2. Феноменология

Феноменология - одно из ведущих направлений философии XX в. Ее возникновение связано с именем Эдмунда Гуссерля (1859-1938); в различных вариантах и модификациях она и доны­не продолжает весьма активно развиваться и оказывать влияние на современную философскую и культурную ситуацию в мире. Кроме самого Гуссерля, давно уже ставшего классиком философии XX в., к феноменологам, предложившим собственные, отличные от гуссерлевской, влиятельные концепции, можно отнести таких выдающихся мыслителей XX в., как Мартин Хайдеггер, Жан- Поль Сартр, Макс Шелер, Морис Мерло-Понти и др.

Гуссерль замышлял и разрабатывал феноменологию как "пе­реворот" в философии, как открытие абсолютно нового необъят­ного поля исследований "духа в качестве духа", как "универсаль­ного самоосмысления”, фундирующего и обосновывающего все актуальные и потенциальные формы человеческого опыта.

Понимание и самого этого замысла, и его реальных масштабов, и его новаторского характера, эвристических возможностей, и, на­конец, его беспрецедентного влияния на философию и культуру XX в., предполагает, прежде всего, прояснение исходного гуссер- левского понимания образа самой философии. В чем Гуссерль ус­матривал сущность, смысл, назначение и возможности филосо­фии как особой формы духовного опыта человека, с чем он связы­вал свои надежды на ее возможности прояснять и трансформиро­вать человеческий мир, человеческую жизнь, человеческий опыт?

Гуссерлевская идея философии

Задачу создания принципиально новой, универсальной фило­софии (трансцендентальной феноменологии) Гуссерль рассмат­ривал как возрождение и действительное осуществление уже ста­вившихся до него философией, но пока не решенных ею задач. В статье "Философия как строгая наука” (1911) Гуссерль призы­вает приступить к абсолютно новому началу философии, кото­рое было бы способно, наконец, реализовать саму идею филосо­фии.

Идея философии как ’’строгой науки” у Гуссерля - отнюдь не сциентистская. Это - не попытка построить философию по об­разцу естественных наук или наук о духе, или даже ’’эйдетичес­ких”, как их называет Гуссерль, наук (чистая математика, логи­ка и т. д.). Философия не должна и не может перенимать мето­ды других наук. Напротив, по самой своей сущности и в своем историческом возникновении философия, по Гуссерлю, являет­ся универсальной основой и "универсальной критикой” как на­уки, так и всей человеческой жизни. Поэтому именно она спо­собна до конца прояснить методы и основания любых позитив­ных наук, дав им ’’новое измерение и тем самым последнее за­вершение”.

В соответствии с этим, смысл ’’научности” разъясняется Гус­серлем через собственные познавательные задачи и возможнос­ти философии: "обязательным для каждого разумного человека образом познать, что такое есть подлинная истина, подлинно прекрасное и доброе, как они должны быть определяемы по об­щему своему существу, каким методом должны быть постигае­мы в каждом отдельном случае” \

Как новое измерение человеческого существования характе­ризует философию поздний Гуссерль: если человек есть новая, по сравнению с животными, ступень одушевленности, то фило­софский разум является новой ступенью человечества и его ра­зума. Это - способ человеческого существования в горизонте "идеального нормирования бесконечных задач”, которое воз­можно только "в абсолютной универсальности”, а именно в той, что с самого начала заключена в идее философии. В соответ­ствии с этим, феноменология для Гуссерля есть ”не менее, чем целостное самовоспитание человека, совершаемое во имя уни­версального разума”. Открывая основания жизни, он ’’действи­тельно освобождает поток нового сознания, направленного на безграничную идею целостного человечества, человечества дей­ствительного и истинного”^I.

феноменология как радикальное универсальное

осмысление человеческого опыта

Возможность реализации идеи философии, как ее понимает Гуссерль, усматривается им в радикализме как сущности под­линной философской науки и "истинном позитивизме". Фило­софия, будучи наукой об истинных началах, об истоках, "не дол­жна успокаиваться, пока не достигнет своих абсолютно ясных начал, то есть своих абсолютно ясных проблем, в самом смысле этих проблем предначертанных методов и самого низшего слоя ясно данных вещей”. Атмосфера, в которой, по Гуссерлю, долж­на двигаться философия, - прямая интуиция, феноменологи­ческое постижение сущности. Совокупность достоверностей, интуитивно открываемых в опыте эйдетического (сущностно­го) усмотрения и описания, и есть то аподиктическое, что может составить, по мнению Гуссерля, базис подлинной фундамен­тальной науки.

