4. Закон достаточного основания и общие критерии оценки

социокультурной информации в парадигме русской

культуры.

4.1. Нация: самосознание, информация и истина

Обратим внимание на то, как заявленную в этом заголовке тему (нация и информация) раскрывает философ и писатель Михаил Веллер (см. : Веллер М. Человек в системе.- М., 2010, с.191-217). И полностью используем его рассуждения применительно к национальной принадлежности человека.

Человек идентифицирует себя и других на двух уров­нях - индивидуальном и групповом (в том числе и национальном). Или: идентификация имеет двухуровневый характер.

«Я» («ты») - хороший или плохой, умный или глупый, трудолюбивый или лентяй, сильный или слабый, красивый или уродливый. А также, скажем: я - врач, муж, сын, отец, брат, меломан, альтруист. Личностная идентификация — это характеристика человека, определение человека, круг занятий и обязанностей человека. Это — портрет и анализ личности: вот ты лично, сам по себе, — что из себя представляешь, чего стоишь? Дружить с тобой или дать по морде, любить тебя или гнать, доверить тебе дело или жалеть. Личностная идентификация — это совокупная характе­ристика всех качеств человека в полном объеме их связей с общим устройством Мира и социума.

Но, существуя как единица, индивидуум, личность, монада, — человек всегда и само собой существует еще как часть нации, член нации и какой-то группы. Парень из нашего двора, нашего класса, нашего города, нашей фирмы; нашей национальности, нашего народа, на­шей страны и т.д.

Национальная идентификация — это принадлежность инди­вида к нации, обладающей определенными характеристика­ми, качествами, свойствами, особенностями.

Любого человека идентифицируют на двух уровнях. Вначале личной идентификации еще нет, представление о нем только по имиджу нации. А вот потом личная идентифика­ция имеет все большее значение, а национальная — все меньшее.

Но идентификация нации гораздо устойчивее, мощ­нее, долговечнее идентификации личности. И если со време­нем имидж личности все больше расходится с имиджем его нации — имидж нации почти не меняется. «Она» все равно такая, просто «ты» не такой, как она.

Словом, социальная характеристика, национальная характери­стика, — гораздо важнее для другого социума, чем характери­стика любого отдельного индивида той же нации.

Эта идентификация, аспект социального ин­стинкта, делит людей на «мы» и «они». Иначе невозможно. Эволюционный механизм, эволюционная психология неотменимы.

Внутри одной нации конфликт индивидов часто носит личностный характер. Конфликт тех же двух индивидов, но принадлежащих к разным нациям, неизбежно принимает ха­рактер межнациональный. И тогда нация врага — автоматически воспринимается как враждебная нация. Заметим, что столкновение двух наций отнюдь не носит характер «каждый дерется с каждым». Достаточно столкновения представителей, застрельщиков, небольших боевых групп. Нации, как шары на столе, как пятна на рисунке, сталкиваются лишь краями, чуток — но импульс удара, энергия отраженно­го удара, передается всей системе (всей нации)!

Импульс столкновения гасится всей системой нации, но и энергия удара передается всей системе (нации). Что в переводе на человеческий язык означает: все отве­чают за каждого, и каждый за всех. Бессмысленно пытаться лишить человека национальной идентификации. Это противоречит его человеческой сущно­сти — человека группового.

И противоречит его психологиче­скому устройству, социальному инстинкту, руководящему им. Бессмысленно человеку пытаться дистанцироваться от своей группы (народа, расы) перед лицом и окружением другой нации. Все равно не выйдет.

Ибо национальная идентифи­кация будет подразумеваться в глубине его существа (сохраняется в подсознании) под внешним слоем идентификации личной. Социальное качество человека — значит в глазах людей больше индивидуального. Ибо каждый инстинктивно ощущает себя членом нации, частью нации, человеком с национальной сущностью.

Национальная самоидентификация подразумевает и национальное достоинство. Это «мы» совершили все подвиги в нашей славной истории, и я, как и каждый, один из нас. Точно так же национальная идентификация подразумевает причастность ко всем грехам, преступлениям, недостаткам конкретной нации. Ибо нация идентифицируется не по именно положитель­ным или именно отрицательным качествам, а по самым ярким, приметным, характерным качествам (независимо от их «хорошести» или «плохости»). И в глазах другой нации — ты носитель всех качеств своей нации.

