РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПОЛЕВОМ ИССЛЕДОВАНИИ

(Вместо введения)

Без полевой работы нет социолога

Предлагаемая вниманию читателя книга ни в коей мере не претендует

на статус справочника или сборника рецептов для социологов,

собирающих материалы для анализа при помощи «антропологических» методов.1

Такой справочник вряд ли вообще возможен. С моей точки зрения,

полевая работа не может быть жестко регламентирована. Разумеется,

описание тех или иных рекомендуемых правил, которым должно следовать в

поле, кочуют из одного учебника в другой.2 Однако разнообразие

жизненных миров и социальных ситуаций неисчислимо, так что всегда найдется

случай, когда все известные рекомендации нисколько не помогут Вам

найти подход к выбранному сообществу и «прожить» в нем в процессе

исследования. Часто приходится действовать вопреки устоявшимся правилам.

Задача исследователя заключается в том, чтобы понять логику полевой

работы, постоянно включать «здравый смысл» — важнейший инструмент

социолога — и уместно использовать те или иные методы.

Без полевой работы нет социолога. В чем собственно заключен смысл

нашей профессии? В фокусе внимания социолога — социальное действие.

«Социальным действием мы называем действие человека (независимо от

того, носит ли оно внешний или внутренний характер, сводится ли к

невмешательству или терпеливому приятию), если и поскольку

действующий индивид или индивиды связывают с ним субъективный смысл» (Ве-

бер, 1990:602). Человек действующий — объект внимания социолога, ибо

именно своими действиями человек создает структуры, слои, властные

ритуалы, символы и т. д. Подтвержденное смыслом действие есть ничто

1 Впрочем, я не разделяю представлений о жестких границах между

социальными науками. Имея явные различия в своем генезисе, социология и социальная

антропология (этнология) сегодня, на мой взгляд, представляют единую науку с

одним и тем же объектом исследования и применяемыми методами.

Антропологический поворот в социологии 1970-х годов заставил по-иному взглянуть на

методологию, а проявившийся интерес антропологов к собственному обществу сделал

границу между этими науками прозрачной и маркированной лишь

институциональными рамками.

2 На русском языке я рекомендовал бы начинающему исследователю

следующие книги: Штейнберг #., Шанин Т., Ковалев Е., Левинсон А. Качественные

методы. Полевые социологические исследования / Под ред. И. Штейнберга. СПб.:

Алетейя, 2009; Ильин В. И. Драматургия качественного полевого исследования.

СПб.: Интерсоцис, 2006; Полевая кухня: как провести исследование / Под ред.

Н. Гончаровой. Ульяновск, 2004.

Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

иное, как следование правилу. Задача социолога состоит в том, чтобы

установить смысл, связанный с этим действием. Цель «качественной»

социологии — поиск правил, которые регулируют социальные действия. Человек

всегда действует с ориентацией на правила, которые он усвоил в процессе

социализации. Каждая социальная среда создается правилами действия и

взаимодействия. Работа социолога напоминает работу лингвиста,

пытающегося расшифровать и изучить неизвестный дотоле язык. Что делает

лингвист в этом случае? Он по крохам собирает тексты, написанные на

неизвестном языке, тщательно их анализируя и сравнивая до тех пор, пока

грамматические правила языка не станут ему ясными. Социолог также

собирает «тексты», наблюдая действия исследуемых им людей, регистрируя

свои наблюдения в полевых записях и пытаясь обсуждать увиденное

непосредственно с информантами из этой среды, пока ему не становятся

ясными правила, определяющие их повседневные действия.

Методологически авторы этой книги придерживаются позиций

понимающей социологии и рассматривают социальную реальность как

разнообразие «жизненных миров». Каждый воспринимает мир и вещи в этом

мире, исходя из позиции, в которой он находится, исходя из определенной

перспективы. Осмысление мира повседневности возможно благодаря

механизму типизации опыта. Типизация же изменяется от группы к группе,

а также внутри группы с течением времени. Иностранец, незнакомый с

нашей «культурой», понимает вещи и инструменты, которые нами

используются и типичное употребление и значение которых для нас само собой

разумеются, совершенно иначе, нежели их воспринимаем мы.

Аналогичное происходит с нами, когда мы попадаем в чужой социальный мир.

Интерпретируемый людьми мир может быть понят только тем, кто

интерпретирует его сходным образом. Такие интерпретации передаются в процессе

социализации и безмолвно овладевают нами (Шютц, 2004).

