О.А. Артеменко

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МОБИЛЬНЫХ УСТРОЙСТВ В ПРОЦЕССЕ ИЗУЧЕНИЯ

ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ

meneserin@mail.ru

Калужский филиал «Московский государственный технический университет им. Н.Э.

Баумана»

г. Калуга

Использование информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) в качестве инструмента, значительно повышающего эффективность изучения иностранных языков, получило широкое освещение в работах зарубежных и российских ученых в области педагогики и методики преподавания [6]. Однако в большинстве данных исследований демонстрируется потенциал персональных компьютеров как основного средства ИКТ, это подтверждается частотностью употребления англоязычной аббревиатурой CALL (computer assisted language learning), переводящейся как изучение (иностранных ) языков с использованием компьютера.

Все же в настоящее время все большее распространение получает сокращение MALL (mobile assisted language learning - изучение (иностранных) языков с использованием мобильных устройств) [1,2,3,4]. К таким устройствам исследователи, как правило, относят, мобильные телефоны, коммуникаторы или смартфоны, карманные персональные

компьютеры (КПК), mp3 плееры, небольшой размер и автономность которых позволяют обучающимся постоянно, в независимости от местонахождения, использовать их для формирования иноязычной коммуникативной компетенции. Таким образом, под MALL понимается такая организация учебного процесса, при которой основной или доминирующей технологией становится использование мобильных устройств для активизации процесса

усвоения иностранных языков. Взаимодействие преподавателя и студентов в рамках MALL может происходить дистанционно, например, в среде Internet, или непосредственно в условиях практических аудиторных занятий, временные рамки и распределение учебного материала задаются как учебным планом, так и самостоятельно обучающимся.

По мнению ряда исследователей, в настоящее время мобильные устройства обладают радом преимуществ перед персональными компьютерами [1,2,3,4]: более низкая стоимость, почти 100% распространенность, портативность и как следствие возможность использования как в учебной аудитории, так и в любое удобное время, когда изучение может происходить в ситуациях непредназначенных напрямую для изучения иностранных языков (например, в транспорте и т.д.).

На настоящем этапе развития информационно-коммуникационных технологий, смартфоны или коммуникаторы обладают наиболее широким спектром возможностей, а

также более значимыми для методики изучения иностранных языков перспективами развития, уступая персональным компьютерам только в размере дисплея и мощности, что как, было указано ранее, компенсируется их портативным характером и более низкой стоимостью.

31

Необходимо отметить, что под смартфо ном обычно понимается мобильный телефон c расширенной функциональностью, сравнимой с карманным персональным компьютером. В настоящее время не существует четкого разграничения между смартфонами и коммуникаторами, поскольку функциональность обоих классов устройств примерно одинакова. Некоторые исследователи разделяют коммуникаторы и смартфоны наличием или

отсутствием полноразмерной (QWERTY) клавиатуры (виртуальной или физической).

Подобные устройства отличаются от обычных мобильных телефонов использованием достаточно развитой операционной системы.

Как и персональные компьютеры, мобильные устройства позволяют прослушивать аутентичные иноязычные аудио записи, пользоваться электронными словарями и Internet ресурсами, e-mail, работать с текстовыми файлами. Помимо этого, были успешно апробированы методики использования смс рассылок с короткими уроками, направленными на активизацию лексических иноязычных единиц [2,3].

Одновременно существуют объективные недостатки мобильных технологий, а именно: небольшой размер дисплея, ограниченные возможности ввода текста, низкая скорость или высокая стоимость доступа к ресурсам Internet. Важно отметить, что операционные системы мобильных устройств (Symbian OS, BlackBerry OS, Windows Mobile,Windows Phone 7, Android и т.д.), отличаясь от операционных систем персональных компьютеров, не позволяют использовать стандартные обучающие программы и

электронные словари, что ведет к необходимости разрабатывать программные продукты непосредственно для смартфонов. Тем не менее, подобные методические и справочные программы уже представлены на российском рынке программного обеспечения.

Исключительно перспективным представляется использование мобильного словаря ABBYY Lingvo x3 для смартфонов, коммуникаторов и КПК [5]. Данный программный продукт позволяет получить перевод незнакомых слов в путешествиях, деловых поездках, на работе или во время учебы [5]. При этом, в ABBYY Lingvo наиболее употребительные слова и фразы озвучены профессиональными дикторами – носителями языка, что по сравнению с

использованием систем синтеза речи, позволяет совершенствовать произношения.

Специальное приложение для эффективного заучивания слов Lingvo Tutor организует регулярный процесс запоминания новых слов. Работа с Lingvo Tutor строится по тому же принципу, что и при запоминании слов «по карточкам». Основной режим — проверка написания слова по заданному переводу и подсказкам [5].