Более того: любой приличный человек должен помогать всем важным действиям нации! Сочувствовать, соучаство­вать хоть чем. А иначе он предатель, унтерменш, человек по­рочный, чужой («не нашей национальности»). Это и есть системный подход социального человека. Только такой подход, жестокий, суровый, эффективный, справедливый, и сделал человека человеком.

Твое племя и твоя нация породят другого такого же, как ты. Уничтожить тебя - значит уничтожить все твои гены, все твои связи, всю твою систему, которая тебя породила, и по­родит вновь. Люди всегда это знали, не вдаваясь в науку, которой еще не было.

Человек не остров, не сам по себе. Человек — это его семья, его народ, его страна, весь уклад его жизни, весь окружающий преобразованный мир. И должен знать человек, и всегда знал, что это не он один поступает вот таким образом — но его семья и его народ так поступают. И должен знать человек, что не один он в этом мире — но этот мир по­лон его заложников. Его дети и внуки, его друзья и земля­ки — все они заложники его действий. Все и ответят. Этой силой и был силен человек в истории. Этой силой и поднялся.

В Истории человечества делались и делаются попытки лишить человека чувства принадлежности к определенной нации. Это всегда приводило к тому, что утрачивалась коллективная ответственность нации, исчезла национальная солидарность, и народы становились беспомощными перед лицом своих правителей или внешнего врага. Заодно наблюдался и следующий результат: другие народы ( и отсталые, и полудикие, и просто племена) внедряясь в тело цивилизации, делали что хотели с коренным цивилизованным населением, коренной нацией.

Ибо если тысяча арабов, или пуэрториканцев, или чеченцев, или китайцев, будут в миллионном городе жестко защищать всеми силами каждого, и за каждым из них окажется стоящей тысяча готовых на все людей, то местные, повязанные запретительными законами, которыми сами себя удавливают, утратившие национальную гордость и ответственность, бу­дут беспомощны перед пришельцами, раздроблены и слабы.

Национальная солидарность — это аспект структурированной системы народа в противоположность аморфной массе толпы.

Национальная ответственность — это оборотная сторона национальной солидарности, и национальной самоидентификации, и национального самоутверждения. Помни, что ты во всем един со своим народом. В горе и радости, болезни и печали, побе­де и поражении, святости и грехе. А иначе ты унтерменш, и живи-ка в земляночке отдельно от всех.

Нынешняя проблема русских

Они в своей значительной массе, как показывают социологические исследования, хотят чтобы их страна опять была великой и могучей.

Русский (пожилой и средних лет) знает, что советская империя была не совсем хорошая: угнета­ла, зажимала, лгала, не давала, и вообще убивала, свободы не было, богатства не было, инородцев подминала, соседей ок­купировала. И не одобряет этого. Ему самому жилось не всегда сладко. А все-таки — что-то такое... хорошее... правильное!.. величественное! Что-то в Империи было... Гордость была. Вели­чие страны было. Чувство причастности к великим делам было! Это мы открыли Антарктиду, и разбили Гитлера, и вышли первыми в Космос, и создали периодическую таблицу эле­ментов, изобрели телевизор и сконструировали автомат Ка­лашникова. Это великое слово «МЫ».

Словом, на уровне индивидуальной самоидентификации – случалось, что дерьмово я жил и часто мало значил; а теперь — человеком стал, вроде. А на уровне национальной самоидентификации: я был гражданином великой страны! НАС все уважали, боялись, считались с нами. МЫ, слабые поодиночке, ВМЕСТЕ вершили великие дела и решали судьбы мира. А миру было лучше, что мы решали его судьбы? Ну, нет. А сейчас что - лучше ли без нас? Кому и лучше, многим и хуже. Но МЫ же были людьми! Хоть какая, а вера. Хоть какая, а цель. Хоть что, а для страны, а не для себя.

То, что сейчас называют «имперским синдромом» — это потребность инди­видов в величии и победоносности своей нации. Антиэгои­стическая, бескорыстная, лично не мотивированная, - потребность в мощи своей нации и страны. И сожаление, что это было и прошло. Это - потребность в национальном самоутверждении.

