Глава 5

Опасное знание: дилемма современной науки

Некоторые размышления о том, к чему мы пришли и куда направляемся

Резюме

Знания могут стать опасными в руках специалистов, не имеющих дос­таточно широкой подготовки для того, чтобы в полной мере оценить практические результаты своей деятельности. Образование ученых - ли­деров науки должно включать изучение как естественных, так и гумани­тарных наук. В любом случае, невозможно предвидеть весь скрытый смысл последствий работы ученого, поэтому все научно-исследовательские планы должны подвергаться проверке. Медицинская наука дает тому много примеров.

Одна из дилемм современного общества - феномен опасно­го знания. Поэтому задачей любого образованного человека, где бы он ни работал, является оценка значения новых знаний и потенциальной возможности злоупотребления ими. Сегодня это требование жизни, всего лишь полстолетия назад, ставшее очевидным.

В данной главе будут представлены доказательства опасно­сти знания в руках специалистов, не обладающих достаточно широкой подготовкой для того, чтобы предсказать и оценить практические результаты своей работы, а также доводы в пользу широкого образования ученых, претендующих на роль лидеров, как в области естественных, так и гуманитарных на­ук.

Хочется обратить внимание на то, что никто и никогда не сможет обладать всем необходимым для оценки скрытого по­тенциала новых знаний. Лучшее, на что можно надеяться - это развитие мультидисциплинарного подхода при планировании будущих научных проектов и установление постоянного кон­троля (на основе принципа предусмотрительности) за теми проектами, которые находятся в стадии реализации.

79

ВАН РАНСЕЛЕР ПОТТЕР

Идея опасности знания не нова, она впервые упоминается в Книге Бытия. В ней рассказывается об изгнании Адама из сада Эдема за то, что он поддался искушению и сорвал плод дерева познания: "и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял бы также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал бы жить вечно"1.

Современное представление о роли знаний в жизни чело­века было изложено в ежегодном отчете одного известного частного фонда в 1956 году:

"Ответ на вопрос: "Как бороться с опасным знанием?" по-прежнему заключается в получении еще большего знания, широ­ком сотрудничестве международного сообщества в области науки и образования и основан на представлении о человеке, который стремится к мудрости и правильному пониманию существующей проблемы".

Иными словами, после того как мы решили открыть ящик знаний Пандоры, мы уже никогда не сможем вернуть его со­держимое обратно. Человечество обречено на вечный поиск мудрости, необходимой для овладения хлынувшего на него потока знания.

Когда мы говорим об опасности знания, то мы должны тот­час признать, что знания, сами по себе, не могут быть ни хо­рошими, ни плохими. Эта идея заслуживает доверия, посколь­ку знание — это сила, которая доступна, поэтому всякий раз, когда это возможно, они будут использоваться людьми для увеличения могущества человека. Приобретенные человечест­вом знания никогда не будут пылиться в библиотеке или за­перты в сейфе. С другой стороны, никому не интересны зна­ния, которые нигде не применяются. Знание становится опас­ным или полезным только в процессе реализации тех практи­ческих целей, которые ставит перед собой человек.

Часто знание не считается опасным в момент его открытия. Например, какой-то определенный химический препарат, воз­можно, разрабатывался с целью лечения рака, затем была об­наружена его эффектность в борьбе с сорняками и, наконец, он используется как гербицид, отравляющий продовольствен­ную базу целого государства. Аналогично, исследования ядер­ного синтеза первоначально не предполагали создание атом­ной бомбы, способной разрушить целый город или уничтожить население страны; или же, создатели снотворного средства талидомида не учли его побочного действия на организм бере­менной женщины и ее будущего ребенка, который может ро­диться без рук. К сожалению, мы слишком поздно узнаем об опасности знания.

Ьыт. 22 - Прим, перее.

80

БИОЭТИКА - МОСТ В БУДУЩЕЕ.

Постоянно раздаются голоса, требующие остановить все или отдельные виды исследований. Это очень трудно сделать по многим причинам. В 1917-м году было мало людей, которых можно было бы назвать профессиональными учеными в со­временном смысле этого слова. Профессора зарабатывали себе на жизнь преподавательской деятельностью, а научные иссле­дования были для них скорее хобби, чем призванием. Студен­ты занимались наукой для получения более высокой ученой степени, которая затем им позволяла стать преподавателями или устроиться на работу в сферу промышленного производ­ства.

Сегодня все изменилось. Многие ученые полный рабочий день выполняют свои профессиональные обязанности. И при этом они требуют и очень часто получают абсолютную свобо­ду от выполнения других обязательств.

