УДК 82.09-053.2 ББК 83.8

Д38

Рецензенты:

Кафедра эстетического образования и культурологии МИОО

(зав. кафедрой канд. пед. наук М.А. Фоминова); чл.-корр.

Международной Академии наук педагогического образования,

докт. филол. наук, проф. А.А. Газизова; докт.

филол. наук С.А. Небольсин

Авторы:

Е.Е. Зубарева, В.К. Сигов, В.А. Скрипкина, Л.Е. Фетисова, Е.И. Кикоин, Т.Б. Марутич

Детская литература: Учебник/Е.Е. Зубарева, В.К. Сигов, Д 38 В.А. Скрипкина и др.; Под ред. Е.Е. Зубаревой.— М.: Высш. шк., 2004.—551 с.

ISBN 5-06-004536-6

В учебнике рассматривается художественная литература, специально предназначенная для детей или вошедшая в детское чтение. Важнейший материал представлен в обзорных и монографических главах: устное народ­ное творчество, возникновение и развитие детской литературы в России, детская литература и критика XIX—XX вв., зарубежная детская литература, художественная иллюстрация для детей.

Учебник подготовлен в соответствии с государственным стандартом по детской литературе.

Для студентов средних специальных учебных заведений.

УДК 82.09-053.2 ББК 83.8

ISBN 5-06-004536-6 © ФГУП «Издательство»Высшая школа», 2004

Оригинал-макет данного издания является собственностью издательства «Высшая школа», и его репродуцирование (воспроизведение) любым способом без согласия издательства запрещается.

Содержание

ОТ РЕДАКТОРА 5

ВВЕДЕНИЕ 8

УСТНОЕ НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО 12

Общее понятие об устном народном творчестве 12

Детский фольклор 16

Колыбельные песни 16

Пестушки и потешки 20

Прибаутки и небылицы 23

Календарный фольклор. Заклички. Приговорки 25

Игровой фольклор 30

Неигровой фольклор 34

Повествовательный фольклор. Сказки 38

Несказочная проза 46

Героико-эпические песни. Былины 49

Исторические песни 51

Народная лирика. Песни 53

Малые жанры фольклора 55

Инонациональный фольклор 58

ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В РОССИИ 64

Первые русские книги для детей 64

Карион Истомин 65

Петровская эпоха 66

Вторая половина XVIII века 67

Н.И. Новиков и первый русский журнал «Детское чтение для сердца и разума» 68

71

СТАНОВЛЕНИЕ ТЕОРИИ И КРИТИКИ ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В

РОССИИ

В.Г. Белинский 71

Н.Г. Чернышевский 79

Н.А. Добролюбов 83

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА 88

Историко-биографическая и научно-популярная литература для детей 88

Журналы для детей 91

А. Погорельский 93

В.Ф. Одоевский 95

В.А. Жуковский 97

А.С. Пушкин 108

П.П. Ершов 124

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА 135

3

К.Д. Ушинский 135

Н.А. Некрасов 145

Л.Н. Толстой 156

А.А. Фет 166

Д.Н. Мамин-Сибиряк 176

Литературная сказка второй половины XIX века 185

ПРОБЛЕМАТИКА ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XX ВЕКА. ОБЗОР.... 195