Для феноменологического поиска принципиальным являет­ся различение так называемых "естественной" и феноменоло­гической установок."Естественные установки" - это установки как наук, так и повседневной жизни. Поскольку они не рефлек­сируют о способе, каким им дается мир, при "естественной уста­новке" именно мир кажется данным непосредственно, сознание представляется как "tabula rasa", а смысл мира и всего происхо­дящего в нем кажется "уже готовым" и непосредственно данным извне.

Согласно Гуссерлю, аподиктичности можно достичь, только отказавшись от "наивности" и "объективизма" "естественной установки"; и лишь феноменология как радикальное осмысле­ние истоков человеческого опыта может избежать ловушек "на­турализма" и "объективизма" на пути срезания данностей опы­та "естественной установки" и обращения к ’’потоку пережива­ний "с целью выявления скрытых глубинных смыслообразую­щих структур опыта субъективности.

В своем поиске универсальной аподиктической основы чело­веческого опыта Гуссерль разделяет картезианский пафос со­мнения, самосознательности и "личного размышления". Он на­стаивает на том, что всякий, кто действительно хочет стать фи­лософом, должен будет "однажды в своей жизни" мысленно со­средоточиться на самом себе, попытаться внутри себя ниспро­вергнуть все принятые до сих пор науки и предпринять их ре­конструкцию. Как и для Декарта, для Гуссерля философия есть в некотором роде "личное предприятие философа": она должна конституироваться как его философия, его мудрость, его зна­ние, которое, хотя и ведет к универсальному, получено им са­мим, словом, знание, за которое он несет ответственность, кото­рое он должен мочь доказывать, основываясь на своих абсолют­ных интуициях.

Феноменологическая редукция и интенциональный анализ сознания

Для достижения области предельных достоверностей Гуссерль подвергает операции 'заключения в скобки "(эпохе) все, что имеет прямое или косвенное отношение к "естественному полаганию бы­тия". "Эпохе" - удержание, самообладание (греч.); в данном контек­сте - воздержание, на основе феноменологической редукции, от "эк­зистенциальных" суждений (суждений о мире, о реальном суще­ствовании или несуществовании того, о чем идет речь). Универ­сальное эпохе осуществляется Гуссерлем "в отношении бытия или небытия мира". "В скобки" заключаются (редуцируются) и мир, и "первоначальные прямые восприятия", переживания, и "наивно заинтересованное Я", или естественная рефлексия.

"Переживание", взятое в феноменологическом смысле, или "пе­реживающее сознание", к которому выходит феноменолог в ре­зультате операции редукции, не тождественно обыденному поня­тию переживания. Переживания в обыденном смысле слова суть переживания Я как психофизического субъекта, составляющего реальную "часть мира", и направлены они на реальные объекты и события самого мира. В этой связи Гуссерль замечает: "Мы при­выкли сосредоточивать внимание на предметах, мыслях и ценнос­тях, но не на психическом "акте переживания", в котором они по­стигаются" \

Акты переживания постигаются только в рефлексии, специ­ально направленной на тот "субъективный опыт", в котором они "являются". "Эти явления суть феномены, которые по своей при­роде должны быть "сознанием-о" их объектов, независимо от того, реальны ли сами объекты или нет"^I.

В феноменологическом сознании, с которым, в конце концов, в результате редукции остается и работает феноменолог, видны разнообразные акты переживания со своими специфическими свойствами полагания объекта. При этом к "переживаниям" фе­номенолог относит любые акты сознания (восприятие, воспоми­нание, суждение, оценку, представление, фантазию, эмоции и

^пР^оч >- _А ...

Для феноменолога бытие-предметом осуществляется в опре­деленных интенциональных актах, в которых нечто "является или мыслится в качестве предмета", и быть предметом означает иметь смысл. Как замечает Гуссерль, "является не мир или часть его, но "смысл" мира”. И этот смысл конституируется в соответствии с определенным модусом переживания, типом его интенции, или направленности на свой предмет.

