7. 1 Марта 1881 года

“Народная воля” в это время находилась в крайне тяжёлом положении. Руководство организации было арестовано почти полностью. Тем немногим его представителям, которые оставались на свободе, приходилось спешно набирать новые кадры

террористов, привлекая к цареубийству зеленую молодежь, непроверенную и иной раз совершенно не готовую к этому страшному делу психологически.

Таков, например, был в роковой день 1 марта 1881 г. первый “метальщик”-террорист Николай Рысаков. Парнишка из рабочей среды, плохо понимавший цели той организации, которая превратила его в свое орудие, отплатил ей тем, что на первых же допросах выдал жандармам всё, что знал о “Народной воле”, поспособствовав тем самым ее разгрому.

И тем не менее лидеры “Народной воли” были полны решимости добиться своего. Руководство очередным и, как оказалось, последним покушением взяла на себя Софья Перовская.

Между тем Александр II дал согласие на проведение в жизнь проекта Лорис-Меликова. В свою очередь Лорис-Меликов мог порадовать царя сообщением об аресте руководителей “Народной воли”. В воскресенье, 1 марта, царь всё-таки поехал на развод караула в Михайловский манеж. Народовольцы, которые хорошо знали и распорядок жизни царя, и его обычные маршруты, сделали все возможное, чтобы ни дать ему ни одного шанса на спасение. Малая Садовая улица, по которой царь обычно подъезжал к манежу, была заминирована. В случае, если бы Александр поехал по Екатерининскому каналу, он неизбежно должен был столкнуться с “метальщиками”, вооруженными взрывными снарядами. Предполагалось, что первым бросит бомбу Рысаков, а страховать его будет Гриневицкий — оба молодые, недавно вовлечённые в революционную деятельность люди. Бомба Рысакова разбила карету императора. Гриневицкий смог подойти к императору вплотную и бросил бомбу себе под ноги.

“Народная воля” добилась своего… Однако смерть Александра II принесла стране не “зарю освобождения”, а новый виток реакции, еще более жесткой, чем та, которая вызвала их деятельность.

Первые два пореформенных десятилетия истории России всегда воспринимались учеными, как эпоха, в которую впервые проявилось со всей яркостью и получило мощное развитие трагическое противостояние государственной власти и разночинной интеллигенции. И, кстати, еще в XIX веке не только со стороны власти, но и из среды самой разночинной интеллигенции раздавались обвинения в адрес ее самого крайнего, левого, революционного крыла. Это были обвинения в нетерпимости и нетерпеливости, отсутствии глубоких знаний и привычки к упорному труду, в авантюризме и склонности предпочитать самые радикальные решения. Наиболее ярко и выразительно все эти претензии были изложены уже в начале ХХ века в знаменитом сборнике “Вехи”, составленном из статей ученых и общественных деятелей, очень уважаемых интеллигенцией: С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева, М.О. Гершензона и др.

Однако не менее значимой была и другая, противоположная точка зрения: в постоянном напряжении внутриполитической ситуации в России виновата прежде всего государственная власть, неспособная обеспечить стране нормальное развитие, реакционная по своей сути и потому постоянно перемежающая робкие, половинчатые реформы с мерами последовательно репрессивными.