Кажется, что, вместо разрешения мировых проблем, наука создала новые - дополнительные. Открытия, предотвратившие дальнейшее распространение малярии, привели к впечатляю­щему снижению детской смертности. Спасенные дети вырос­ли, создали свои собственные семьи, и таким образом эти от­крытия способствовали бурному росту населения.^ Каждый ученый, изучавший эту проблему, понимает, что нет особой необходимости в том, чтобы отдельные семьи обладали всеми необходимыми знаниями проблемы снижения детской смерт­ности, которая ранее контролировала рост популяции. Факти­чески ликвидация оспы, дифтерии, сыпного и брюшного тифа, желтой лихорадки и малярии в огромных регионах мира была проведена горсткой государственных медицинских служащих и эпидемиологов. Поэтому бурный рост населения не был ре­зультатом выбора отдельных мужчин или женщин, большая часть которых даже и не подозревала о существовании такой возможности, которая содержится в моменте зачатия.

Сегодня некоторые люди понимают, что человечество уже перешло Рубикон, и уже не может вернуться к гуманным ме­тодам решения проблемы роста населения планеты. Одни предсказывают, что недоедание, которое имело место во мно­гих частях мира в 1967-ом году, превратится в массовый голод в 70-е годы. Другие - что голод можно предотвратить, если приложить максимум усилий к ограничению рождаемости и увеличению производства продуктов. Но горькая правда со­стоит в том, что предпринимаемые нами усилия не адекватны поставленной задаче. Если экономическое развитие страны планируется в соответствии с приростом населения, то такие страны, как Бразилия, Коста-Рика и Индия имеют катастрофи­чески низкие показатели в этой области в период между 1955-60-ми и 1960-65-ми годами. Если судить по показателю отно­шения экономического роста к росту населения, то он рав-

81

ВАН РАНСЕЛЕР ПОТТЕР

нялся в первый период 2.7, 1.1 и 2.3, и, соответственно, и 0.2, 0.2 и 0.4 — во второй. Соотношение равное 1.0 означает, что страна еще находится в состоянии войны с бедностью. Когда же он ниже 1.0, а население увеличивается быстрее, чем объ­ем национального продукта, и тогда война с бедностью и голо­дом проиграна. В упомянутых выше странах в 1960-65-е годы прирост населения составил: 3.1, 3.7 и 2.5 % в год, соответст­венно, по сравнению, с 1.4 % в США и Канаде [1].

Ясно, что знания, позволяющие уменьшить детскую смерт­ность, становятся опасными, если мы не представляем, каким образом организовать и распределить ресурсы, необходимые для удовлетворения нужд возросшего населения; не можем эффективно ограничить рождаемость и не готовы преобразо­вать старые запреты в свете новых знаний. Все приведенные примеры показывают, что нужно бояться не опасного знания, а опасного неведения.

Медицинская наука и соответствующие технологии способ­ствовали решению мировой проблемы народонаселения не только за счет уменьшения детской смертности, но и при по­мощи снижения уровня смертности на другом, противополож­ном отрезке жизни. Человечество не только хочет жить, но хочет жить вечно. Многие религии обещают бессмертие, и обещанная возможность его обретения выступает в качестве главной причины, объединяющей религиозных людей, особен­но, в тех случаях, когда это обещание подкрепляется гаранти­ей рая, например, для тех, кто погиб в битве. Но обществен­ный результат может стать ужасающим, особенно когда эти убеждения поддерживаются армиями, стоящими на противо­положных позициях.

Но на нашей планете вера в бессмертие все же не делает людей более жизнерадостными. Одним из наиболее сильных инстинктов человека является желание остаться живым как можно дольше, и, считается, что желание оборвать чью-либо жизнь является, как правило, доказательством временного психического расстройства. Поэтому отрицательное отноше­ние к идее прерывания беременности порождает и достаточно сложные проблемы, например, мешает реалистически подойти к необходимости контроля за рождаемостью.

Мы не только сами хотим избежать смерти, но не позволя­ем и другим людям достойно уйти из жизни, именно тогда, когда им это необходимо. Должны ли мы настаивать на про­длении жизни старых и немощных людей и увеличении дней и месяцев их боли и вегетативного существования, тогда, когда они сами уже не могут сделать выбор? И могут ли на самом деле такие люди дать информированное согласие на терапев­тическое лечение, которому их подвергают? Существует ли для них выбор в этом вопросе?

82

БИОЭТИКА - МОСТ В БУДУЩЕЕ.

