации выставки была долгой. В апреле 1929 года к Филонову приехали сотрудники Русского музея, чтобы забрать первую часть произведений. Для каталога он отдал им автобиографию - первый из известных ее вариантов. Составляя ее, Филонов был вынужден умалчивать многие факты, которые могли ему повредить, например, что в 1925 году сестра художника, Екатерина Николаевна Азибер с сыном Рене, французским подданным, уехала в Париж.

Персональная выставка Филонова была размещена в залах Государственного Русского музея с осени 1929 года по декабрь 1930-го. Выпустили каталог, но статью В. Н. Аникиевой, согласованную с Филоновым, заменили текстом С. К. Исакова. Творчество Филонова объявлялось «непонятным» рабочим массам. Поэтому выставка, на которой было представлено более 300 работ, так и не открылась. Были проведены несколько закрытых просмотров, она получила доброжелательные отзывы А. В. Луначарского, И. И. Бродского, но залы оставались закрыты для широкой публики. В декабре 1930 года каталог поступил в продажу, но после второго общественного просмотра, 26 декабря, по распоряжению директора музея картины были сняты и хранились в фондах до 1932 года.

10. «По своей тематике и социальной установке он безоговорочно советский художник». 1930-1935. Н. Н. Глебов

На фоне дискуссий, развернувшихся вокруг выставки произведений Павла Николаевича, некоторые из его учеников, членов коллектива МАИ, через газету «Безбожник» (от 23 апреля 1930 года) выступили с призывом «организовать в искусстве антирелигиозный фронт и сделать к 1 мая 1931 года пять тематических произведений». Это антирелигиозное заявление было сделано от лица всего коллектива МАИ.

В это время в залах Академии художеств выставлялись работы учеников Филонова из Дома печати. В один из дней экспозицию и антирелигиозный призыв филоновцев пришлось комментировать его ученице Юлии Капитановой (об этом пишет Т. Н. Глебова). Ее объяснения вызвали недовольство и обсуждались на собрании всего коллектива и привели к его расколу, так как не все члены МАИ стремились примкнуть к антирелигиозной деятельности на ниве искусства. В результате, 30 мая 1930 года из состава коллектива Мастеров аналитического искусства вышли Порет, Глебова, Иванова, Закликовская, Капитанова, Тагрина и Филонов.

Дневник художника начинается с описания именно этого собрания. Дальше (13 июня) в нем приведено постановление второго собрания отмежевавшейся от МАИ группы, на котором с Филонова снималась всякая ответственность за богоборческий выпад старого коллектива МАИ. Это подтверждает, что истинной причиной размежевания коллектива был антирелигиозный призыв группы филоновских учеников, и позволяет переоценить позднее иконоборчество художника. Заметим, что Павел Николаевич первоначально не хотел принимать участие в атеистической пропаганде. Вносить в дневник собственные антирелигиозные высказывания (которые делал всегда публично) он стал только с середины 1932 года, когда одного за другим стали вызывать в ГПУ членов старого и нового коллективов МАИ. В действиях Филонова и его учеников, описываемых на страницах дневников, ощущается нарастание идеологического давления и жесткого контроля со стороны властей перед выставочным сезоном 1932-1933 годов. К этому времени Павел Николаевич, очевидно, «ушел в подполье» и действовал по всем законам конспирации. Богатый опыт подпольной деятельности был у его жены и шурина - Николая Глебова-Путиловского, и они охотно делились своими знаниями. Даже все поступающие к ученикам предложения и заказы Филонов обсуждал и давал подробные рекомендации, как себя вести и что отвечать.

Для Филонова это был последний выставочный сезон, который прошел, несмотря на напряженную атмосферу, необычайно насыщенно.

С 16 июня 1932 года по февраль 1933 года он принимал участие в выставке «Художники РСФСР за 15 лет» (для его 85-ти работ был предоставлен отдельный зал), затем выставка переехала в Москву, правда, в столицу привезли только четыре произведения. Одно из них хотела приобрести Третьяковская галерея, но художник отказался от этого предложения.