Под знаком преемственности 195

Два потока — из одного источника 203

Маргинальность героя в русской литературе XX века о детях и для детей . . 215

Литературная сказка серебряного века 226

Образ рассказчика в прозе для детей и юношества 237

Научно-художественная литература для детей 252

Природа и нравственность 260

О юморе в детской литературе 275

Русская периодика XX века для детей 279

ПОЭЗИЯ XX ВЕКА 286

А.А. Блок. , 292

С.А. Есенин 300

К.И. Чуковский 304

В.В. Маяковский 307

С.Я. Маршак 315

СВ. Михалков 328

А.Л. Барто 336

И.П. Токмакова 346

ПРОЗА XX ВЕКА 355

A.M. Горький 355

Проза 20—30-х годов в детской и юношеской литературе 368

А.Н. Толстой 373

А.П. Гайдар 380

В.П. Катаев 388

Л.А. Кассиль 396

Л.Ф. Воронкова 402

Н.Н. Носов 409

С.А. Баруздин 415

А.Г. Алексин 422

К.М. Моисеева 430

Ю.В. Сотник 443

В.К. Железников 459

ОБЗОР ЗАРУБЕЖНОЙ ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 479

ХУДОЖЕСТВЕННО-ВОСПИТАТЕЛЬНЫЕ И ДИДАКТИЧЕСКИЕ

ФУНКЦИИ ИЛЛЮСТРАЦИИ В ДЕТСКОЙ КНИГЕ 502

МЕТОДИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ К ИЗУЧЕНИЮ КУРСА «ДЕТ­ СКАЯ ЛИТЕРАТУРА» 517

Вопросы и задания для самостоятельных и контрольных работ .... 517

ЛИТЕРАТУРА 527

ПРИЛОЖЕНИЕ 530

ПРОГРАММА КУРСА «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА» 530

ОТ РЕДАКТОРА

Настоящее учебное пособие подготовлено для студентов сред­них специальных учебных заведений, которые готовят преподава­телей школ и воспитателей детских садов. В задачи его входит оз­накомление будущих педагогов и воспитателей с основными эта­пами развития русской детской литературы, важнейшими положе­ниями ее теории и критики, анализ произведений с учетом психолого-педагогических особенностей литературы для детей.

Детская литература является одним из действенных средств воспитания подрастающего поколения, поэтому знание ее необ­ходимо будущим педагогам.

Воспитатели — первые проводники художественного слова к юным сердцам, перед ними стоит важная и почетная задача — рас­крыть детям многозвучный и многоцветный мир этого неиссякае­мого народного достояния.

Пособие составлено в соответствии с типовой программой по детской литературе. В нем рассматриваются все основные темы программы, но для наиболее полного отражения истории развития детской литературы изменены расположение и структура некото­рых разделов. Так, творчество В. Бианки, Б. Житкова, Е. Чаруши­на освещается в главе «Проблематика детской литературы XX века. Обзор». В обзор современной литературы включен материал о раз­витии современной поэзии и прозы для детей, о детских журналах, о научно-художественных произведениях.

Книга открывается введением, посвященным вопросам дет­ской литературы и детского чтения. За ним следует глава об устном народном творчестве, в которой рассматриваются крупные и ма­лые фольклорные жанры. Несколько обзорных глав отведено про­блемам возникновения и развития детской литературы в России, становления ее теории и критики, а также темам природы и детст­ва в литературе XIX в. Отдельные главы посвящены творчеству В-А Жуковского, А.С. Пушкина, П.П. Ершова, К.Д. Ушинского, НА. Некрасова, Л.Н. Толстого.

5

Материал по детской литературе XX в. представлен, как уже от­мечалось выше, обзорными главами «Основные этапы развития детской литературы XX века», а также монографическими — «А.М. Горький», «В.В. Маяковский», «К.И. Чуковский», «С.Я. Мар­шак», «А.П. Гайдар» и др.

Учебный курс детской литературы имеет широкий историче­ский охват. Учитывая специфику каждого периода развития дет­ской литературы, индивидуальные особенности персоналий, в учебнике предусмотрен дифференцированный подход к их вопло­щению. Так, более подробно раскрываются биографические дан­ные тех писателей, которые малоизвестны студентам и учащимся, чье творчество связано непосредственно с детской литературой (например, К. Моисеева, Ю. Сотник, В. Железников). Также в не­обходимых случаях для более оптимального отражения творчества даются заголовки внутри монографических глав (например, в гла­вах об А.С. Пушкине, Л.Н. Толстом, В.Г. Белинском, Н.Г. Черны­шевском, Н.А. Добролюбове), фокусирующие те или иные на­правления, связанные с произведениями о детях и для детей.

Произведения зарубежных писателей рассматриваются в главе «Зарубежная детская литература» и в разделе «Сказки писателей зарубежных стран».

Пособие рассчитано на формирование у учащихся умения творчески работать с учебником. В него включен материал для са­мостоятельной работы будущих воспитателей, для подготовки докладов, курсовых работ и т. д.