Интенционалъность (понятие средневековой философии, ак­тивно разрабатываемое Брентано, учителем Гуссерля) - одно из центральных понятий гуссерлевской концепции сознания. Под ней понимается свойство переживания (сознания, cogito) быть "сознанием чего-либо"Восприятие есть восприятие чего-то, ска­жем, вещи; суждение есть суждение о каком-либо положении дел; оценивание - оценивание какой-либо ценностной ситуации; же­лание - желательного обстоятельства и т. д." \

Конститутивные части переживания - ноэсис и поэма. Ноэсис (от греч. noesis - мышление) - акт, осуществляемый сознанием, постигающим смысл. Ноэма (от греч. поета - мысль) - сам этот предметный смысл, постигаемый в акте сознания. Соответствен­но, феноменологическое описание у Гуссерля имеет два направле­ния: поэтическое, или описание акта переживания, и ноэматичес- кое, или описание "того, что переживается".

В зависимости от типа интенции (представление, фантазиро­вание, ожидание, оценка, познание, страх, ненависть, любовь и другие "ноэтические" акты) конституируется "интенциональный предмет". Его смысл, или "ноэму", и коррелятивную связь ее и "но- эсиса" и призван установить и раскрыть предлагаемый Гуссерлем интенциональный анализ сознания.

В спонтанной жизни сознания и в спонтанной человеческой деятельности эти смыслы не тематизируются, не становятся предметом специального внимания, и только феноменологичес­кая 'интуиция сущностей "способна, по Гуссерлю, раскрывать их и показывать, как интенциональная структура предмета сопря­жена со спецификой модусов его переживания. Феноменологи­ческая редукция, таким образом, нужна для того, чтобы получить возможность увидеть чистую эссенциальную (сущностную) структуру переживаний.

Проблема горизонтности сознания

Анализируя структуру любого, самого простого восприятия, феноменолог обнаруживает его принципиальный "перспекти- визм”, данность предмета восприятия в различных "оттенках" и ’’нюансах", которые воспринимающее сознание синтезирует и до­страивает до никогда не данной в реальном восприятии полноты смысла предмета. Видя реально, к примеру, только фасад дома, пе­реднюю сторону куба и другое, изменяя свое местоположение по отношению к ним и тому подобное, мы, тем не менее, воспринимаем их как единый и целостный смысл. То есть в реально изменчивых, дискретных, всегда частичных и данных в различные моменты вре­мени восприятиях сохраняется синтетическое единство ирлостного сознания, и сознание остается сознанием одного и того же объекта.

Уже из приведенных примеров видно, что за всяким актуальным "переживанием” стоят (делают его онтологически возможным, ар­тикулируют и достраивают его) "потенциальности ”. Их-то и при­звана выявить, эксплицировать, привести к ясной данности транс­цендентально-феноменологическая рефлексия, исследуя каждое переживание как имеющее свою структурную "типику".

Основной чертой интенциональности Гуссерль полагает нали­чие у любого переживания горизонта как "заранее очерченной по­тенциальности", как его фона, не тематизированного, но импли­цитно присутствующего в актуальном переживании. Мир, по Гус­серлю, есть предельный горизонт, "бесконечная идея" никогда не реализуемого в реальности "полного синтеза возможных опытов".

Итак, восстанавливая, модифицируя и развивая картезианс­кий проект "абсолютной и универсальной критики”, создания "универсума абсолютной беспредрассудочности посредством воз­держания от всех точек зрения, в которых некое сущее оказывается заранее данным”, Гуссерль разрабатывает масштабную програм­му анализа интенциональной жизни сознания, описания чистых данностей трансцендентальной субъективности, которые должны приниматься такими, "какими они чисто интуитивно даны в про­стой очевидности, и оставаться свободными от любых толкова­ний, привносящих что-либо помимо усматриваемого в чистоте".

Картезианское ’’сомнение", cogito, анализ типов и способов данно­сти содержаний опыта сознанию, поиск достоверности в трансцен­дентальной феноменологии Гуссерля трансформировались, таким образом, в феноменологический метод редукции и интенционально- го анализа сознания, или трансцендентального Эго как "универсума возможных форм опыта”; в дескрипцию предметов "исключительно как интенциональных коррелятов способов их осознания" и транс­цендентально-логический анализ условий и механизмов конститу­тивной деятельности субъективности в разнообразных ее модусах.