Можем ли мы выяснить у наших информантов непосредственно то,

какими правилами они руководствуются в тех или иных повседневных

ситуациях? Вероятно, наши расспросы (интервью) помогут понять лишь

небольшую часть всей совокупности применяемых правил. Чаще всего,

люди не рефлектируют по поводу базовых правил социальной рутины,

большинство практик являются для них фоновыми. Если вернуться к

примеру с лингвистом, столкнувшимся с незнакомым языком, то вряд ли ему

удастся выявить грамматические правила этого языка лишь в процессе

интервью. Многие ли из нас в состоянии с ходу сформулировать большую

часть правил грамматики родного языка? Мы их можем и не знать вовсе

(в школе учились плохо, например) или совершенно забыть. Но говорим-

то мы правильно! Что же у нас может выяснить посредством интервью

заезжий лингвист?! Лучший способ изучения чужого языка — погружение

в среду носителей. На наш взгляд подобный метод хорош не только в

лингвистической дидактике, но и в социологическом исследовании.

В. Воронков. Размышления о полевом исследовании 7

Именно потому интервью хорошо только как вспомогательный, хотя и

необходимый в большинстве случаев, инструмент в социологической

работе. Оно лишь частично в состоянии помочь нам достичь поставленной

цели. Полевая работа это нечто большее, нежели сбор интервью или

регистрация наблюдения. Если мы хотим действительно понимать наших

информантов, нам придется встроиться в их жизнь.

Участвующее наблюдение — важнейший

социологический метод

Процесс выявления значений вещей или идей предполагает

активность наблюдателя, который хотел бы понять эти значения. Отсюда

следует неизбежность участвующего наблюдения как важнейшего из

социологических методов. Все наши исследования исходят из того, что 1)

действующие субъекты приписывают определенный смысл своим действиям,

2) Этот смысл определяет или, по крайней мере, участвует в определении

этих действий, 3) понимание этого смысла необходимо для объяснения

социальных феноменов. Венский социолог Роланд Гиртлер убедительно

обосновывает преимущества исследователя, использующего метод

участвующего наблюдения для сбора данных (Girtler, 1992:21-23). Путем

постепенного сближения своего восприятия с интерпретациями членов

исследуемого сообщества исследователю удается «понять» и «объяснить» их

действия. Через «со-переживание» действий другого исследователь

становится в состоянии понимать те смыслы, которые приписывает своим

действиям этот другой. Аналогичным образом социолог знакомится с

«запасом знаний» (правилами) исследуемой общности, чтобы наблюдаемые им

действия «понять» и «объяснить».

Здесь следует поставить важный методологический вопрос: как

исследователь, осуществляющий участвующее наблюдение, может убедиться

в том, что он зафиксировал «правильные» правила или адекватные

интерпретации? Исследователь, обремененный профессиональными знаниями,

культурными стереотипами и идеологическими установками, неизбежно

приносит в поле какое-то априорное понимание, которое может тормозить

сам процесс познания. Разумеется, исследовательская ситуация не может

быть tabula rasa. Конечно, хорошо бы на время эмпирической работы

«забыть» все, что мы знали об объекте исследования до выхода в поле. Хотя

полное исключение предварительного понимания, разумеется,

невозможно, но к этому, на мой взгляд, следует стремиться. Наблюдающий, во

всяком случае на время, должен отстраниться от своей научной позиции, он

должен контактировать в исследуемой группе как человек среди себе

подобных (Шютц, 2004).

На наш взгляд, это один из параметров борьбы с идолами,

искажающими видение социальной реальности, трансцендентной познающему субъ-

8 Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

екту (Бэкон, 1977:73-74, 307-310). В определенном смысле

исследователь-полевик должен ресоциализироваться, чтобы увидеть мир глазами

тех, кого изучает. Такая задача доступна далеко не всем, и ее

окончательное выполнение, наверное, невозможно. Но для того чтобы достичь

профессиональной социологической цели, мы должны сохранить

эпистемологическое убеждение в возможности приближения к чужому жизненному

миру. Участвующий наблюдатель должен, в конце концов, овладеть

конструктом общего ощущения обыденной жизни, при помощи которого

действующие интерпретируют свой мир, чтобы он мог вообще использовать

свое научное описание (Cicourel, 1974:80). Он начинает видеть изучаемую

культуру «изнутри». Понимание может быть достигнуто только при

активном участии в жизни наблюдаемых через внутреннее видение.

