Социально-экономическое развитие

Уже в 1987 году темпы роста экономики оказались в 2 раза ниже ожидаемых. По основному показателю, приросту национального дохода, они упали с 4,1% до 2,3% по советским и до 1,5% по западным данным, т.е. до уровня «застоя». Это был закономерный результат политики

«ускорения». Тактические меры: усиление трудовой дисциплины, борьба с пьянством — дали кратковременный эффект. Стратегическая мера —

усиление капиталовложений на модернизацию производства привела лишь к ухудшению положения. Вложенные в промышленность деньги омертвлялись. Причины:

а) по старинке развивались преимущественно военно- промышленный комплекс и производство средств производства, где инвестиционный цикл минимум вдвое больше, чем в производстве ТНП;

б) министерства растаскивали капвложения, строилось сразу 350 тысяч объектов, 68% которых не было завершено в срок;

в) деньги омертвлялись в готовых изделиях, либо просто никому не нужных, либо накапливаемых заводами «про запас» (оборудование,

14

сырье, комплектующие, стройматериалы).

В результате стал быстро увеличиваться дефицит госбюджета, уже в

1988 году он составил 9% ВНП. Он был обусловлен не только непомерными расходами, но и снижением доходов государства, в частности, из-за самогоноварения, в результате чего государство лишилось

10 млрд. рублей, а из магазинов исчез сахар. Следствием дефицита

бюджета стала нарастающая инфляция. Она росла также в результате того, что предприятия, в соответствии с законом о госпредприятии, стали поднимать заработную плату без увеличения производительности труда. Это было также закономерно: в отсутствие рынка средств производства директора не могли потратить деньги на развитие производства. Выбор был небольшой — или отдавать прибыль в централизованные фонды (министерству), или выплачивать своим рабочим. Денежные доходы населения только по официальным данным выросли на 9,2% в 1988 году по сравнению с 3,9% в 1987 году. В результате усилилось давление денежной массы на рынок товаров, стали нарастать дефициты и неотоваренные денежные накопления. Общая сумма сбережений к началу

1989 года превысила годовой денежный доход всего населения страны.

В качестве обобщающей оценки можно привести цитату из доклада

ЦРУ, представленного американскому конгрессу весной 1989 года:

«...те экономические реформы, которые уже были проведены, привели к неразберихе в планировании и управлении и построены на принципах брежневской эры».

Горбачев прекрасно сознавал, что все названные проблемы угрожают не только экономическому положению, но и его собственному

политическому престижу. Поэтому он попытался осуществить серьезные перемены в экономической политике, направленные в первую очередь на

преодоление дефицитов, во вторую на создание основ нового хозяйственного механизма. Реформы, требующие жертв от населения, были отложены на неопределенный срок.

В мае 1988 года принимается Закон о кооперации в СССР, разрешающий создание негосударственных предприятий почти во всех

сферах производства товаров и услуг, в том числе посреднических, торговых. Правительство отводило им небольшую роль удовлетворение того потребительского спроса, на который не успевает или не хочет реагировать государственная промышленность. Таким образом,

кооперативы не рассматривались в качестве конкурентов и не могли поколебать государственную монополию в промышленности.

Однако на деле значение кооперативного движения оказалось гораздо больше:

а) под этой вывеской аккумулировались все формы частного предпринимательства;

б) именно в кооперативах начался процесс накопления капиталов

_{— необходимое условие становления частнокапиталистического уклада;}

15

в) здесь началось формирование рынков капиталов, рынка рабочей силы и рынка товаров как условий возрождения рыночной экономики;

г) кооперативное движение оттянуло на себя наиболее пред- приимчивую, активную, склонную к риску часть населения, стало «школой бизнеса», средством раскрепощения сознания, легализации понятий и

принципов рыночного хозяйства.