А теперь остановимся подробнее на двух принципиальных осо­бенностях феноменологической установки (коррелятивность мира сознанию и ’’созерцание сущностей") и на мотивации пере­хода к ней в трансцендентальной феноменологической рефлексии. Это позволит нам как бы изнутри самой феноменологической ус­тановки увидеть то, что только она и позволяет увидеть, посмот­реть на это увиденное глазами феноменолога, а тем самым и по­знакомиться поближе с некоторыми из тех важных и сложных тем феноменологии Гуссерля, которые в общем и кратком виде здесь уже были введены и обозначены.

Проблема данности мира. Феноменологическая установка

Из сказанного ранее видно: для того, чтобы все конкретные про­блемы феноменологической философии рассматривать в ее соб­ственных сущностных границах и в том специальном повороте взгляда, который требовал выдерживать Гуссерль, необходимы "ис­ключение всей совокупности мыслительных привычек" и новый - совершенно измененный, в сравнении с естественными установками опыта и мысли, - способ установки, или так называемая "феноме­нологическая установка ^п. Введение в феноменологическую пробле­матику как раз и сложно тем, что феноменология предполагает осо­бый и систематически выдерживаемый поворот взгляда философа, направленность которого отличается как от обыденного взгляда на мир, так и от теоретических (научных и метафизических) концеп­ций, относящихся к описанию существующего.

Почему необходим такой поворот от мира к рефлексивному са- моосмыслению? Что и почему отвергает Гуссерль, предпринимая свой, на основе феноменологической установки, поиск достовер­ного и очевидного фундамента человеческого опыта?

Необходимость и возможность перехода к феноменологичес­кой установке можно прояснить, выделив два обстоятельства, ко­торые постоянно подчеркиваются и разъясняются Гуссерлем и понимание которых является условием для уяснения сущности феноменологического поворота.

Первое представляется как бы и банальным: мир дан нам по­средством сознания. Поэтому необходимым условием действи­тельного понимания и обоснования преднаходимого опыта мира является описание самого сознания. Смысл мира (предметности, восприятия и так далее) не дается нам извне: ’неопределенно об­щий смысл мира и определенный смысл его компонентов есть не­что, что мы сознаем в процессе восприятия, представления, мыш­ления, оценки жизни, то есть нечто "конституированное’* в том или ином субъективном генезисе" \

Поскольку мир дан посредством сознания, тем или иным обра­зом представлен, явлен в нем (а на самом деле конституирован им), то в действительности непосредственно нам дано сознание, а не сам мир (мы можем ошибаться насчет реальности той или иной вещи или ее свойств, но само это ошибочное восприятие или реше­ние несомненно существуют, принадлежат самому сознанию).

Здесь мы обретаем целый регион, особое бытие, не зависимое от мира. Воспринимаем ли мы нечто истинно, ошибаемся ли, фан­тазируем, вспоминаем, желаем, ненавидим и тому подобное - все это существует, имеет собственный смысл и, более того, определя­ет не только наши возможности понимания и познания мира, но и характер наших действий в нем.

Чтобы получить доступ к этому региону, то есть к сознанию как особому, самостоятельному, первичному региону бытия, мы долж­ны ограничиться миром как "коррелятом сознания" (как пред­ставленным сознанию, как имманентным ему) и не допускать "эк­зистенциальных" суждений, или суждений о трансцендентном, действительном мире.

В этом, напомним, и заключается гуссерлевская операция "эпо­хе", редукции. Причем сам Гуссерль специально оговаривается: заключение мира " в скобки" вовсе не тождественно его отрица­нию или даже сомнению в его существовании, это просто методи­ческий прием, делающий возможным поворот к "чистой субъек­тивности", к прояснению сущности сознания, его интенциональ- ной жизни и конституирования предметности в прямом соответ­ствии с модусом сознания.

Если теория познания хочет исследовать проблемы отноше­ния между сознанием и бытием, она, по Гуссерлю, может иметь при этом в виду только бытие как коррелят сознания: как то, что нами "обмыслено" сообразно со свойствами сознания. В соответствии с этим, феноменология ставит задачу научного познания сущности сознания, или того, что оно "означает", что оно "есть" "само по своему существу” во всех его различных образованиях, а также познания тех различных способов, которыми оно мыслит "пред­метное” и ’’выявляет" его, как "значимо", "действительно” суще­ствующее".

1. Гуссерль Э. Феноменология. С. 17.