Соглашаясь с Yamaguchi Т., суммировав все вышеуказанные преимущества и

недостатки, можно заключить, что персональный компьютер значительно превосходит мобильные устройства, с точки зрения, возможностей обработки различных типов цифровых данных, но именно портативность последних делает их исключительно эффективными как инструмент индивидуального неформального обучения [3].

Таким образом, можно сделать следующий вывод, использование мобильных

устройств, в частности, смартфонов исключительно перспективно с точки зрения активизации процесса усвоения иностранных языков, так как позволяет сочетать ряд дидактических возможностей персонального компьютера с портативностью и мобильностью, обеспечивающими возможность самообучения в ситуациях ранее неприспособленных для

этого, что позволяет не только увеличить время занятий, но и создать эффект погружения в языковую среду.

Список литературы

1. Chinnery, G. M. (2006). Emerging Technologies: Going to the MALL: Mobile

Assisted Language Learning. Language Learning & Technology, 10(1), 9 – 16. Retrieved from

http://llt.msu.edu/vol10num1/emerging/default.html

2. Kukulska-Hulme, A., & Shield, L. (2007). An Overview of Mobile Assisted Language

Learning: Can Mobile Devices Support Collaborative Practices in Speaking and Listening.

Retrieved May 15 2010, from The Open University, UK

32

3. Yamaguchi, T. (2005, August 2-4). Vocabulary learning with a mobile phone.

Program of the 10th Anniversary Conference of Pan-Pacific Association of Applied Linguistics,

Edinburgh, UK. Retrieved August 4, 2005, from http://www.paaljapan.org/2005Program.pdf

4. http://en.wikipedia.org/wiki/Mobile_Assisted_Language_Learning

5. http://lingvo.ru/solutions/?id=143488

6. Артеменко Ольга Александровна. Формирование переводческой

компетентности в сфере профессиональной коммуникации у студентов неязыковых специальностей

РУССКИЕ ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЕ

КОНЦЕПТЫ-СТЕРЕОТИПЫ: ВОДКА

Современные лингвисты активно разрабатывают проблемы взаимосвязи языка и менталитета, языка и культуры. Интерес к культурным и

мировоззренческим различиям, отраженным в естественном языке челове-

ка, связан с тем, что процессы глобализации в современном мире приобре-

тают очень динамичный характер, появляются новые проблемы во взаимо-

действии культур. Объяснить причины многих этнических конфликтов мо-

жет язык, который аккумулирует особенности мировоззрения народов. Так,

воззрения человека на устройство мира изучаются лингвоконцептологией –

научным направлением в лингвистике, рассматривающим и систематизиру-

ющим данные о том, как устроены концептуальные системы разных языков.

Считается, что концепты, «кванты переживаемого знания» [1, с. 29], «во-

площенный в знаке образ мира» [2, с. 101], формируют различные концеп-

тосферы, которые в свою очередь создают языковые концептуальные си-

стемы. Данная работа представляет собой вариант исследования «вглубь»

и основана на представлении о том, что элементы структуры концепта

(признаки, слоты) могут быть описаны как самостоятельные концепты.

Так, в структуре концепта страны, например, «Russia», имеющего фреймо-слотовую организацию, выделен фрейм «страна/государство». Это понимается следующим образом: концепт демонстрирует свою способность организовывать знания о России по типу организации знаний о любой стране. Исследователь может обратить свое внимание на элементы концепта «Russia»– концепты «страна», «демократия», «президент», «царь», «Сибирь»,

«самовар», «водка» – и, описывая специфику их актуализации в языке и

путем от частного к общему (т. е. от описания элементов структуры к син-тезу в целом образе), прийти к концепту «Russia».

Бытовой дискурс о России в корпусе публицистических текстов де-

монстрирует бытовые символы и стереотипы. Это такие стереотипы, кото-

рые достаточно, но в то же время схематично, неполно описывают быт

России. Стереотипы имеют в основе некоторую процедуру, правила исполнения, алгоритм, которому необходимо следовать. Символ – «это перцептивный образ, характеризующийся смысловой глубиной, обозначаю-

щий идею, которая обладает высокой ценностью, генерирующий новые

смыслы, допускающий множественное истолкование, отсылающий к

сверхчувственному опыту» [1, с. 25]. Так, «самовар», «валенки», «водка» –

это стереотипы, а «русская тройка», «медведь/мишка», «березка» – символы. Каждый из стереотипов можно рассмотреть сначала с точки зрения его

происхождения. В этом могут помочь этнокультурные данные, словари,

паремиологический состав русского языка. Затем предполагается изучить

контексты со стереотипом (символом) в исследуемом дискурсе. В данной

статье рассматривается корпус русских публицистических текстов с включенным именем концепта «водка», признаки концепта группируются в

группы признаков.