Серьезные недостатки, проявившиеся по мере развития альтернативных форм хозяйствования, истекали из самой экономической политики государства:

а) кооперативы не были интегрированы в систему государственных хозяйственных связей. Из-за разницы цен сырье и товары

автоматически перетекали из госсектора в альтернативный;

б) многие руководители госпредприятий создавали кооперативы на отдельных производственных участках, получали таким образом возможность дополнительного финансирования, взвинчивания цен на продукцию, перекачки безналичных средств в наличные деньги. Заработал

еще один «инфляционный насос»;

в) государственные органы получили широкие права в отношении кооперативов: процедура создания была до предела

затруднена, забюрократизирована, действующие предприятия находились

под постоянным административным контролем. Создавались идеальные условия для коррупции, сращивания бюрократических и уголовных элементов.

В 1988 году была реформирована система государственных банков.

Госбанк получил функции эмиссионного, четыре отраслевых — большую самостоятельность в кредитной политике. Разрешено было создавать коммерческие банки. На 1989 год решено было заморозить централизованные капиталовложения, за два года – сократить на 14,2% военные расходы.

Несмотря на ограниченность, эти меры носили как антикризисный, так и рыночный характер, создавали элементы рыночного хозяйства.

Однако, реформа цен, как оптовых, так и розничных, была отложена на неопределенное время по соображениям социальной стабильности. Таким образом, государство продолжало нести бремя финансирования убыточных производств, а предприятия были лишены главного стимула к

развитию. В результате были парализованы все остальные решения.

Пик обсуждения нового экономического курса пришелся на весну— лето 1988 года. Он был подвергнут критике как со стороны

радикально-демократической, так и консервативной оппозиции. Эта

критика оказалась полезной, поскольку с подачи экономистов- рыночников были легализованы такие понятия, как рынок, частная собственность, приватизация. В статьях и выступлениях В.Селюнина была сформулирована задача ликвидации государственно-бюрократической

16

системы управления народным хозяйством, Г. Попова — отказа от плана как единственного рычага развития, В. Н. Шмелева — продажи недвижимости и средств производства в частные руки. Руководство страны вынуждено было учитывать эти точки зрения, так как они отражали настроения большинства образованного и культурного общества, хотя и пыталось приспособить их к своим намерениям.

Особенно ярко это проявилось на XIX всесоюзной партконференции (июль 1988 г.) и в проектах экономических преобразований правительства Рыжкова-Абалкина.

Целью радикальной экономической реформы на конференции было объявлено создание «планово-рыночной» экономики. Было принято решение о реорганизации и сокращении министерств. Открывалась

перспектива реальных преобразований в сельском хозяйстве: распущено агропромышленное министерство, разрешена аренда земли. Под

давлением коммунистов-реформаторов из Прибалтики, прежде всего А.Бразаускаса, стремившихся к постепенному освобождению от господства Москвы, был санкционирован хозрасчет территорий. Однако, результаты этих решений были минимальными или даже отрицательными

из-за сопротивления на всех уровнях пирамиды власти. Несмотря на

реальное сокращение центрального аппарата управления на 30-40%, принципы его работы оставались неизменными. Аренде земли препятствовали руководители колхозов, совхозов и местных Советов. Хозрасчет территорий стал материальной основой сепаратизма и разрушения Союза ССР. В результате экономическое положение страны продолжало ухудшаться.

В этих условиях появился третий фактор давления на экономическую политику — забастовочное движение. Начало ему было положено Всесоюзной забастовкой шахтеров летом 1989 года. Особенно упорной она была в Кузбассе. Основное требование забастовщиков сводилось к предоставлению подлинной экономической самостоятельности в производстве и реализации угля и к отставке правительства Н. И. Рыжкова. Забастовка имела очень важные

последствия:

а) рабочий класс заявил о себе как о политической силе;

б) забастовка была легализована как форма социальной борьбы;

в) правительство вынуждено было считаться с забастовочным движением, хотя и пыталось предотвратить его распространение указом

«О порядке разрешения трудовых споров (конфликтов)»;

г) забастовка показала недееспособность официальных профсоюзов и положила начало новым организациям трудящихся — забастовочным комитетам, независимым профсоюзам.

Оборотная сторона забастовок: они наносили экономический ущерб, причем от забастовки в базовых отраслях, таких как угольная, его испытывала вся экономика. Кроме того, в забастовках нашли выход

17

настроения социального иждивенчества.