Итак, при "феноменологической установке" мир редуцирован, "взят в скобки", но это еще не все - само сознание как эмпирическое сознание конкретного индивида тоже должно быть подвергнуто ре­дукции. Феноменология - не наука о фактах психической жизни. По Гуссерлю, она должна иметь дело с "чистым" сознанием, она - не эмпирическая, но "эйдетическая" наука (наука о "сущностях").

Для того, чтобы получить доступ к этому первоначальному опыту во всей его целостности, и необходимо эпохе, или трансцен­дентально-феноменологическая редукция, приводящая к чистому Эго (Я). Следует специально отметить, что "эпохе" - не единожды произведенная и оставленная позади мыслительная операция. Она дает доступ в поле феноменов, но она не может быть прекра­щена, она сохраняет свою действенность, ибо специфицирует фе­номенологию как метод и определяет ее границы.

о >

* Факт и сущность. Созерцание сущностей (эйдетическая интуиция)

Если первое обстоятельство, на которое опирается Гуссерль в разработке феноменологического метода, это - данность мира со­знанию, то второе, не менее важное обстоятельство - это несводи­мость сущности к факту, "созерцание сущностей" (эйдосов) как самостоятельный, независимый источник познания, то есть источ­ник, достоверность которого не зависит от фактов.

Только познание сущности придает факту осмысленность. Именно в априори, по Гуссерлю, заключена вся присущая факту рациональность. Априорная наука есть наука о принципах, к ко­торым должна возвратиться наука о фактах, чтобы получить принципиальное обоснование; каждый факт следует мыслить все­го лишь как "пример некой чистой возможности".

Если всякое познание предполагает возможность обращения к какому-либо опыту, к созерцанию, то к какого рода опыту мы можем обращаться при изучении сознания, субъективности, ее интенцио- нальной жизни и конституирующей деятельности? И что означает призыв Гуссерля в этой связи обратиться "к самим вещам"?

Знаменитый призыв феноменологии "К самим вещам!" - это, конечно, не призыв обращаться к вещам внешнего мира (он ведь заключен "в скобки"). Это - призыв, обратившись к внутреннему опыту сознания, отыскать и прояснить те структуры сознания, которые являются фундаментом и смысловой основой его эмпи­рических проявлений. Производя редукцию одного слоя сознания за другим с целью выйти к слою феноменов как слою первичных

данностей, с которыми и должен начать работу феноменолог, Гус­серль ищет возможность дать слово "самим вещам”. В его пред­ставлении судить о чем-либо разумно или научно значит "направ­ляться самими вещами, или возвращаться от речей и мнений к са­мим вещам, вопрошать таковые в их самоданности, с устранением любых чуждых сути дела предрассудков”

Метод, с помощью которого феноменология рассчитывает пробиться "к самим вещам”, есть метод эйдетической интуиции (созерцания сущностей):"Наряду с феноменологической редукци­ей эйдетическая интуиция является основной формой всех част­ных трансцендентальных методов-, обе целиком определяют и обо­сновывают смысл трансцендентальной феноменологии”.

Предоставляя место созерцанию сущностей, Гуссерль расши­ряет содержание понятия созерцания: совершенно подобно тому, как можно непосредственно слышать звук, можно созерцать”сущ­ность”, сущность ”звука^м, сущность ’’вещного явления", сущность "видимой вещи”, сущность "образного представления" и так далее

и, созерцая, высказывать сущностные суждения.

Соглашаясь с возможным возражением, что созерцание сущно­сти может быть неадекватным, Гуссерль, тем не менее, замечает: но ведь и восприятие тоже может быть неадекватным, хотя в конеч­ном счете именно оно является последней отсылкой для обоснова­ния внешнего опыта.

Только сущности, по Гуссерлю, позволяют понимать, исследо­вать и классифицировать факты. Он возражает против эмпири­ческой теории возникновения общих понятий путем абстрагиро­вания от какого-либо класса предметов. Действительно, как бы мы могли выделить определенный класс предметов, если бы интуи­тивно уже не имели представления о его сущности, о том, что объединяет все эти предметы в общий класс?

Созерцание сущностей, по Гуссерлю, содержит не больше труд­ностей или мистических тайн, чем восприятие: поскольку во вся­ком акте даже простейшего восприятия имплицировано представ­ление о сущности, мы имеем возможность преобразовать наше внешнее созерцание в созерцание сущностей. Созерцание любого конкретного предмета, обстояния дел, качества, отношения и про­чего может быть, таким образом, преобразовано в созерцание их сущности (сущности предмета, сущности качества, отношения, ситуации и др.).

