96 Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

исследователю были крайне необходимы. Осведомленность о характере

протекания болезни, юридических аспектах жизни с ВИЧ, наличии и criof

собах оказания ВИЧ-ассоциированных услуг неоценимо помогала мне

в установлении взаимоотношений с «жителями» поля.

Среда людей с ВИЧ находится далеко от зоны моей личной

комфортности. До того как я приступила к исследованию, мы жили совершенна

разными жизнями. Тем не менее, на уровне межличностного общения мщ

было достаточно легко выстраивать отношения с ними. Несмотря на то,

что мои собственные статусные характеристики и особенности личной

биографии были отличны от таковых у исследуемых, поле не было мне

неприятно. Наоборот, я испытывала и испытываю глубокую симпатию и

сочувствие к участникам исследования. Еще в начале исследования я

сделала этический выбор: не только «наблюдать за», а «бытье» и «быть для».

Я решила, что буду вести себя таким образом, чтобы взаимодействие cq

мной было комфортным для «жителей» поля. Такая этическая установка

существенно помогла мне в установлении взаимопонимания.1

Установление доверия и взаимопонимания требует от исследователя

тех же навыков, которые необходимы для дружбы и приятельства и

которые используются при выстраивании дружеских отношений (Bailey*

1996:61). Готовых рецептов и инструкций, как овладеть этими навыками,

не может быть, как не может быть совершенных руководств и инструкций,

как завести друзей и сохранить дружбу. Мне кажется обоснованным

подход, использованный Д. Сноу и Л. Андерсеном в ходе исследования

американских бездомных. По их мнению, социально замкнутые среды наиболее

адекватно изучать в процессе продолжительного наблюдения, в котором

исследователь позиционирует себя в качестве исследователя-приятеля.

Исследователь-приятель регулярно проводит время с «жителями» поля и,

будучи приятелем, дает возможность пользоваться небольшими услугами

с его стороны: угощает сигаретами, снабжает какой-нибудь одеждой и не-

1 В данной статье я не останавливаюсь на рассуждениях об этических вопро?

сах, хотя полевое исследование часто оказывается неоднозначным с точки зрение

морали, и этические дилеммы пронизывают все аспекты полевого процесса.

Приведу лишь две цитаты, характеризующие этическую позицию, которой я

придерживалась в исследовании: «Значимой моральной проблемой, лежащей в центре

полевого исследования, является требование больше участвовать и меньше

наблюдать, необходимость «быть с», «быть для», а не «наблюдать за». В качестве

альтернативы традиционному отстраненному, равнодушному, дистанцированному от

субъектов исследователю предлагается выступать в роли чуткого человека,

который искренне заинтересован в дружбе, разделяет тревоги, радости и заботится о

нуждах субъектов (de Laine, 2000:16); «Те, кто искренним образом симпатизирует

интересам и заботам субъектов и готов на время оставить свои дела и принять

участие в происходящей в поле деятельности, продемонстрировав основанное на

заботе и участии отношение к другим, могут считаться моральными полевыми

исследователями» (de Laine, 2000:65).

И. Вышемирская. Когда поле труднодоступно... 97

большими суммами денег в долг, не требуя возвращения, а самое

главное — выслушивает и сопереживает их тревогам, радостям, страхам и

заботам. То есть исследователь не только получает информацию, но многое

дает сам (Snow, Andersen, 1993:24). Такая роль помогает выстроить

дружеские, искренние взаимоотношения и позволяет рассчитывать на

высокий уровень доверия со стороны участников исследования, и именно ее

я выбрала для своего проекта.

В процессе исследования мне зачастую доводилось снабжать

исследуемых сигаретами, вещами, покупать продукты, навещать в больнице,

оказывать ряд мелких услуг личного характера. То есть я вела себя точно также,

как в повседневной жизни мы ведем себя с приятелями и друзьями: поим

чаем и кормим, когда они приходят к нам в гости, платим за них в кафе,

если у них в этот момент нет средств заплатить за себя, или одалживаем

небольшие суммы денег. Я не считала такое поведение оплатой доступа.

Хотя исследователь в поле зависим от «местного населения», однако, на

мой взгляд, неприемлемо ориентироваться на позицию, основанную на

необходимости расплачиваться услугами и дарами за доступ в жизни и умы

исследуемых. Социолог может чувствовать себя обязанным оказывать

содействие, услуги и помощь «жителям» поля, но с позиции приятеля,

помогающего людям, к которым он /она испытывает симпатию и которые

находятся в затруднительных обстоятельствах.