А через это самоутверждение обретает себя и са­моутверждение индивидуальное: малая я песчинка - но часть великой горы! И без такого комплекса человек и не выжил бы в приро­де, и не поднялся бы, и царем зверей не стал, и сапиенса из него не вышло бы. Этот «имперский синдром» есть политическое проявление со­циального инстинкта. Проявление простое, прямое, есте­ственное.

Имперский синдром — это социальный аспект инстинкта жизни на пике политического системообразования. Я хочу жить — это возможно только в составе нации — мне потребно вхо­дить в эту нацию — и потребно, чтоб моя нация была сильнее всех, «победительней» всех. Мое величие - это величие моего народа и моего государства! Мы - это я!

Русский — означает: человек русской культуры, рус­ской истории, часть русского народа со всеми его свершения­ми прошлого и настоящего. (Англичанин, армянин, немец, китаец, француз, японец, швед, — то же самое.) Русский ощущает себя представителем, носителем более мощной, древней, богатой культуры и народа, чем некоторые иные народы.

И поскольку русский (англичанин, немец, француз и т.д.) - это не набор генов, а еще и продукт всей истории, всей куль­туры своего народа, - то он естественно связан со своим народом неразрывной пуповиной. Он живет заедино с его бедами и радостями, свершениями и провалами, надеж­дами и наградами. Ибо «русский» - повторяем, означает че­ловек русского народа. А местные/местечковые политиканчики-активистики обвиняют его в великодержавности, шовинизме и имперском синдроме.

В этом случае «имперский синдром» — это индивидуаль­ное проявление инстинкта национального самосохранения. «Рус­ский» означает: я идентифицирую себя с русским народом. Естественно, живу его интересами. Иначе я буду кем-то другим, лицом с никакой национальностью…

Закономерности национального мышления и истина

Эти закономерности таковы:

Имеет место правило первое. Социальный инстинкт в человеке часто подавляет и подчиняет себе индивидуальный. Человек совершенно искренне предпочитает верить своему окружению, нежели своим органам чувств.

Человек - существо групповое, коллективное. Быть членом нации - означает придерживаться мнений нации, мировоззрения нации, ценностей (что главное в жизни), ценностных ориентаций (какими путями это главное достигается) нации. Это не приспособленчество, не лицемерие! Это могучий и главный социальный инстинкт сплавляет человеков в группу как единый национальный организм, в систему.

Нация должна действовать воедино. Информация - основание для принятия адекватного решения и действия. Точная и полная.

Правило второе. Нация должна воспринимать и раскодировать информацию более-менее единым образом. Руководствуясь тем, что для нации верно то, что ведет к дости­жению нужного результата: выживанию и развитию нации. И единство нации - первейшее необходимое условие для достижения желаемого результата. Поэтому для нации раскодирование информации должно быть в первую очередь единым. Это означает, что:

1. Нация (хотя бы образованная ее часть) должна с позиции собственного выживания (сохранения самой себя как нации по численности и по здоровью физическому и моральному) и развития (материального и духовного) должна подходить к анализу информации о планах, намерениях, идеях, доктринах лидеров партий, бизнесменов, деятелей науки, образования, искусства, конфессий, руководителей своего и других государства и т.д. с позиции этого единого главного критерия. Только выживание и развитие твоей нации и обеспечивает твое личное выживание в качестве члена этой нации. Если ты не сбежал от своей нации, не променял ее на другую, в которой тебя никогда не признают своим и этот шанс могут получить только твои внуки.

2. Нация (хотя бы образованная ее часть) должна с позиции собственного выживания (сохранения самой себя как нации по численности и по здоровью физическому и моральному) и развития (материального и духовного) должна подходить к анализу информации о деятельности, практических делах, использовании кадрового, материального, финансового ресурса страны лидерами партий, бизнесменами, деятелями науки, образования, искусства, конфессий, руководителями своего и других государства (а это – в первую очередь) и т.д. с позиции этого единого главного критерия.

Если ты лидер какой-то группы, коллектива, то ты можешь трактовать информацию по-своему вопреки всем, руководствуясь именно этим критерием, и группа обязана послушать­ся. Если ты рядовой член группы, коллектива, то ты должен думать как все, руководствуясь этим единым критерием. Так для всех легче, проще, и нация, и группа остается единой. Еще раз: это не притворство! не лицемерие! Это - инстинкт. Рядовой член нации искренне принимает любое мнение всей нации за истинное. Сложнее дело обстоит, когда нация расколота (усилиями политтехнологов, СМИ и пр.).