После выборов народных депутатов СССР весной 1989 года усилилась критика правительственного курса со стороны радикально- демократической части депутатского корпуса.

От I съезда народных депутатов Союза правительство Н. И. Рыжкова получило задание к осени 1989 года представить конкретную программу

рыночных преобразований. Однако, премьер-министр заявил, что будет действовать по принципу: сначала стабилизация, потом реформа. В сентябре под руководством академика Л. И. Абалкина была разработана и принята на II съезде народных депутатов под давлением Горбачева программа «чрезвычайных мер». Она означала полный отказ от политики ускорения, была ориентирована на устранение основных источников

инфляции: дефицита бюджета и нарастающей денежной эмиссия. Для этого была предложена «триединая формула мер».

а) сдерживание экономического роста;

б) финансовое оздоровление;

в) резкое усиление социальных приоритетов в экономике. Конкретно это означало: снижение госзаказа до 40% выпускаемой

продукции, дальнейшее сокращение капиталовложений и военных

расходов (на 23,4 млрд. и 6,4 млрд. соответственно), увеличение и введение новых налогов (всего на 15 млрд.), замораживание заработной платы на 3% уровне, поощрение выпуска потребительских товаров для связывания «свободных» денег населения.

Внутренне противоречивая программа стала реализовываться в условиях тотального недоверия к правительству и требований его

отставки. Она была обречена в самом начале.

Госпредприятия предпочли дальше снижать объемы производства, а не задействовать свои сверхнормативные запасы для выпуска ТНП, на что надеялось правительство. Альтернативный сектор экономики контролировал всего 2% производства и не имел стимулов к дальнейшему развитию при жесткой налоговой политике. Основные промышленные министерства добились «в виде исключения» снятия ограничений на рост

заработной платы. В результате денежные доходы населения в 1990 году росли в 1,5 раза быстрее, чем в 1989 году (соответственно на 94 млрд. и на

64,5 млрд.). Государство для выполнения социальных программ отпечатало еще 10 млрд. «пустых» денег. То есть, инфляционный процесс

не только не был ограничен, но получил дополнительный толчок. Это немедленно сказалось на состоянии потребительского рынка. Начало 1990

года было отмечено введением нормативного (карточного) снабжения на товары во многих регионах страны.

В марте 1990 года государство вновь попыталось овладеть инициативой в экономике. Во главе исполнительной власти становится президент. По его предложению старое правительство разрабатывает новую программу, полностью отличающуюся от той, что была всего

18

полгода назад. К апрелю документ под неофициальным названием

«Программа шоковой терапии» был готов. Он ориентировал на быстрое включение рыночного механизма: отказ от государственного регулирования цен, предоставление предприятиям свободы формирования производственных связей, приватизацию. Дефицит товаров предполагалось заместить высокими ценами, а население защитить индексацией доходов.

Эта рискованная программа была внутренне логична и имела шанс на успех, о чем свидетельствовал опыт правительства Л. Бальцеровича в Польше. Недоставало только важнейшего условия, которое сработало в Польше, — массового доверия правительству. В этой ситуации у президента Горбачева был выбор. Он, человек системы, предпочитает

сохранить Рыжкова и потерять шанс на успех. Из-за боязни массового недовольства из программы удаляют стержень — принцип свободного

формирования цен. Он заменяется повышением оптовых государственных по устаревшим прейскурантам 1987—1988 гг. Результат этого шага оказался катастрофическим для финансов и потребительского рынка. На 70 млрд. выросли расходы государства на свои нужды (военные закупки, капстроительство, социальные расходы, наука), более 200 млрд. оно

вынуждено было тратить на компенсацию разницы в ценах для потребителей (в основном дотация продуктов питания). Результат — новый виток инфляции и штурм магазинов в желании хоть чем-то отоварить массу «лишних» денег, так что к середине 1990 года из 115 товаров, по которым велось постоянное наблюдение, в свободной продаже не было ни одного.

С таким экономическим итогом страна вступает в принципиально новую политическую ситуацию, означавшую конец перестройки.