Достижение сущности и ее прояснение возможно не только по­средством преобразования созерцания индивидуального предме­та в сущностное созерцание, большое значение, по Гуссерлю, име­ют и свободные вариации фантазии, направленные на поиск сущ­ности как инвариантного во всех возможных вариациях. Транс­цендентальная феноменология - наука об ирреальном, поэтому "фикция", по Гуссерлю, составляет жизненный элемент феномено­логии, как и всех эйдетических дисциплин", "фикция - источник, из которого черпает познание "вечных истин".

Хотя методом созерцания сущностей (умозрения) философия пользовалась всегда, гуссерлевскую постановку проблемы "созер­цания сущностей", "эйдетической интуиции" отличает принципи­альная новизна и острота. Со свойственным ему радикализмом Гуссерль ставит вопрос о правоспособности метода созерцания сущностей и решает его предельно определенно: созерцание сущ­ностей имеет такую же легитимность и такое же право на обосно­вание истины, как и опыт.

При доказательстве этого он вводит понятие "данности из пер­воисточника ". Для "естественной" сферы познания - это восприя­тие, созерцание; наука и обыденное познание для своего обоснова­ния и подтверждения в принципе должны иметь возможность обра­щения к такой прямой опытной данности.

Но совершенно неправомерно, по мнению Гуссерля, считать опыт, который "сопрягается только с действительностью природы" (или опыт реального мира), единственным актом, дающим "из са­мого первоисточника". Чтобы избежать такого неправомерного отождествления, Гуссерль ставит над понятием опыта включающее его в себя понятие созерцания, или "непосредственного видения" предмета. Предмет у Гуссерля понимается в самом широком смысле: как нечто, на что может быть направлен взгляд сознания, то есть нечто, что может быть "само дано "в нем. Сущность (эйдос) у Гуссер­ля - предмет нового порядка.

И именно права на обоснование познания ( в том числе и фено­менологического) "созерцанием сущностей" зафиксированы Гус­серлем в "принципе всех принципов": "любое дающее из самого первоисточника созерцание есть правовой источник познания, и все, что предлагается нам в "интуиции" из самого первоисточника (так сказать, в своей настоящей живой действительности), нужно принимать таким, каким оно себя дает, но и в тех рамках, в каких оно себя дает"¹.

Кризис европейского существования и идея "жизненного мира"

В своей последней публикации "Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология” (1936) Гуссерль вводит по­нятие ’’жизненного мира” как сферы первоначальных допредика- тивных очевидностей, конституированных в непосредственном повседневном опыте. ’’Жизненный мир” - это универсальное до­научное, дотеоретическое априори трансцендентальной субъек­тивности, интенциональный горизонт любой практической и тео­ретической деятельности людей, их целеполаганий и оценок. Его структуры, раскрываемые посредством трансцендентальной ре­дукции (прежде всего редукции установок и результатов объек­тивных наук), являются анонимными и интерсубъективными ус­ловиями существования и деятельности любого человеческого со­общества. Это - определенный "круг уверенностей, к которым от­носятся с давно сложившимся доверием и которые в человеческой жизни до всех потребностей научного обоснования приняты в ка­честве безусловно значимых и практически апробированных"¹.

"Жизненный мир” преддан всякой научной интерпретации и са­мостоятелен по отношению к ней. Он является источником и смысло­вой основой науки. Анализируя деятельность Галилея как основате­ля современного математического естествознания и раскрывая не выявленные самим Галилеем предпосылки его теоретизирования и идеализирования, Гуссерль подчеркивает, что "жизненный мир” - этот "смысловой фундамент естествознания” и науки вообще, ока­зался забытым, непроясненным и даже искаженным.

Кризис европейского существования, по Гуссерлю, можно охарак­теризовать как ’’поражение рационализма". Однако причина этого "поражения рациональной культуры” не в самой сущности рациона­лизма, а в том, что он был понят поверхностно, отягощен натурализ­мом и объективизмом, проникшими как в науку, так и в философию.