В марте 1933 года его «Портрет сестры» экспонировался на «Выставке портрета», в мае-июне 1933 года три работы выставлялись в Доме культуры имени Первой пятилетки. Тем же летом в Ленинградском Доме ученых имени М. Горького состоялась любопытная по замыслу «Выставка произведений художников-туристов». Об этом 18 июня в «Известиях» появилась заметка: «На ней представлены картины художников Бродского, Платунова, Малевича, Филонова, Матюшина, Философовой, Бартольда и др.».

В 1933 году издательство «Academia» выпустило финский эпос «Калевала» с надписью на шмуцтитуле: «Работа по оформлению книги коллектива мастеров аналитического искусства (школа Филонова) Борцовой, Вахрамеева, Глебовой, Закликовской, Зальцман, Ивановой, Лесова, Макарова, Мешкова, Порет, Соболевой, Тагриной, Цыбасова. Под редакцией П. Н. Филонова». Первоначальное предложение от ИЗОГИЗа поступило лично Филонову, но он, руководствуясь педагогическими целями, отдал заказ ученикам. Иллюстрирование книги началось в 1931 году, и после двух лет обсуждений и доработок издание увидело свет.

Несмотря на активную выставочную деятельность в начале 1930-х годов, у Филонова возникали различные трудности, в том числе и материального характера. Скромные «заработки по искусству» появлялись у него не без помощи Глебова-Путиловского. В 1919 году его назначи­ли председателем Фото-кино комитета, но в июле 1921 года на него был написан донос, от должности его отстранили и направили на работу редактором в Ленинградское областное издательство. В конце 1920-х годов Филонов оформил книгу Глебова «Дом здоровья. Рассказ эмигранта», поместив на обложке репродукцию работы 1915 года «Победитель города».

В то время, когда Глебов был редактором издательства, художнику заказали картины производственной тематики, ив 1931 году ИЗОГИЗ выпустил (тираж - 25000 экземпляров) цветную репродукцию его произведения «Женская ударная бригада на заводе "Красная заря" в Ленинграде».

В 1933-1935 годах Глебова назначили на пост директора Музея антирелигиозной пропаганды, располагавшегося в Исаакиевском соборе. Филонов вместе с пасынком Петей выполнил карту Северного полушария под маятником Фуко. «Несколько астрономов - Натансон и Прянишников - сильно тормозят нашу работу», - писал художник в дневнике. Работа велась по ночам, при слабом освещении и была закончена после Пасхи. Затем последовал заказ на подновление росписей в Исаакиевском соборе. Именно в бытность Глебова «главным официальным безбожником» Филонов сделал и антирелигиозный эскиз лубка для росписи, и другие произведения. Все заказы оформлялись на Петю, но выполнял их Павел Николаевич.

Филонов продолжал общаться с учениками, вести с ними переписку, но зачастую не поддерживал элементарных соседских отношений с прежними сподвижниками. Например, он не был на похоронах Матюшина, впрочем, как и своего ученика Вахрамеева.

В какой-то степени это, возможно, объяснялось его напряженными отношениями с коллегами по цеху, которые еще более ухудшились после заседания 10 ноября 1934 года в Горкоме художников, где Филонов выступил в прениях после доклада И. Бродского, назначенного президентом Всесоюзной Академии художеств. Свое выступление он прокомментировал на страницах дневника: «Я записывал основные положения докладчиков и обдумывал план своего выступления. И посмел сказать: "Все, кто сейчас держит власть над Академией, попали туда по прожектерству. Я считаю Бродского за его картину «Коминтерн» лучшим художником из той группы, куда он относится, т. е. группы академического реализма - постпередвижничества"». Продолжение прений по докладу Бродского было назначено на 19 ноября, Филонов готовился к ним четыре дня до пяти часов утра. В дневнике он записал: «Начали в 8, я выступил с новым планом реорганизации АХ и Института исследования искусства. Перед докладом столкнулся в вестибюле с Кибриком и резко заметил в ответ на приветствие: "Здороваться не будем". Вернулся домой в 2.30 ночи».