Я часто слышу возражения против интенсивного проникновения

социолога в изучаемую среду. Скепсис связан с проблемой

сверхидентификации: участвующий наблюдатель пытается интериоризировать

образцы поведения субъектов в поле исследования. К минусам здесь, казалось

бы, можно отнести то, что исследователь теряет способность

концентрироваться на задачах наблюдения. Он утрачивает возможность

отстранения, теряет познавательную дистанцию в отношении объекта наблюдения

и искажает этим результаты своих наблюдений. В связи с этим они якобы

теряют ценность, так как становятся несравнимыми с наблюдениями

других исследователей, к ним не применимы традиционные критерии

достоверности и надежности. Роланд Гиртлер приводит убедительные

аргументы против этих сомнений. Тождество результатов исследования совсем

не обязательно является показателем их достоверности. Сходство может

быть объяснено общими установками исследователей, влиянием

определенного предварительного знания (= предрассудков). Исследователь

должен стараться осмыслить и тем самым осуществить рефлексивное

отстранение от предпонятий. Успешная борьба с идолами возможна лишь при

тесном контакте с исследуемой областью в условиях эпистемологической

трансгрессии. Исследователь, становясь постепенно членом группы на

определенных ролях, получает шанс достичь результатов, приближающихся

к адекватному знанию. Хотя это знание ситуативно, т. е. ограничено

контекстами познаваемого и познающего.

Общий смысл этих рассуждений можно свести к тому, что отказ от

дистанции позволяет исследователям приблизиться к познаваемому объекту

гораздо в большей степени, чем все ухищрения по соблюдению

дистанции во время наблюдения. Исследователь-полевик постоянно

балансирует между включенностью, участием и отстраненностью. На разных этапах

полевой работы в разных ситуациях требуется импровизация, связанная

с управлением дистанцией. Этот профессиональный навык редко

осознается. Ему можно научиться только методом проб и ошибок. Степень и

масштаб погруженности в изучаемый контекст, длительность полевой рабо-

В. Воронков. Размышления о полевом исследовании 9

ты, каналы доступа в поле и проводники — все эти обстоятельства влияют

на степень дистанцированности. Во всяком случае, миф о возможностях

простого наблюдения (предполагающего возможность неучастия

исследователя в жизни сообщества) давно развенчан полевиками.

На мой взгляд, постулат сохранения дистанции по отношению к

исследовательскому полю опирается не только на наивно-реалистические

эпистемологические позиции, которые давно деконструированы сторонниками

альтернативной позиции. Дистанцированность в полевой работе исходит

из презумпции комфортности и безопасности исследователя.

Дистанцированный полевик — оксюморон — исходит из меры удобства, а также

страха слишком тесно заниматься проблемами людей, с которыми можно

столкнуться. Во всяком случае, я убежден, что личная вовлеченность в жизнь

людей, с которыми приходится иметь дело в процессе сбора эмпирических

данных, существенно помогает пониманию их жизненного мира, а тем

самым исследованию. При этом я считаю, что выделение последовательных

этапов исследования — в значительной степени условность, которая

постоянно нарушается в прагматике социологической работы. Находясь

в поле, исследователь уже приступает к анализу, а аналитическая работа

заставляет его вновь возвращаться в поле с новыми вопросами.

Участвующее неструктурированное наблюдение — единственный

метод (в отличие от других стандартных методов исследования в

социологии), который позволяет без фильтров узнать что-то «реальное» о людях.

Не советую постоянно проблематизировать свою роль наблюдателя.

Нужно ясно представлять, что развитие именно человеческих отношений с

наблюдаемыми дает возможность получать ценную информацию.

В противоположность количественным методам качественная

методология предполагает подлинную коммуникацию между исследователем и

человеком, принадлежащим к исследуемому сообществу. В отличие от

традиционной процедуры, когда респонденту предлагается анкета с заранее

подготовленными вопросами, которые находит важными исследователь (но не

опрашиваемый!), получение информации в «свободном» полевом

исследовании есть результат непосредственной коммуникации. Лишь в такой

исследовательской ситуации, где индивид не изъят искусственно из

повседневного мира — как, например, это происходит при стандартизованном

интервью, — возникают определенные шансы на результаты, которые

соответствуют социальной реальности изучаемых людей (Girtler, 1992:39).

Участвующее неструктурированное наблюдение — важнейший метод

полевого исследования, при котором заранее не существует

сколько-нибудь жесткого систематического плана. Невозможно дать точные

указания, как долго и каким образом нужно наблюдать. Такая открытая

перспектива предоставляет исследователю широкие рамки, в границах

которых он постоянно может привлекать и интерпретировать всё новые сферы

своего меняющегося знания о предмете.