Общее наименование для "наивности", поразившей философс­кую рациональность (что не дало ей возможность выполнить свои собственные задачи и привело к кризису европейской духовнос­ти), - это, по Гуссерлю, ”объективизм, проявляющийся в различ­ных формах натурализма, в натурализации духа". Не только дух, сознание, субъективность не могут быть поняты на основе прин­ципов и методов естествознания, но, напротив, само естествозна­ние должно быть понято как духовная деятельность, "а именно

деятельность сотрудничающих ученых; как таковое оно наряду с прочими духовными явлениями относится к кругу фактов, подле­жащих духовно-научному объяснению”.

По этим же причинам человеческая духовность не может быть выведена из "исторически окружающего мира", ибо "окружающий мир" есть мир человеческих смыслов, то есть духовное явление, ко­торому может быть дано чисто духовное объяснение.

Забвение субъекта как действующего духа и забвение "жизнен­ного мира", с которым, как целостностью, постоянно должна сооб­разовываться наука, и привели к утрате жизненной значимости наук, к элиминации вопросов "о разуме и неразумии”, о смысле и бессмыслице, о "человеке как субъекте свободы” и к неспособности понять и исследовать дух в его независимости.

Преодоление этого невозможно без понимания относительнос­ти, "вторичности" идеализаций науки с ее "периодически истоща­ющимися очевидностями", без возврата к вопрошанию "предоче- видностей" "жизненного мира" как изначальной априорной цело­стности, внутри которой решаются фундаментальные жизнезна­чимые вопросы человеческого существования.

Полагая, что из кризиса европейского существования есть два выхода: "закат Европы в отчуждении ее рационального жизнен­ного смысла, ненависть к духу и впадение в варварство, или же возрождение Европы в духе философии благодаря окончательно преодолевающему натурализм героизму разума" \ Гуссерль убеж­ден, что проблемы, породившие кризис "усталой" и скептической Европы, способна разрешить интенциональная, или трансцен­дентальная, феноменология, которая "впервые превратила дух как таковой в предмет систематического опыта научного изучения и тем самым осуществила тотальную переориентацию задачи по­знания" ^I.

Постгуссерлевская феноменология

Влияние феноменологии Гуссерля на философию XX в. трудно переоценить. Становление собственно феноменологических сооб­ществ происходило уже в начале XX в., работа крупнейших миро­вых феноменологических центров продолжается поныне. Харак­тер и направление исследований, концептуальный аппарат и ме­тод Гуссерля повлияли на оформление и развитие крупнейших философских течений XX в. - экзистенциализма, персонализма, герменевтики и других философских течений во всем мире. Идеи Гуссерля были не только с воодушевлением восприняты и приме­нены, но и, получив оригинальное, творческое развитие, обрели дальнейшую самостоятельную жизнь.

Осуществленный феноменологией Гуссерля способ проблема- тизации отношений между сознанием и бытием получил свое про­должение, переосмысление и дальнейшее развитие в философии ученика Гуссерля Хайдеггера. Разрабатывая идею понимания как способа бытия и рассматривая человека как существо, которое "су­ществует, понимая", Хайдеггер предложил масштабную Анали­тику Dasein - человеческого бытия как "присутствия" в модусах его эк-зистенции (выступания в поступке, осуществления возмож­ностей). "Фундаментальная онтология’' Хайдеггера существен­ным образом повлияла на становление концепций французского экзистенциализма.

Французские феноменологи связывают значимость гуссерлев- ской феноменологии с возможностью, прежде всего, эйдетически исследовать способ, каким фактически конституируется эмпири­ческое сознание и эмпирический опыт. Гуссерлевский метод фено­менологической редукции и эйдетической рефлексии, его идеи фе­номена, феноменологической дескрипции, интенционального анализа жизни субъективности, понятие "жизненного мира" и другие были высоко оценены и восприняты Сартром и Мерло- Понти. Стремясь преодолеть "пропасть между трансценденталь­ной философией и актуальным, конкретным опытом" (Габриэль Марсель), расширяя материал, в котором исследуются онтологи­чески первичные "синтезы опыта", и привлекая к анализу дореф- лексивный и допредикативный опыт в его разнообразных фор­мах, вплоть до патологического, детского, примитивного опыта и "сознания Другого", Сартр и Мерло-Понти предпринимают ре­конструкцию гуссерлевского трансцендентального метода. Эта реконструкция обусловлена расширением сферы его применения и спецификой их собственных, зачастую радикально отличных от гуссерлевских, материала и исследовательских интенций; осуще­ствляется она под знаком расширения и усиления его возможнос­тей как метода понимания и истолкования 'конкретного "(мира, ситуации, экзистенциального опыта и "бытия Другого").