Со стороны участников исследования фактически не было попыток

воспринимать меня как источник финансирования. Ключевые фигуры были

знакомы с моей семьей, часто бывали у меня дома и прекрасно осознавали,

что я вряд ли смогу и стану оказывать им регулярную материальную

помощь. Мое содействие скорее выражалось в искреннем участии в их

жизненных обстоятельствах, в советах, сочувствии и сопереживании. Такого

рода помощь зачастую была крайне необходима участникам исследования,

чью жизнь далеко не всегда можно было назвать успешной. Причем не

всегда их жизненные проблемы были непосредственно связаны с

ВИЧ-инфекцией. Как справедливо отметила П.Сиплон, для многих людей с ВИЧ

проблема заключается не в том, как разрешить затруднения, которые создала

болезнь, а в том, как расположить их в уже имеющемся бесконечном

ворохе жизненных трудностей и тупиковых обстоятельств (Siplon, 1999:579).

К моменту, когда многие из участников исследуемого мною поля

заразились ВИЧ-инфекцией, их жизнь уже была наполнена проблемами,

связанными с продолжительным употреблением наркотиков.

Выстраивание взаимопонимания с уже знакомыми людьми требовало

постоянной подпитки. Вопрос сохранения доверия остро стоял на

протяжении всего исследования. Тем не менее, неизбежные личностные и

эмоциональные взаимоотношения, возникшие между мной и ключевыми

участниками в результате совместной деятельности, привели к тому, что

7 Зак. 3899

98 Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

у нас сложились дружеские, искренние отношения. Мне стала доступна

информация из закулисных зон некоторых из них, и мы могли обсуждать

достаточно интимные детали их жизни.

Однако, хотя в целом доступ в среду был получен, доверие каждого

нового знакомого приходилось завоевывать фактически с нуля. Иногда мне

не удавалось довести отношения до такого уровня доверия, при котором

возможно обсуждение личного опыта жизни с ВИЧ. Например, в тех

случаях, когда интересующий меня человек лишь мимолетно появлялся на

одном из полузакрытых мероприятий и не был сотрудником или

волонтером одной из СПИД-сервисных организаций. В моем полевом дневнике не

редко появлялись записи, подобные следующей: «...опять столкнулась

с проблемой невозможности продолжения общения из-за

анонимности и деликатности. Не могу же я ему сказать, что я знаю о том, что

он ВИЧ+ и хочу с ним подружиться. Как объявить, что я знаю о

диагнозе и что хотела бы познакомиться с ним поближе? Он живет своей

жизнью, и у нас нет никакого повода для более близкого знакомства

и общения. Буду ждать следующей встречи, может, со следующего

раза удастся как-то сблизиться».

Полевой опыт исследования людей с ВИЧ продемонстрировал

важность использования такого инструмента как интервью. Глубинное

свободное интервьюирование является одним из ключевых компонентов

качественного исследования вне зависимости от темы исследования. В

исследовании, связанном со СПИДом и сексуальностью, интервьюирование

является одним из наиболее важных методов (Parker et. al., 1999:428).

В процессе общения с ВИЧ-положительными людьми я столкнулась

с тем, что в повседневном общении о жизни с ВИЧ фактически не

говорят. Даже когда повседневные разговоры людей с ВИЧ или их общение

в ходе совместной деятельности касаются болезни, то в круг

обсуждаемых тем в основном входят такие вопросы как отсутствие доступа к

лечению, правовые аспекты жизни с ВИЧ, публикации и передачи в СМИ

на СПИД-относительную тематику, случаи дискриминации и

стигматизации. Персональные ощущения жизни с болезнью обычно не являются

темой обсуждений, об этом говорят лишь на некоторых закрытых встречах

групп взаимопомощи людей с ВИЧ. Как правило, получение информации о

положительном диагнозе на ВИЧ-инфекцию исходит не непосредственно

от самого человека, а от кого-либо из его/ее близкого окружения,

например, от другого ВИЧ-положительного. В дальнейшем общении, если он/

она прямо не заявляет о своем ВИЧ-статусе и не включает свою жизнь

с ВИЧ в круг обсуждаемых с исследователем тем, невозможно

каким-либо образом получить информацию об ощущениях и смыслах, связанных

с жизнью с ВИЧ. С такими людьми мне приходилось на протяжении

длительного времени общаться по поводу других проблем. Только когда отно-

И. Вышемирская. Когда поле труднодоступно... 99

шения становились достаточно доверительными, я обращалась к нему/

ней с просьбой дать мне интервью и побеседовать о внутренних

ощущениях и персональном опыте жизни с ВИЧ. Иногда лишь только в процессе

интервью я впервые открыто показывала, что осведомлена о его/ее ВИЧ-

статусе, и только в условиях интервью представлялось возможным

обсуждение интимных, подчас болезненных аспектов жизни с ВИЧ.