Национальный конформизм, проявляющийся при принятии человеком мнения нации есть проявление социального инстинкта. Национальное единомыслие - это проявление социального инстинкта. Член нации читает информацию иначе, чем чужой. Член нации видит мир иначе, чем чужой. Национальная истина, конечно, субъективна, а групповая истина корпоративна.

Это, в том числе, означает, что применение единых объективный критериев не приводит к получению каждым аналитиком абсолютно идентичных результатов исследования информации. И сам отбор информации, и ее анализ и синтез, и прогноз на этой базе зависят от многих условий: профессия (экономист может увидеть и проанализировать ту информацию, на которую может не обратить внимание зоотехник), уровень подготовки и жизненный опыт, пол и т.д. У нации в итоге из мозаики таких оценок и складывается представление об истине.

Важней­шая и основополагающая мысль о субъективности такой истины: необходимо понять последователь­ность: не потому истина, что она отвечает их интересам - а по­тому и отвечает их интересам, что она истина! И они ее по­знали и применили.

Стремление к выживанию нации - это закон природы. Стремление к единству нации - это закон природы. Стремление к единомыслию нации - это закон природы. Национальная истина служит выживанию нации. Истинность национальной истины определяется ее полезно­стью для нации. Истинно то, что ведет к результату: выживанию твоей нации и ее духовному и материальному развитию.

Социальный национальный инстинкт мы можем сейчас на­звать инстинктом единства. А индивидуальный инстинкт вы­живания можем сейчас назвать инстинктом самосохранения и инстинктом информационного ориентирования в про­странстве, скажем условно. При этом инстинкт единства сильнее инстинкта индивидуально­го выживания. Подумай сам: их много, у них много умов и много опыта, и они все выжили вполне успешно, и ты тоже выживешь среди них, а один, вне нации, без них, ты не вы­живешь, это смерть. И тогда для тебя жизнь, истина и общее мнение - сливаются воедино. Инстинкт повелевает разумом. Разум обслуживает ин­стинкт.

Влюбленный видит любимую не теми глазами, что все. Так и член нации видит истину. Нация существует в своем измерении, в своей системе координат. Общечеловече­ские ценности, мораль, ментальность у нации подвергаются определенной коррекции. Национальный анализ информации отличается от «общегуманитарного».

«Национальное зрение» выборочно, как у орла на дальность, змеи на движение и пчелы на цвет. Одно приближается, другое удаляется; одно ярко освещается, другое притемняется. В этом нет злого умысла или индивиду­ального эгоизма! Это следствие и аспект самого существова­ния нации, ибо и существует она как единый национальный организм для выполнения определенных функций, своей какой-то исторической миссии. И существует нация только в динамике своего национального действия!

Сущность нации – национальная миссия в этом мире. Это ее национальная групповая функция. Реализация этой исторической миссии (о которой мы может часто только догадываться) возможна лишь при самом существовании (физическом и духовном) нации. Поэтому эта национальная миссия, историческая функция определяет отбор и трактовку инфор­мации.

Национальное ориентирование в информации — функционально. При этом следует помнить, что любая информация характеризуется следующими показателями: 1) важность; 2) точность; 3)полнота и 4) значимость информации. Словом, для единства нации необходимо получать важную, точную, полную и значимую информацию и уметь анализировать ее, используя объективные критерии ее оценки, уметь прогнозировать развитие событий на основе этого анализа информации.

Человек - монада самообеспечивающаяся, с огромным индивидуальным адаптационным ресурсом и большим радиусом свободы воли. Это многовариабельность и автономность монады сообщают социальной системе «нация» и гигант­ский запас устойчивости, и гигантские возможности анализа информации и само­настройки, саморазвития. Но оставим пока законы саморазвития.

Любой организм, система стремится как ми­нимум к самосохранению. К здоровому нормальному функционированию всех органов. Поэтому организм человека стремится к здоровью психики, она всем рулит. Психика стремится сохранить свою нормальную структу­ру, нормальный стереотип функционирования.

А именно, в рамках нормы: восприятие, отбор и оценка информации по важности — сортировка и анализ информации, необходимой для ориен­тирования и функционирования во внешней среде — выводы и рекомендации к действиям — планирование действий — совершение действий.