Гуссерль, по мнению Сартра, не вполне реализовал возможнос­ти своей теории и методологии, недооценив конкретный характер своего понятия интенциональности. Анализируя интенциональное движение сознания, Гуссерль "реконституировал мир вне всякой фактической ситуации", заключил мир в скобки, но вновь эти скобки не открыл. Замыкаясь в cogito, Гуссерль сделал из трансцен­дентального Эго единственную реальность; определив бытие как "простое указание бесконечной серии операций, которые нужно осуществить", он измеряет бытие познанием, редуцирует бытие к "серии значений" и в принципе не может понять значение "бытия другого", считает Сартр ("Бытие и ничто").

С целью преодоления идеализма Гуссерля, возвращения транс­цендентального cogito в реальный мир и описания экзистенциаль­ного опыта как "живой событийности" в его уникальной конкрет­ности и "недедуцируемости свободного акта" Сартр модифициру­ет способ интенционального анализа сознания, разрабатывая ме­тод экзистенциального психоанализа и вводя в феноменологию прагматику. При этом им вводится субординированная понятий­ная триада: "фундаментальный проект" как онтологическая структура субъективности, "изначальное решение ” как его конкрет­ная спецификация и "основание для совокупности значений, кон­ституирующих реальность" и, наконец, "эмпирический проект" как внутренняя структура эмпирической ситуации.

Гуссерлевское понятие феномена стало исходным не только для сартровской феноменологической онтологии, но и для "онтоло­гии телесности" Мерло-Понти. Главное отличие гуссерлевской методологии от классической интеллектуалистской рефлексии и урок редукции для Мерло-Понти - невозможность полной редук­ции и, как следствие этого, производность и зависимость рефлек­сии от иррефлексивной жизни сознания, от "телесных схем" овла­дения миром. В соответствии с этим, Мерло-Понти считает, что феноменологический метод описания позволяет усмотреть под­линное априори не в интеллектуалистских конструкциях, а на уровне феноменального тела и нерефлексируемой деятельности.

Феноменологическая проблематика получает свое развитие по различным направлениям: по линии поиска метафизических оп­равданий самих принципов анализа феноменов (Е. Финк); фено­менологии как метода "познания другого" (Э. Левинас). О "при­вивке" герменевтической проблематики к феноменологическому методу, способной "обновить" феноменологию на пути соединения археологии, телеологии и эсхатологии говорит П. Рикер ("Конф­ликт интерпретаций"). Феноменологический метод нашел широ­кое применеиие в психологии (А. Пфендер, В. Шапп), психиатрии (Л. Бинсвангер, В. Франкль), этике (М. Шелер, Д. Хильдебранд), эстетике (М. Гайгер, Р. Ингарден, М. Дюфрен), правей социологии (А. Райнах, Э. Штайн, А. Шюц), религии (М. Шелер, К. Ставенха- ген, Ж. Херинг), истории и метафизике (Л. Ландгребе), философии математики и естествознания (О. Беккер) и др.

Темы для обсуждения

1. Гуссерлевское понимание исходного смысла, назначения и возможностей философии вообще и феноменологии в частности.

2. Различие "естественной" и "феноменологической" установок.

3. Содержание понятий интенция, ноэсис и ноэма в феномено­логии Гуссерля.

4. Цели и место феноменологической редукции в феноменоло­гическом проекте дескрипции жизни сознания.

5. Содержание понятий временности и горизонтности созна­ния в феноменологии Гуссерля.

6. Соотношение факта и сущности в феноменологии.

7. Содержание идеи "жизненного мира" в философии позднего Гуссерля.

8. Основные направления современных феноменологических исследований.

Литература

1. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологичес­кой философии / Э. Гуссерль. М., 1994.

2. Гуссерль Э. Феноменология: статья в Британской энциклопедии /

Э. Гуссерль // Философско-литературный журнал "Логос". 1991. № 1.

3. Гуссерль Э. Философия как строгая наука / Э. Гуссерль. Ново­черкасск, 1994.

4. Шелер М. Феноменология и теория познания / М. Шелер // Избр. произведения. М.: Гнозис, 1994. С. 195-258.