Авторский коллектив распределил материал учебника между собой следующим образом:

Е.Е. Зубарева: «Введение», «От редактора», «Возникновение и развитие детской литературы в России», «Становление теории и критики детской литературы в России», «Историко-биографиче-ская и научно-популярная литература для детей», «Журналы для детей», «А.С. Пушкин», «Л.Н. Толстой», «А.А. Фет», «Д.Н. Ма­мин-Сибиряк», «Проблематика детской литературы XX века. Об­зор», «А.М. Горький», «АА. Блок», «С.А. Есенин», «К.И. Чуков­ский», «В.В. Маяковский», «С.Я. Маршак», «А.Л. Барто», «И.П. Ток­макова», «Проза XX века», программа.

В.К. Сигов: «А.П. Погорельский», «В.Ф. Одоевский», «СВ. Ми­халков», «Обзор развития зарубежной детской литературы», мето­дические рекомендации, программа.

6

_R А Скрипкина: «В.А. Жуковский», «П.П. Ершов», «Н.А. Не-_в>> «Литературная сказка второй половины XIX века», «Ли-^КРпятуоная сказка серебряного века», программа.

TIE Фетисова: «Устное народное творчество», программа. ЕЙ. Кикоин: «К.Д. Ушинский», методические рекомендации,

программу _<<Художественно-воспитательные и дидактиче-

ские функции иллюстрации в детской книге», программа.

Введение

Являясь неотъемлемой частью художественной литературы, литература для детей своими специфическими средствами способ­ствует воспитанию подрастающего поколения.

В самом деле, невозможно переоценить воспитательное значе­ние первых книг, которые окажутся перед глазами ребенка. Ведь книги для дошкольников служат воспитанию первых обществен­ных навыков и формированию личности. Книги призваны расши­рять представление о мире, знакомить с природой и с вещами, ко­торые постоянно окружают ребенка. Они помогают активно овла­девать речью, чувствовать красоту и выразительность родного сло­ва. Книги для детей дошкольного возраста — равноправные граждане огромной «суверенной державы», как называл детскую литературу A.M. Горький.

Детская литература как часть общей литературы является ис­кусством слова. Ее особенности определяются воспитательно-об­разовательными задачами и возрастом читателей. Основная отли­чительная черта ее — органическое слияние искусства с требова­ниями педагогики. Под педагогическими требованиями подразу­меваются, в частности, учет интересов, познавательных возможно­стей и возрастных особенностей детей.

Впервые о детской литературе как искусстве слова заговорили критики XIX в., требуя «художественной истинности создания», т. е. истинно образного и эмоционального отражения жизни в произведениях, адресованных детям.

Наиболее талантливые педагоги всех периодов не отрицали и наличие специфических черт детской литературы, которые тесно связаны с ее педагогической направленностью. Это значит, что детская литература должна ориентироваться на развитие эстетиче­ского сознания ребенка, на формирование его мировоззрения.

Строго говоря, детская литература — это то, что создано масте­рами слова специально для детей. Но, кроме того, юные читатели берут для себя многое из общей литературы (например, сказки А.С. Пушкина, басни И.А. Крылова, песни А.В. Кольцова, произ­ведения фольклора и т. д.). Так возникает еще один термин —

«детское чтение», т. е. круг произведений, которые читаются деть­ми Эти два понятия иногда скрещиваются, так как есть произве­дения общей литературы, которые мы уже не отделяем от детской. Обычно же детское чтение выходит за пределы привычного круга детской литературы. В ряде случаев писатели сами готовят для дет­ского издания свои книги (A.M. Горький, А.С. Неверов, А.Н. Тол­стой, А.А. Фадеев).

Издавна велась борьба за расширение круга детского чтения. Ее начали Н.И. Новиков, В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, К.Д. Ушинский и продолжили A.M. Горький, В.В. Маяковский, С.Я. Маршак, А.Н. Толстой и другие писатели. Это глубоко принципиальная борьба, так как речь идет о посте­пенном, настойчивом, последовательном приобщении ребенка к жизни, о формировании его эстетического идеала. В круг детского чтения входят:

1. произведения устного творчества народов Российской Фе­дерации и других народов мира;

2. дореволюционная классическая литература (русская, наро­дов России и зарубежная);

3. современная литература (русская, народов РФ и зарубеж­ная).