Образ действий диктует нашему зрению (нашим анализаторам, нашему Разуму) через цели действий. Эти цели определяет, какую информацию мы вос­принимаем, а какую сознание отбрасывает. Отбрасывает все­рьез, как горох от стенки: психика самосохраняется, избегая уродования.

В состоянии аффекта человек неадекватен: психиче­ски другой. Он может геройствовать или злодействовать, ид­ти на костер или резать беззащитных. Картина его эмоцио­нального мира искажена, окружающая информация читается им не так, как здоровым человеком. Суд, экспертиза, врач, лечение. И никто не спрашивает: «Как же он мог?» Его эмо­ции, энергетика и шкала желаний продиктовали ему вот та­кие выводы из картины мира. Но он не сумасшедший! Он видит все правильно. Просто акценты сменились. Масштабы разных участков информации изменились. Карта желаний там вздулась, а там опала. Состоянием аффекта мы считаем такое возбуждение, ког­да срывает сдерживающие центры. И сознание не властно над желанием. Гормонов и сахара столько, что боль и труд нипочем.

Но возбуждение той или иной силы и направленности присутствует у нас всегда. Карта мира и карта наших эмоций всегда искажена в каких-то участках и направлениях. Человек всегда видит окружающий мир необъектив­но, но под углом своих желаний и целей. А также лабильно­сти и мощности своей психики, своего темперамента, знаний и опыта. Поэтому часто даже дружески настроенным людям нелегко пони­мать друг друга.

Но психика нормального человека быстро прилаживается к обстановке, сохраняя нормальный стереотип эмоций и реакций при любых при­вычных действиях. И сохраняет способность к восприятию, анализу и синтезу информации, если эти действия стали привычными для человека.

Если он натренировал эти действия. Если он умеет использовать объективные критерии оценки информации и получаемый им творческий результат доставляет ему удовольствие от самого акта такого творчества.

Напомним читателю, что нравственные ценности и моральные правила утверждаются в народе личным примером их пропагандистов и общественным мнением народа, которое одобряет эти примеры и эти нравственные нормы, и принципы (общие правила).

Но следует обратить внимание и на то, что те или иные нравственные нормы и принципы морали усваиваются людьми еще и потому, что это им выгодно: они обеспечивают выживание и развитие нации в данной природно-географической, социальной и политической среде.

И здесь особая роль:

1.Системы образования, разъясняющей эти нормы и принципы, особую важность трудовой морали (начиная с детского возраста).

2.СМИ, рекламирующих и популяризирующих в новой исторической обстановке новые нормы и принципы нравственности, связывая их с национальными.

3.Законодателей, совершенствующих национальное законодательство так, чтобы:

(а) простым гражданам стало выгодно быть правопослушными, соблюдать законы,

(б) судопроизводство становилось все более независимым и неподкупным и абсолютному большинству чиновникам стало бы выгоднее исполнять разумные законы, чем их нарушать,

(в) экономика (отчетность, сделки, доходы, статистика и т.д.) становилась все более «прозрачной» для общества и государства (и это было бы выгодно бизнесу), а достойные доходы граждан все более увязывались с их трудовыми усилиями, т.е. людям стало выгодно трудиться добросовестно и качественно.

Понятно, что достойные доходы в каждой стране выражаются различными цифрами, но трудовую мораль (а не бандитскую или мораль попрошаек и воров) в любой стране укрепляет то, что за честный и квалифицированный труд человек может содержать жену с маленьким ребенком, в обозримом будущем купить дом или квартиру (по своим доходам), получить качественную медицинскую помощь и качественные образовательные и бытовые услуги и т.д.

Словом, разумные, воспринимаемые народом как справедливые и честные, законы, общекультурное, нравственное, правовое и профессиональное просвещение народа, жесткое применение законов и адекватное толкование их духа в соответствии с нравственными нормами (т.е. работа исполнительной, судебной власти, МВД и СМИ), личная примерность правящей элиты и ее забота о своей стране, беспощадная антикоррупционная политика – важнейшие условия и модернизации национальной морали и прогресса страны в целом.

Для нас в этих рассуждениях современного философа важно еще и то, что он четко обозначает основу для обоснования истинности наших суждений: русская культура, наши национальные духовные ценности и вытекающие из них принципы рационального обоснования истинности суждений. И указывает на такие характеристики информации, как ее важность, точность, полнота и значимость.