Любой исследовательский проект в конце концов заканчивается.

Выход из поля — не просто физический акт ухода, это сложный процесс,

зависящий от полевых обстоятельств и способов выстраивания социальных

взаимоотношений с участниками1.

Полевое исследование, по определению, включает долгосрочные

взаимодействия и многообразные коммуникации социолога с «жителями»

поля. За время исследования между ними складываются близкие, личные

отношения, доверие и взаимопонимание. Такие отношения являются

основой проведения исследования; но они же делают выход из поля

затруднительным и проблематичным (Bailey, 1996; Jorgensen, 1989; Lee, 1983;

Maines et. al., 1980; Taylor, 1999).

Выход из поля — это эмоциональный опыт, связанный с нелегким

персональным выбором. Последствием организации социальных

взаимоотношений вокруг личной дружбы исследователя и исследуемых является тот

факт, что «жители» поля идентифицируют социолога в первую очередь как

приятеля и друга (Maines et. al., 1980:279). Они ведут себя естественно,

забывают о том, что их изучают. Когда социолог выходит из поля,

исследуемые могут испытать чувство обиды за то, что их использовали и

бросили. Кроме того, как подчеркнул Тейлор в своем исследовании людей с

задержками умственного развития, существуют такие социальные среды,

которые становятся в определенной степени зависимы от исследователя.

Тэйлор считает, что исследователи находятся в долгу перед людьми, от

которых зависел ход исследования и которые стали с ними близки (Taylor,

1999:280-281).

И в моем случае выход из поля не являлся простым, так как между

мной и ключевыми участниками сложились дружеские отношения,

значимые как для них, так и для меня. Люди, которых я изучала, стали мне

не безразличны, поэтому я не считала возможным полностью прекратить

1 Характер выхода из поля определяется многими факторами — тем, как

исследователь входит в поле, какова природа социальных взаимоотношений,

сформированных в ходе исследования, какие соглашения, договоренности он/она делают и

насколько важным становится исследователь для изучаемых людей (Maines et. al.,

1980:263, 269).

100 Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

взаимоотношения и предпочла использовать стратегию постепенного

выхода (driffting off). Оправданием более редкого взаимодействия и общения

послужил постепенный распад СПИД-сервисной организации, в которой

мы вместе работали. Совместная деятельность постепенно сошла на нет,

ключевые фигуры моего исследования нашли для себя другие занятия, в

которых я не стала участвовать. Смягчающим фактором также было то,

что все они были достаточно близко знакомы с моей семьей и моими

жизненными заботами. Мои частые отъезды из города, дела и обязательства,

сопровождающие семейную жизнь и родительство, сгладили тот факт, что

наше общение стало менее интенсивным.

Тем не менее, выход из поля означал для меня изменение отношений,

а не их завершение. Я считаю, что проведенное исследование вовлекло

меня в ряд долгосрочных обязательств перед участниками исследования,

которые связаны, во-первых, с опытом эмоционального взаимодействия и

с возникновением между нами теплых, искренних отношений. Во-вторых,

я считаю себя обязанной поддерживать взаимоотношения с ключевыми

участниками по этическим соображениям. ВИЧ-инфекция —

хроническая болезнь, имеющая для ее носителей социальные, физические,

сексуальные, финансовые и эмоциональные последствия. Она в той или иной

степени ограничивает социальные взаимоотношения инфицированных

людей, особенно в части налаживания новых отношений. Наиболее

распространенная среди людей с ВИЧ стратегия сохранения диагноза в тайне

от окружающих имеет обратную сторону: во взаимоотношениях с теми,

кто не осведомлен о болезни, всегда имеется определенное напряжение

и эмоциональная дистанция. Поэтому для ВИЧ-положительных

особенно важен тот поддерживающий социальный круг, в котором нет

необходимости скрывать диагноз и где они могут быть полностью открыты. Я вошла

в этот круг для ключевых участников исследования. Это накладывает на

меня моральную ответственность поддерживать взаимоотношения с ними

до тех пор, пока они в этом нуждаются.

Литература

Вышемирская И. (2001) ВИЧ-активизм как стратегия выживания:

исследование случая // Невидимые грани социальной реальности.

Сборник статей по материалам полевых исследований / Под ред. В. Воронко-

ва, О. Паченкова, Е. Чикадзе. СПб.: ЦНСИ. Труды. Вып. 9. С. 49-62.