Будучи педагогически целенаправленной, детская литература не должна рассудочно, назидательно выражать эту направлен­ность, искусственно сужая рамки изображаемой ею действитель­ности. С таким узким пониманием специфики литературы для де­тей боролись В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добро­любов, A.M. Горький. Они выступали за органическое слияние пе­дагогического и эстетического начал, за гражданственность детской литературы, за широкую связь ее с жизнью. В одной из своих статей В.Г. Белинский нарисовал идеал детского писателя, наделяя его простой и ясной душой, живым воображением, все­сторонними знаниями, любовью к детям.

Для детских писателей необходима особенно острая память детства: она помогает им учитывать и воплощать в художествен­ных произведениях те особенности эстетического отношения к Действительности, которые характерны для ребенка.

Обращаясь к писателям, создающим произведения для детей, A.M. Горький подчеркивал, что необходимо строить всю литерату­ру для детей на принципе «совершенно новом и открывающем ши­рочайшие перспективы для образного научно-художественного мышления; этот принцип можно сформулировать так: в человече­ском обществе разгорается борьба... за власть над силами приро-

9

ды, за здоровье и долголетие трудового человечества, за его все­мирное единство и за свободное, разнообразное, безграничное развитие его способностей, талантов. Вот этот принцип и должен быть основой всей литературы для детей и каждой книжки, начи­ная с книжек для младшего возраста».

Бесспорно, широкая, серьезная программа развития детской литературы должна воплощаться в произведениях, написанных с точным адресом, т. е. с учетом возрастных особенностей детей. На­считываются четыре возрастные группы юных читателей: до­школьного, младшего школьного, среднего школьного и старшего школьного возраста. Книги, адресованные каждой из этих групп, имеют свои особенности.

Педагогические требования к детской литературе, обусловлен­ные возрастными особенностями ее читателей, обсуждались на сессиях Академии педагогических наук, дискутировались в печати в многочисленных выступлениях писателей, критиков, предста­вителей педагогической и широкой общественности.

С каждым годом предъявляются все более серьезные требова­ния к детской литературе как важнейшему средству формирова­ния личности ребенка, эстетического и нравственного воспитания юных граждан. И первое требование — широта и многообразие те­матики детских произведений, их связь с действительностью.

Специфика детской литературы должна выражаться не столь­ко в выборе специальных «детских» тем, да еще поданных изоли­рованно от реальной жизни, сколько в особенностях композиции и языка произведений.

Сюжет детских книг обычно имеет четкий стержень, не дает резких отступлений. Для него характерны, как правило, быстрая смена событий и занимательность.

Раскрытие характеров персонажей должно осуществляться предметно и зримо, через их дела и поступки, так как ребенка больше всего привлекают действия героев.

Требования к языку книг для детей связаны с задачей обогаще­ния словаря юного читателя. Литературный язык, точный, образ­ный, эмоциональный, согретый лиризмом, наиболее соответству­ет особенностям детского восприятия.

В современных условиях трудно переоценить воспитательное значение традиционной высокохудожественной детской книги. Детское восприятие переживает сейчас небывалое давление ви­део-, аудио- и полиграфической продукции коммерческо-развле-кательного характера, в основном лишенной какого-либо нацио­нального духа, затрагивающей самый поверхностный, примитив-

ю

- „пиень эмоций и почти не требующей умственных усилии ныи УР⁰^ опора в воспитательно-образовательной деятель-

^{т В}?яаСшие образцы российской и зарубежной детской лите-^Н0СТ ? передающей все богатство и разнообразие мира, позво-^ра1УРг^й полноценно думать и чувствовать, осознается сегодня как ^шная¹ необходимость. Именно научному освещению такой литературы и посвящена эта книга.

_{Устное народное творчество}

ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ ОБ УСТНОМ НАРОДНОМ

ТВОРЧЕСТВЕ

ФОЛЬКЛОР (Folk-lore) — это особая исторически сложив­шаяся область народной культуры. Слово англоязычного происхо­ждения, обычно переводится как «народная мудрость»: FOLK оз­начает «народ», LORE — «знание». В зарубежной литературе этот термин охватывает совокупность различных явлений традицион­ной культуры. В отечественной же науке его содержание долгое время ограничивалось областью, связанной с искусством слова . В качестве синонима использовалась описательная формула «устное народно-поэтическое творчество». В действительности же фольк­лор — искусство синтетическое, объединяющее элементы словес­ного, музыкального, театрального искусства. Его нельзя рассмат­ривать изолированно, не принимая во внимание включенность в мировоззренческую систему этноса и общее пространство быто­вой культуры². Древний синкретизм обладал ярко выраженной ма­гической направленностью: словесные формулы, неразрывно свя­занные с соответствующим напевом и пластикой, выполняли функции обережной и продуцирующей магии. Таким образом, природу фольклора невозможно понять, если изучать его по ана­логии с профессиональным искусством и литературой; необходи­мо выявить принципиальные различия между ними .