Корни стереотипов следует искать в укладе жизни народа, традициях, культуре. Например, «водка», по нашему мнению, стереотип русского

человека, русской жизни, потому что функциональное предназначение

напитка отвечает мироощущению русского человека. Л. Нидерле, напри-

мер, отмечает, что «в различных церковных проповедях и поучениях <…>

в частности в русских проповедях, которых сохранилось больше всего, постоянно звучит жалоба на то, что русский народ в определенные дни недели (в субботу), а также во время различных годовых празднеств собирается

на деревенской площади или за деревней для разнузданных увеселений, на

которых много пьют, пируют, предаются суевериям и занимаются жертвоприношениями роженицам, феям и другим бесам, но больше всего пением, плясками и музыкой. Церковь безуспешно пыталась искоренить это «бесовское» или «сатанинское» пение и пляски. Все было напрасно. Народ тяготел к этим развлечениям, сопровождающая их музыка была ему во сто

крат милее, чем монотонное пение в церквах. В 1068 году Киевский лето-

писец горько жалуется, что на увеселительных празднествах полно народу,

тогда как церковь зияет пустотой» [3].

Водка – крепкий пьянящий напиток славянского, хлебного происхождения. «Согласно белорусской легенде, Бог, хотя и знал, что водку гонит

черт, благословил водку, чтобы люди, умеренно ее пьющие, были живы и

здоровы, но в то же время, когда черт придумал делать из жита горелку, в

десять раз сократил урожай» [4]. Употребление водки, символизирующей

достаток, было связано со свадьбой; водкой поминали умерших, закапывали

водку вместе с умершим. «Водку пьют на общих ритуальных трапезах, на

праздничных ужинах или обедах, при угощении гостей или ритуальных по-

сетителей. Пили водку с тоски и от радости и просто без всяких причин»

[4].

Русская водка для русского человека имеет значение не только как

алкоголь; у водки есть культурные смыслы, в том числе возникшие благо-

даря наивной этимологии: Водка, а слово это является уменьшительно-

ласкательным от слова «вода», остается неотъемлемой частью нацио-

нальной культуры и бытия с самого момента ее изобретения в XIV веке.

Водку подают охлажденной, пьют не разбавляя, и она является важным

атрибутом любого застолья. Советским солдатам во время Второй

мировой войны водку давали перед атакой. Российские мужчины часто

пропускают рюмку за завтраком» <…> «Пойду-ка прогоню с кухни белых

медведей и выпью рюмку уменьшительно-ласкательной водички, закусив

клюквой с развесистого куста» <…> P. S. Этимология слова «водка» –

действительно весьма занимательная вещь. И, конечно же, слово «водка»

восходит к слову «вода». Вот только не уменьшительно-ласкательно, а

уничижительно-умаляюще. Маленькое смещение акцентов – и возникает

совершенно другой образ :) [5]. Неотъемлемая часть национальной культу-

ры, важный атрибут любого застолья, уменьшительно-ласкательная водич-

ка – эти признаки формируют ценностную составляющую концепта.

Этимология слова формирует мотивирующие признаки концепта.

В. В. Похлебкин, автор книги «История водки», согласен с наивной этимо-

логией; исследователь пишет: «Итак, водка означает не что иное, как вода,

но только в уменьшительной форме – диминутиве. Форма эта, а также сло-

ва в этой форме (за исключением личных имен) почти совершенно исчезли

из современного русского языка. Они сохранились тем не менее в наиболее древних, вечных, никогда не умирающих словах вроде „папа“ и

„мама“. „Папка, мамка“ звучит сегодня, пожалуй, немного грубовато, но

зато уж неподдельно по-народному» [6, с. 7].

В. В. Похлебкин указывает на то, что причины геополитического ха-

рактера в XIII–XV веках удаляли «Русь от источников виноградного вина

и заставляли изыскивать местное сырье и свои способы для производства

алкогольных напитков. Для массовых сборищ, даже при дворе великого

князя, употребляли более дешевый, более быстро приготавливаемый и более пьянящий – вареный мед. Тем самым XIII век является рубежом, знаменующим переход к напиткам, во-первых, из местного сырья и, во-вторых, к напиткам значительно более крепким, чем в предыдущие пять сто-

летий. Нет сомнений, что привычка к употреблению более крепких, более

охмеляющих напитков в XIII–XV веках подготовила почву и для появления водки» [6, с. 13]. В. В. Похлебкин указывает место и период возникновения водки на Руси – это Московское княжество XIV– XVI веков.

«Характерно и то, что уже в XVII веке, а затем и на протяжении XVIII–