Гофман Я. (2000) Представление себя другим в повседневной жизни.

М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле.

НьюманЛ. (1999) Полевое исследование // СОЦИС. № 4. С. 111-121.

Bailey С. (1996) A Guide to Field Research. Pine Forge Press. SAGE

Publication.

И. Вышемирская. Когда поле труднодоступно... КМ

Emerson R. (1988) Contemporary field research: A collection of readings.

Prospect Heights, II. Waveland Press.

Epstein S. (1996) Impure science: AIDS, activism, and the politics of

knowledge. University of California Press.

Hunt S. A. (1984) The development of rapport through the negotiation of

gender in field work among police // Human Organisation. 43 (4). P. 283-

294.

Jorgensen D. (1989) Participant Observation: A Methodology for Human

Studies. Applied Social Research Methods Series. Volume 15. Sage

Publication.

de Laine M. (2000) Fieldwork, Participation and Practice: Ethics and

Dilemmas in Qualitative Research. Sage Publication.

Lee R. (1993) Doing research on sensitive topics. London. Sage

Publication.

Maines D., Shaffir W., Turowetz A. (1980) Leaving the Field in

Ethnographic Research: Reflections on the Entrance-Exit Hypothesis / / Fieldwork

experience: Qualitative Approaches to Social Research / Ed. by Shaffir W.,

Stebbins R., Turowetz A. St.Martin's Press New York. P. 261-281.

Snow D., Andersen L. (1993) Down on their luck: a study of homeless

street people. University of California Press.

Parker R., Herdt G., Carballo M. (1999) Sexual Culture, HIV

transmission, and AIDS Research. // Culture, Society and Sexuality: A reader / Ed.

by R. Parker and P. Aggleton. UCL Press. P. 419-424.

Siplon P. (1999) Scholar, Witness, or Activist? The Lessons and Dilemmas

of an AIDS Research Agenda // Political Science. September. P. 577-581.

Taylor S. (1999) Leaving the Field: Research, Relationships, and

Responsibilities / / Qualitative Research / Ed. by A. Bryman & R. Burgess. Vol. IV.

SAGE Publication. P. 274-281.

Weitz R. (1991) Life with AIDS. Rutgers University Press.

Елена Богданова

Ольга Ткач

НАЗАД В «ПОЛЕ»: ОПЫТ ИССЛЕДОВАНИЯ

ДЕРЕВЕНСКОГО СООБЩЕСТВА

Этап полевой работы в качественном социологическом исследовании не

ограничивается лишь сбором эмпирических данных. Как правило,

взаимодействие, в которое включается социолог в изучаемом сообществе,

сопровождается исследовательской рефлексией. Ее содержание зависит от

особенностей самого поля и организации полевой работы. Нередко эта

латентная информация, не всегда отражаемая в исследовательских документах,

оказывается необходимой для более глубокого понимания и интерпретации

собранного материала.

Данная статья посвящена осмыслению особенностей полевого

исследования, в котором участвует наша исследовательская группа.1 Во-первых,

изучаемое нами сообщество — деревенское — находится за пределами

нашей привычной повседневности. Мы «живем» в поле, принимая или не

принимая его условия и правила, взаимодействуя с информантами не только

в ситуациях интервью или наблюдения, но и при устройстве своего быта

и решении каждодневных проблем. Это, с одной стороны, значительно

расширяет возможности наблюдения и дает бесценный материал для

рефлексии, с другой — вызывает определенные сложности. Во-вторых, наше

полевое исследование осуществляется циклично. Мы приезжаем в поле,

уезжаем, возвращаемся снова. Зная о «сезонности» деревенской жизни, мы

стараемся спланировать поездки так, чтобы увидеть деревню зимой, летом,

осенью и весной. Как правило, мы отсутствуем в деревне от двух недель до

нескольких месяцев. За это время нас успевают забыть или, напротив,

обсудить нас и нашу работу, рассказать о нас тем, с кем мы еще не знакомы. Мы

проводим в деревенском сообществе в общей сложности три-четыре

месяца в году, и по мере того как жители узнают нас, они доверяют нам больше

(или меньше) информации. Мы читаем наши полевые дневники,

расшифровываем и обсуждаем интервью, пытаемся интерпретировать доступные

данные. Мы делаем выводы о жизни сообщества. Мы думаем о нашем поле. Так

или иначе, каждый раз мы «новые» приезжаем в «новое» поле. Эта новизна

обнаруживается двояко: с одной стороны, нам открываются не видимые

ранее грани известных явлений и событий, с другой — мы знакомимся с неиз-