Одним из основных признаков фольклора исследователи дос­таточно единодушно считают УСТНОСТЬ, которая определяет другую специфическую особенность — ВАРИАТИВНОСТЬ. По-

¹ Аникин В.П. Русский фольклор. М., 1987. С. 5—15.

² Еремина В.И. Ритуал и фольклор. Л., 1991.

³ Богатырев ИГ. Вопросы теории народного искусства. М., 1971. С. 380—385; Пропп В.Я. Специфика фольклора //Пропп В.Я. Фольклор и действительность: Из­ бранные статьи. М., 1976. С. 16—33.

12

ливариантность является единственно возможным способом су­ществования фольклорной культуры, как на уровне отдельного произведения, так и на более высоком уровне жанровых образова­ний. Данное положение можно экстраполировать и на репертуар семьи, сельской общины, зоны, региона. При таком подходе лю­бая национальная культура, в том числе русская, выглядит не как некий «монолит», а как система локальных составляющих, нахо­дящихся в непрерывном взаимодействии¹. Известный российский этнолог и фольклорист К.В. Чистов тезис об изначальной полива­риантности культур сформулировал следующим образом: «Этни­ческая традиция, тем более до периода урбанизации, существовала как вариационное множество местных традиций, сближавшихся и вырабатывавших общие черты в ходе своего развития и в процессе этнокультурной консолидации»². Мысль о том, что общенародная культура в конкретной реальности представлена в виде множест­венности региональных образований, можно найти в трудах уче­ных XIX в. — А.И. Соболевского, В.И. Даля, П.В. Шейна, В.Н. Добровольского и др.

Еще одним отличительным признаком фольклора является КОЛЛЕКТИВНОСТЬ — важный инструмент передачи художест­венного опыта. Это не умаляет роли выдающихся авторов-испол­нителей в процессе совершенствования фольклорной культуры. Коллективность выражалась прежде всего в том, что каждый из них опирался на предшествующий опыт и традицию, используя в собственном творчестве не только общие принципы, но и устояв­шиеся художественные формулы, так называемые «общие места».

Следует также иметь в виду, что коллективное и индивидуаль­ное начала неодинаково реализовались в различных жанрах фольклора. В архаических текстах обрядового репертуара свобода импровизации ограничивалась ритуально-магической функцией: стабильности художественных формул придавался сакральный смысл, что препятствовало их изменяемости. В лирических жан­рах позднего происхождения, не связанных с обрядовой практи­кой, например в частушке, индивидуально-импровизационная стихия получила более полное выражение. То же можно сказать о прозаических жанрах.

Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб., 1994. С. 140-147. Чистов КВ. Народные традиции и фольклор: Очерки теории. Л., 1986. С. 118.

13

В первобытную эпоху, когда художественное мышление было сопряжено с мифологическим, фольклор органически включался в систему знаний о природе, человеке и обществе, являлся интег­рирующей частью обрядовых, магических действий, трудовых операций. В последующие эпохи функционально-обусловленные образования фольклора, объединенные, помимо того, общностью сюжетных, структурных, образно-семантических категорий, при­обрели самостоятельное значение, произошла кристаллизация жанров, сложившихся в относительно автономную художествен­ную систему. Русский фольклор богат и разнообразен в жанровом отношении. Он включает обширный пласт устной прозы (сказки, предания, легенды, былички, сказы); эпическое песенное творче­ство (былины, исторические песни, баллады); малые (паремиоло-гические) жанры — загадки, пословицы и поговорки; обрядовую и необрядовую лирику, представленную как «долгой» песней, так и монострофическими формами.

