136 Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

исследовательский вопрос, и ответы позволили бы достаточно много

сказать об объекте и предмете исследования:

- «соседи»: что значит категория «соседи» на рынке? Что эта категория

означает в данном контексте? Кто соседи? Часто ли они одни и те же? Как

выбирают соседей на рынке? «Забронированы» ли места заранее?

- «слева»: а справа? А сзади и спереди? Почему нет описания

соседей из других рядов? Напротив, например? Какова вообще структура

пространства рынка?

- «близко»: что значит близко? Ведь «близко» на этом рынке и

«близко» в общественном транспорте означает совсем разное! А что значит

далеко? Какие социальные действия стоят за этими категориями на

«блошином» рынке?

- «пустое место»: что это означает? Что никто не пришел? Или что

никто не придет? Или что это место всегда пустое, потому что не является

торговым местом?

И так далее. Эти вопросы — о пространственной организации рынка;

из них следуют вопросы о том, как организованы взаимодействия, потому

что пространство структурирует социальные взаимодействия и наоборот.

Начав расшифровывать эти «очевидные» слова, мы сможем сказать много

важного о таком социальном феномене как «блошиный рынок».

Свой следующий — после семинара — поход в поле я чувствовал себя

заново родившимся человеком, точнее исследователем: все, к чему мой глаз

успел привыкнуть, теперь казалось мне достойным внимания. Мои полевые

наблюдения, записанные в этот день, по объему и степени детализации

наблюдений напоминали заметки, сделанные в самом начале работы в поле.

Теперь я бы хотел обратиться к завершающему этапу исследования.

Когда к концу подходит не только ваша полевая работа, но и аналитическая

часть исследования, когда подготовлен к печати текст, подводящий итоги

вашей работы. Вам остается сделать одно важное дело (помимо собственно

публикации, конечно): профессиональная этика требует показать

вашим информантам результаты ваших с ними совместных усилий. Они

вправе знать, что вы собираетесь рассказать о них публично.

Это этическое правило основывается опять-таки на специфических

чертах метода участвующего наблюдения. Для этого метода характерны

личностные отношения информанта и исследователя, отношения,

подразумевающие не эксплуатацию, а реципрокность: искренность в обмен на

искренность, знание о чужой повседневности в обмен на сведения о своей и т. п.

В еще большей степени требование показывать результаты

исследований своим информантам — результат внутреннего прогресса в

антропологии, которая пришла, наконец, к тому, что пора установить отношения ра-

О. Паченков. Несовершенная инструкция...

венства между исследователем и исследуемым. Априори эта ситуация не

равноправная, ибо на стороне исследователя находится исключительное

право презентации своих информантов в публичности: он может

«очернить» их, а может «обелить». В этой паре именно социолог — обладатель

«легитимного права на номинацию социальной реальности». Правило

демонстрировать рукопись научного труда информантам стремится

компенсировать это неравенство. Информант получает возможность влиять на

судьбу исследования и самого исследователя как ученого: на его карьеру,

профессиональное самолюбие и т. п. Это попытка в определенной степени

переворачивает традиционные субъект-объектные отношения

исследователя и информанта, меняя их местами1. В реальной жизни, конечно,

контроль информанта над исследователем иллюзорен, потому что информант

в действительности не имеет никаких ресурсов для осуществления этого

контроля. Все ресурсы в руках социолога и, в конечном счете, он решает,

до какой степени отдаваться на суд собственных информантов: он может

показать им рукопись, а может — не показать, или показать один вариант

(написанный специально для них), а напечатать другой. И так далее.

Итак, рецензия информанта на научный труд антрополога — это

оружие, которое сильнейший хочет благородно вложить в руки слабого, хотя

это оружие практически не может нанести ему никакого вреда.

Вероятно, те, кто предложил включить это правило в профессиональный

этический кодекс антрополога, руководствовались мнением, что отношения

исследователь — информант имеют не характер военных действий, но

характер дружбы, как минимум приятельских отношений. Поэтому, решая для

себя эту задачу, просто спросите себя: стали бы вы показывать своему

другу статью о нем, которую собираетесь опубликовать? И поступите в

соответствии с собственным ответом на этот вопрос. Вы можете опубликовать

свою работу вне зависимости от того, какова будет рецензия информантов.

Но они вправе знать, что вы о них думаете, потому что в процессе всего

исследования вы считали себя вправе знать, что думают они. Вы убедили их

в том, что они могут доверять вам свои мысли, соображения,

представления, страхи и радости, свою повседневную жизнь. Отплатите им тем же.

Вообще говоря, почему возникает этот вопрос: показывать

информантам итоговый текст или нет? Проблема здесь в том, что в наших итоговых

текстах мы иногда пишем о наших информантах такое, что им, как нам

кажется, было бы неприятно о себе прочитать. Предполагаемое

неудовольствие наших информантов заставляет нас скрывать от них наши выводы.

