Глава 2. Капиталистическое предпринимательство как механизм наращивания социально-вещественого мира

с обслуживанием не продукта, а самого клиента, его индивидуаль­ных и тем более глубинных экзистенциально-интимных потребно­стей, становится процессом непрерывного манипулирования ра­ботником своими чувствами в интересах и в угоду теперь уже не машины, а клиента.

Развитие экономики «суперсимволов» диверсифицировало хо­зяйство в систему взаимосоотнесенных специализированных час­тей народно-хозяйственного комплекса, интегрированного в миро­вую экономику. Оно обеспечивало становление самодвижущейся, в значительной мере эволюционно-естественной, хозяйственно-экономической тотальности, каковой является современная запад­ная экономика. Процесс эволюционно-естественного становления такой тотальности материализуется в системе институционально закрепленных субъектов развития хозяйства и субъектов экономи­ческой политики. Но оказалось, что естественно-хозяйственно-экономическая тотальность, организованная на основе модернити с его установкой на неэквивалентный обмен и техногенную рацио­нальность, глубоко приникает в общество, навязывая соответст­вующие принципы организации в целом всей социальной системе, превращая ее в социотехническую систему, где человеческие зада­чи решаются как инженерные. Возникает феномен супериндуст­риализации, когда в результате развития информационных техно­логий само общество становится сложной социотехнической сис­темой.

В социотехнической системе происходит «буквальный пере­нос явлений разложения производственного процесса по функциям или механическим отрезкам на социальную жизнь»'. Если на пре­дыдущих этапах развития цивилизации отношения людей были как бы фоном для развития техники, были отнесены на задний план, то в социотехнической системе они выдвигаются на передний план, становятся сущностным моментом ее функционирования. Инфор­матизация общения обусловливает индустрию услуг не только в труде, но и в бытие людей, что неизбежно привносит формализа­цию и отчуждение в частную, интимную жизнь. Если раньше чело­век был элементом «машины» на работе, во время труда, то теперь возникает «мегамащина», в которой человек из субъекта активно­сти превращается в элемент этой машины («человеческий фактор») и на досуге, в семье и т.д. Импульсы к деятельности в «мегамаши-не» и днем и ночью, «хотя и идут через индивида, но от системы, а

' Козловски П. Культура постмодерна. - М., 1997. - С. 121.

96

2,2. Инновационное предпринимательство и наследие индустриально-капиталистического развития

следовательно, не столько от чувств, сколько от ума и расчета»¹. «Окружающая среда из вещно-предметной становится информаци­онно-знаковой. Естественное вытесняется искусственным, для ко­торого природа является материалом, а отношения с ней приобре­тают преимущественно функциональную форму. Форму деятельно­сти»². Тотально включенный в совокупность искусственных социо-технических отношений как особую реальность, индивид должен строго выполнять предписываемые ими действия.

Общение людей сводится к передаче информации о событии, имевшем место в определенной точке, и тем самым «утрачивается самое существенное в событии: осознанное переживание и само­восприятие субъекта в переживании»³. Подобная информация не является элементом культуры, поскольку «не служит объективным выражением духовного переживания, а остается в сфере вещей, предметов»⁴. В таком общении человеческая телостность (плоть) как бы утрачивает свою имманентную энтелехию - дух (свою функцию - как сферу выражения духа). Сверхчувственное полно­стью «отрывается» от чувственности и рационализируется на осно­ве редукции многослойных и многообразных социальных связей к автоматически действующим социальным стандартам с их объект-но-манипулятивной логикой, техногенная рациональность модифи­цируется в социоцентрическую.

Возникает антропологический кризис, суть которого в том и состоит, что деятельность человека, лишенного своих природных оснований (бесплотного человека), отвращенного от духовного творчества и замкнутого в искусственном фантастическом мире, приобретает характер «дичайшего выражения субъективного фор­мотворчества», являет собой уже «ничем не сдерживаемые гримасы субъективности и самореализации»⁵. Такой человек способен лишь к созданию и воплощению фантасмагорических образов с элемен­тами реалий, выплеснувшихся из подсознания. Равенство прав -благородная идея демократии - в условиях, когда люди лишились чувственной жизни и не умеют обновлять свои желания, выроди­лось в удовлетворение аппетитов и подсознательных вожделений. И чем в большей степени искусственный характер носят цивилиза-

¹ Кутырев В.А. Экологический кризис. Постмодернизм и культура // Вопр. философии. - 1996. - № 11. - С. 25.

² Там же.

³ Козлоески П. Культура постмодерна... - С. 51.

⁴ Там же. - С. 52.

⁵ Там же. -С. 185.

97