Народная русская культура в своей основе была крестьянской. Ее разрушение было связано с изменениями в социально-полити­ческой и экономической жизни страны после крестьянской ре­формы 1861 г. Активно протекавшие процессы урбанизации не только не создавали условий для самовоспроизведения устной традиции, но и способствовали пересмотру прежних духовных ценностей. Возобладала ориентация на профессиональное искус­ство, что привело к вытеснению фольклора на периферию художе­ственного творчества.

На рубеже XIX—XX вв. в репертуаре городских низов прочные позиции заняли жанры позднего происхождения — романсы и баллады, воспринявшие поэтические принципы письменной ли­тературы, но не поднявшиеся до уровня настоящей поэзии: так на­зываемые «мещанский» романс и «новая» баллада. Однако в музы­кальном отношении многие из них оказались достаточно интерес­ными. Позднее эти песенные формы получили распространение и в сельской местности, оттеснив крестьянскую лирику. Образовав­шийся вакуум заполнили вторичные формы традиционной куль­туры, обозначаемые термином «фольклоризм». Под этим понима­ется переработка фольклора литераторами-профессионалами. До сих пор на уровне массового сознания народными считаются пес­ни «Степь да степь кругом» И.З. Сурикова, «Коробейники» Н.А. Некрасова, «Из-за острова на стрежень» Н.Д. Садовникова и пр.

14

В первой половине XX в. ситуация бытового «культурного ва­куума» в большей степени была характерна для города. В сельской местности инерция традиции, опиравшаяся на консервативность крестьянского уклада, какое-то время еще способствовала сохра­нению фольклорной культуры, хотя область ее функционирова­ния неуклонно сужалась.

Трансформация старых традиций явилась естественным след­ствием научно-технического прогресса. Урбанизация создала ус­ловия для возникновения городского фольклора, бытующего по законам устного творчества, но ориентированного на эстетику книжной поэзии. Одновременно все более широкое распростра­нение получала массовая культура. Однако, как подчеркивают ис­следователи, фольклор в его городских формах и массовая куль­тура — явления разного порядка: «Если фольклор подавлял внут­ренние влечения личности, связанные с агрессией, страхом, жес­токостью, то массовая культура легализовала их»¹. Надо признать, что это мировой процесс, а не сугубо российский.

На протяжении XX столетия происходило последовательное замещение народных традиций массовой культурой. Появились новые формы синтетического искусства, принципиально отли­чающиеся от фольклора, — кино и телевидение. Восприятие со­временного искусства — односторонний акт «потребления», тогда как погружение в фольклорную культуру — это постоянное вос­произведение, предполагающее активное сотворчество. В 1980-е годы наметилось оживление интереса к народной культуре, в том числе фольклорной. Думается, не случайно инициаторами этого процесса стали представители интеллигенции, ощутившие, что знакомство с общечеловеческими ценностями не компенсирует утраты этнической специфики.

Фольклорное наследие русского народа — ценнейший вклад в духовную сокровищницу человечества. Необходимость возвраще­ния фольклора в нашу повседневность обусловлена тем, что, во-первых, часть жанров продолжает существовать и в настоящее время, а во-вторых, фольклорное мышление по-прежнему заявля­ет о себе как одна из форм художественного освоения действитель­ности, что подтверждается исследованиями в области литературы, живописи, искусства кино. Для детского сознания погружение в традиционную культуру жизненно необходимо: это важный этап на пути формирования твердых принципов этнической самоиден­тификации.

Каргин А.С., Хренов Н.А. Фольклор и кризис общества. М, 1993. С. 120.

15

ДЕТСКИЙ ФОЛЬКЛОР

Детский фольклор является неотъемлемой частью общерус­ского фольклорного фонда. Он сопутствует рождению и воспита­нию ребенка. Сюда относятся произведения, созданные взрослы­ми для детей, собственно детское творчество, а также произведе­ния взрослых, перешедшие в детский репертуар¹.

Названия жанров детского фольклора, как правило, связаны с их бытовой функцией. В первой группе выделяются колыбельные песни, призванные успокоить, усыпить малыша. Пестушки и при­мыкающие к ним потешки сопровождают первые движения ре­бенка, его первые игры. Прибаутки предназначаются детям, кото­рые уже способны воспринять их содержание. Основу второй группы составляют заклички, приговорки и присловья, связанные с детским календарным бытом, а также многочисленные считалки и приговоры, сопровождающие игры. Здесь же находят свое место дразнилки, поддевки, скороговорки.