Медицинская наука уже достигла определенной границы решения вопроса, касающегося прекращения человеческой ясизни, и каждый день какой-нибудь добросовестный врач стоит перед дилеммой - прекращать или продолжать поддер­живающие терапевтические мероприятия, которые могли бы продлить жизнь, но не сделали бы ее более терпимой для страдающего человека. Решение о продолжении поддержи­вающей терапии легко обосновывается, но как быть в том слу­чае, если пожилой раковый больной приговаривается этим вы­бором к длительной и болезненной смерти? В этой ситуации, по-видимому, не следует злоупотреблять медицинским вмеша­тельством, так как оно все равно не предотвратит неизбежную смерть. В каком случае мы проводим лечение, действительно, облегчающее страдания? Сегодня, в любом случае, пациент не имеет достаточных оснований для свободного выбора и реше-ни этих вопросов.

В условиях все возрастающего использования электронной техники и аппаратов, механических клапанов и насосов, ис­кусственных почек, проведения операций по трансплантации органов, применения антибиотиков, химиотерапии, и, в по­следнее время, многообещающих заявлений со стороны ген­ной инженерии, медицинская профессия нуждается в новой системе принципов [2], которые позволили бы разделить от­ветственность за принятие сложных решений между врачами, пациентами и обществом. Идея о возможности неограничен­ного продления жизни на Земле стала уже такой привычной, что была даже образована группа под названием "Общество продления жизни", которая предлагала замораживать людей в момент смерти и размораживать в отдаленном будущем, когда наука найдет средства излечения тех болезней, от которых они умерли.

Между тем, как справедливо заметил Рене Дюбо, сегодня проблемы превентивной медицины, охраны окружающей сре­ды и здоровья человека в определенной степени игнорируются

13]. '

Все, что нам необходимо - это полноценная жизнь в детстве и среднем возрасте, а также возможность достойно окончить жизнь в старости, как часто это случается с людьми, которые прожили более 70-и лет и были в хорошей физической форме.

Но, какой должна быть судьба престарелого инвалида? Что нужно предпринять медицинской науке, чтобы оправдать воз­растающие надежды общества, которое дышит (часто добро­вольно) воздухом, наполненным дымом, постоянно переедает, имеет недостаточную физическую нагрузку и верит скорее в лекарства, чем профилактику заболеваний? Что нужно делать с инвалидом, родственники которого ожидают получить все возможное (и часто невозможное) от медицинских технологий

83

ВАН РАНСЕЛЕР ПОТТЕР

и науки в тот небольшой отрезок времени, который нам пред­стоит прожить до начала третьего тысячелетия? Безусловно, многие больные люди предпочли бы закончить свои мучения как можно быстрее, но они не имеют никакой свободы дейст­вий и часто - никаких шансов. Нравственно ли продлевать жизнь, когда шансы на возвращение к полноценной жизни ничтожно малы?

Возникающая при этом моральная проблема состоит в том, что медицина уже достигла частичного успеха в поддержании жизни человека как определенного механизма (а не человека как такового), и отдельные врачи могут это сделать только лучше или хуже. Хорошо также известны и средства для бы­строго и безболезненного прекращения жизни, но кто должен в этом случае принимать решение? Знание о том, как приме­нять такие препараты — это опасное знание, и оно, в конеч­ном счете, не должно принадлежать только врачу или этиче­ской комиссии. Такое решение не может принадлежать нико­му, кроме личности. Но как было отмечено выше, именно то­гда, когда такое решение необходимо, оно чаще всего не мо­жет реализоваться до тех пор, пока общество не воспримет некоторые передовые идеи.

Так как человеческая цивилизация вступает в эру, когда каждый человек будет нести ответственность за контроль ро­ждаемости, то можно предположить, что и в конце своей жиз­ни он все-таки будет иметь такую же возможность информи­рованного выбора.

Между тем, будущее медицинской науки прогнозируют лю­ди, которые в настоящее время не находятся на ее передовых рубежах. Еще многие годы врачи не смогут возвращать здоро­вье умирающим и создавать им достойную жизнь, несмотря на самые оптимистические предсказания будущего, если, по-прежнему, решения относительно выбора между жизнью и смертью будут приниматься несколькими людьми.

Человек останется смертным, то есть таким, каким ему и следует быть, а выбор будет осуществляться на основании не­достаточных, а, следовательно, представляющих опасность знаний.

ЛИТЕРАТУРА

1. William D. McElroy, personal communication.

2. В сентябре 1968 года я участвовал в конференции, которая собра­ла вместе ученых и теологов для обсуждения этих принципов в Эйкуменическом институте (Chateau de Bossey, in Celigny, Swit­zerland, при спонсорской поддержке World Council of Churches).

3. Rene DuBos, Man Adapting (New Haven: Yale University Press, 1965). '

84

БИОЭТИКА - МОСТ В БУДУЩЕЕ.