Однако, во-первых, далеко не всегда информанты останутся недовольны

тем, что вы про них написали. Во-вторых, некоторым из них ровным счетом

1 Описание дискуссии по этому поводу см.: Рубел, Чегринец, 1998;

первоисточники: Writing Culture, 1986; After writing culture, 1997.

138 Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

все равно, что вы там про них написали. Отчасти эта проблема снимается

за счет того, что итоговые социологические тексты подчас написаны

настолько профессиональным языком, что посторонний читатель — не член

научного сообщества — может решить, что автор писал «не по-русски».

Это в особенности касается сообществ и субкультур, для членов которых

характерен, допустим, низкий уровень образования. В общем, здесь — как

и всегда — не так страшен черт, как его малюют. Поэтому, правило первое

и единственное — оставаться честным перед самим собой. Здесь, впрочем,

тоже нет универсальных правил, тем более технических.

Заключение

Мне бы не хотелось, чтобы это эссе рассматривали как поучение «моим

молодым и неопытным коллегам». Если кто-то воспринял это именно так,

то приношу свои извинения за неумение адекватно выразить свои мысли.

Я хотел поделиться своими переживаниями и размышлениями потому, что

ими, как я уже сказал, хочется поделиться, и потому, что они могут быть,

как мне кажется, кому-то полезными. Я проанализировал несколько

моментов, осложняющих работу исследователя, использующего метод

участвующего наблюдения. Это не значит, что социолог, работающий этим

методом, не встретит других трудностей. Я ограничился обращением к тем

проблемам, которые носят универсальный характер, но я писал лишь о том,

что волнует лично меня. Я обозначал вопросы, к которым обращался, как

«опасности», «сложности», «проблемы», «трудности» и т. п. Но я вовсе не

собирался «запугать» читателя. Разумеется, работа исследователя в поле

содержит огромное количество позитивных моментов. Она дает ни с чем не

сравнимое ощущение свободы, независимости и... власти — власти знать

то, чего не знает большинство. Вероятно, это ощущение можно сравнить

с тем, что испытывает врач: внутреннее ликование от того, что ты

единственный (ну, или почти единственный) знаешь о людях то, чего они сами

о себе не знают, и на чем, между тем, зиждется вся их жизнь.

Удовольствие от работы качественными методами и методом

участвующего наблюдения в частности трудно передать словами тем, кто сам его

никогда не испытывал. В этом смысле оно сродни ощущению родитель-

ства. Те, кто не познал счастья быть родителями, часто видят в этом лишь

тяжелую обязанность, сплошь и рядом ограничивающую права личности

(родителей). Тогда данное эссе можно было бы сравнить с книгой по

уходу за младенцами, где название глав соответствуют возникающим

проблемам, и от чтения оглавления уже начинает портиться настроение (поэтому

я и не стал давать главам названия!). Мое эссе — не агитация за счастье.

Это текст для посвященных, для тех, кому не надо объяснять

удовлетворение от профессии антрополога/социолога.

О. Паченков. Несовершенная инструкция... 1_39

Для тех, кто под впечатлением вышеописанных сложностей

сомневается в том, что быть антропологом/ социологом это большое удовольствие,

у меня припасен один сильный аргумент. Этот аргумент весьма

практического свойства. Я многократно говорил о том, что социолог-феноменолог

или этнометодолог вынужден работать в ситуациях постоянного

ощущения раздвоения личности, ощущая себя одновременно и исследователем,

и объектом исследования. Этот факт дает одно огромное преимущество

в случае, если социолог его осознает. Оказавшись в сложной жизненной

ситуации, ученый, обладающий способностью к «рефлексивному

раздвоению личности», может посмотреть на возникшую проблему со стороны.

Он получает возможность интерпретировать происходящее в

социологических категориях. Тем самым из участника банальной бытовой сцены он

превращается в стороннего наблюдателя и — одновременно — объект

наблюдения. Могу сказать по опыту — это моментально снимает

персональную, в том числе эмоциональную, вовлеченность в происходящее. И тогда

многое становится понятно; что-то выглядит смешным, а что-то вовсе не

само собой разумеющимся, но требующим размышлений, а не эмоций1.

Другой важной идеей этого текста является мысль об индивидуальной

ответственности социолога, в первую очередь перед собой. Я

неоднократно подчеркивал, что в нашей профессии ни для одной проблемы нет

универсального решения. Есть только возможные базовые подходы к

решению. Социолог всегда выбирает из них, модифицируя избранный вариант

под контекст конкретного исследования и ситуации. Поэтому

исследователь, поступая так или иначе, всегда вынужден брать на себя

ответственность за свои действия2. Я выше говорил о том, что занятие социологией

дает ощущения свободы. Мой тезис об ответственности социолога —

продолжение этой идеи. Ответственность — обратная сторона свободы:

свободы знать, свободы выбирать, свободы действовать. Я сам еще только учусь

пользоваться свободой и ответственностью, которые дает мне моя профес-