3. Правда и вымысел, на примере романа «Айвенго»
Анализируя исторический роман, принято было прежде всего доказывать или отвергать его историческую достоверность. Для этого обычно отделяют "правду" от "вымысла" - то, что автор взял из "подлинных" документов, от того, что он привнес своего, в документах отсутствующего. Но произвести такую операцию над романами Вальтера Скотта по существу невозможно, потому что правда и вымысел, история и роман составляют в них нерасторжимое единство. Можно было бы утверждать, что Ричард I существовал, а шут Вамба, свинопас Гурт, леди Ровена и все другие были автором вымышлены. Но узнать об этом можно было, только разрушив роман и из его обломков построив некую абстракцию, на которую сам Скотт как историк и романист был неспособен.
Пойдем по следующему пути: попытаемся отделить "правду" от "вымысла", на примере самого прославленного и самого оспариваемого его романа "Айвенго".
В "Айвенго" есть несколько исторических персонажей, главный из них - Ричард I.
Исторически достоверно, что за десять лет своего правления, король провел в Англии около года, предпочитая королевским обязанностям заграничные приключения, что не могло не отразиться пагубно, на обстановке в самой Англию Поступки же, которые он совершает в романе, не зарегистрированы ни в каких документах. Но Скотта это не очень беспокоит. Он воспроизводил Ричарда таким, каким видел его сквозь подлинные документы. Заставив Ричарда посетить келью брата Тука и устроить там веселое пиршество, Скотт воспроизводил характер Ричарда, открытый для всех случайностей жизни и вполне согласующийся с рыцарской традицией "искателя приключений". Кроме того, Скотт вспомнил старинные баллады с аналогичным мотивом, широко распространенные не только в Англии и Шотландии, но и во всем афро-евразийском мире. Это тоже была правда, более широкая, чем "доподлинный", неизвестный нам характер Ричарда, воплощенная в вымышленном и "емком" образе романа.
История в романе часто дана в неких «собирательных образах». Для Скотта-историка не существует человека вне эпохи. В Айвенго отразилось средневековое рыцарство с его законами, обетами и идеалами, в Бриане де Буагильбере - мировоззрение и нравы храмовников, созданные особым положением и историей ордена, в Фрон-де-Бефе - психология норманского барона, построившего свой замок среди покоренного народа как крепость и застенок одновременно. Все герои Скотта в их бесконечном разнообразии выражают разнообразие и противоречия исторических эпох в глубоких социальных разрезах. Уильфред Айвенго предстает как некий образ «идеального» рыцаря, хотя в ту эпоху «рыцарей-разбойников» было куда больше чем «Ланселотов».
Отдельно стоит упомянуть о Роберте Локсли, потому что под этим именем Скотт вводит в канву своего романа легендарного Робина Гуда, чей «реализм» до сих пор волнует умы историков. Первыми письменными преданиями о Робин Гуде следует, вероятно, считать «Баллады» неизвестного автора конца 15 века, состоящие из 4 новелл, хотя упоминания о нем можно найти и в более ранних источниках. Датировка исторических событий, послуживших основой рассказов о Робин Гуде осложняется тем, что в разных вариантах легенды упоминаются разные монархи. Один из первых историков занимающихся этой проблемой, Уолтер Боуэр утверждал, что Робин Гуд был участником восстания против короля Генриха III. Склонные искать следы «благородного разбойника» в 1320-х годах, ссылаются на сведения о том, что в 1323 году король Эдуард II посетил Ноттенгем и взял к себе на службу некоего Роберта Гуда, что хорошо согласуется с третьей частью новелл, а так же с балладой о короле и отшельнике, где речь идет именно о Эдуарде II, а не о короле Ричарде I. Возможность встречи легендарного разбойника с королем Ричардом и совместная осада замка кажется исторически несостоятельной, принимая во внимание дела и сроки пребывания в Англии вышеупомянутого короля. Тем не менее, Вальтер Скотт сознательно «собирает» в канву повествования этих персонажей, идеализируя образ короля-рыцаря с одной стороны, а с другой мастерски подчеркивая некий символизм, «народный» характер противостояния английского народного духа рыцарям – захватчикам. При этом самым счастливым образом обходя исторический факт, что Ричард Львиное сердце сам потомок Вильгельма завоевателя.
Переплетая на страницах романа правду и вымысел, Вальтер Скотт правдиво и детально рисует общую картину Англии того времени. Вот что пишет о своем видении сам автор: «…саксы уцелели именно как простой народ; правда, некоторые старые саксонские роды обладали богатством и властью, но их положение было исключительным по сравнению с униженным состоянием племени в целом. Автору казалось, что если бы он выполнил свою задачу, читатель мог бы заинтересоваться изображением одновременного существования в одной стране двух племен: побежденных, отличавшихся простыми, грубыми и прямыми нравами и духом вольности, и победителей, замечательных стремлением к воинской славе, к личным подвигам - ко всему, что могло сделать их цветом рыцарства, и эта картина, дополненная изображением иных характеров, свойственных тому времени и той же стране, могла бы заинтересовать читателя своей пестротой, если бы автор, со своей стороны оказался на высоте положения…».1
Таким образом можно сделать вывод, что роман Вальтера Скотта «Айвенго» следует считать псевдоисторическим. Автор использует реальные исторические события и периоды, помещая реальных исторических лиц рядом с вымышленными персонажами, и создавая их взаимодействия, опираясь на вероятность такого поворота событий. Сюжет романа строится на глубоком знании английской истории, начиная от политической картины и заканчивая деталями быта, лингвистикой, нравами выбранной эпохи. Автор не искажает историю, а пропускает её через призму вероятности, основанную на реальных событиях, на дошедших до него письменных и устных источниках.