Обе группы, особенно вторая, постоянно пополняются за счет произведений, первоначально не предназначавшихся детям, но постепенно теряющих свое значение в повседневной культуре взрослых. М.В. Осорина писала по этому поводу:«... Механизм ас­симиляции — культурного «переваривания» текстов, упавших вниз, к маленьким, с пиршественного стола взрослой жизни, — очень похож на детские способы использования обломков вещей взрослых...» . Вместе с тем изучение этнографии детства позволяет лучше понять основополагающие принципы художественного ос­воения мира человеком на ранних этапах его истории.

КОЛЫБЕЛЬНЫЕ ПЕСНИ

С глубокой древности появление на свет нового человека со­провождалось действиями, направленными на сохранение его жизни и здоровья. На их основе сложилась родильная, а позд­нее — крестильная обрядность. Множество запретов и оберегов сопровождало рост и развитие ребенка: первое обмывание, выбор

¹ Капица О.И. Детский фольклор. Песни, потешки, дразнилки, сказки, игры. Изучение, собирание, обзор материалов. Л., 1928. С. 83; Аникин В.П. Русские народ­ ные пословицы, поговорки, загадки и детский фольклор. М., 1957. С. 88.

² Осорина М.В. Секретный мир детей в пространстве мира взрослых. СПб., 1999. С. 105.

16

имени, первую стрижку волос, появление первого зуба и пр. Осо­бое внимание уделялось колыбели как предмету, тесно связанно­му с младенцем. По русским поверьям, нельзя было качать пустую зыбку или оставлять ее открытой: считалось, что это могло при­нести несчастье малышу.

В общении с ребенком широко использовались словесно-за­говорные формулы, отражающие древнюю веру в магию слова. Многие из таких формул вошли в состав колыбельных песен и дру­гих жанров детского фольклора. Заклинательный характер, по-ви­димому, первоначально имели песни, содержащие пожелания сна, здоровья, роста, послушания. В них встречаются архаичные обра­зы Сна, Дремы, Упокоя, Угомона, которые мыслились как живые существа:

Сон ходит по лавке, Спи, усни,

Дрема по сеням, Бай, бай, бай!

Ищет-поищет Коленьку...¹ Угомон тебя возьми...²

В репертуаре колыбельных песен встречались и такие, которые отражали неприязненное отношение к детям, вплоть до пожела­ния смерти. Видимо, причин их возникновения несколько. Суще­ствовали глубинные отголоски древней веры в подмену младенца нечистой силой. Иногда смерти желали ребенку, рожденному вне брака³. Имели место случаи грубого обращения с детьми со сторо­ны малолетних нянек:

Спи, отбойное,

Спи, отстойное,

Спи ты, зельице,

Зло кореньице.

Ты подолгу ревешь,

Мне-ка спать не даешь.⁴

¹ Кудрявцев В. Ф. Детские игры и песенки Нижегородской губернии. Этногра­ фические материалы. Нижний Новгород, 1871. С. 65—66.

² Шейн П.В. Великорусе в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказ­ ках, легендах и т.п. СПб., 1898. Т. 1. Вып. 1. С. 7.

³ Мартынова А.Н. Русская народная колыбельная песня: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Петрозаводск, 1976. С. 9

⁴ Кайев А.А. К характеристике современного устно-поэтического репертуара детей//Уч. Зап. Орехово-Зуевского пед. ин-та. М., 1958. Т. 9. Вып. 3. С. 94.

2-3916 17

Томская областная библиотека «м.Д. С. Пушкина ^

На память невольно приходит Варька из рассказа А.П. Чехова «Спать хочется». Нельзя не учитывать и такой момент: в древности одной из форм обережной магии было изображение защищаемого объекта в неприглядном свете, чтобы отвратить от него внимание злых сил.

Существовала большая группа песен, не носивших прямого за-говорно-заклинательного характера. Мать или няня обращались к ребенку с ласкательными именами, мечтали о том времени, когда он вырастет и станет опорой семье. Такие произведения нередко содержали реалистические картины народного быта, отражали представления о счастье, существовавшие у разных слоев населе­ния. Это могли быть идеалы трудового крестьянства:

Спи, посыпай, Боронить поспевай. Мы те шапочку купим, Зипун сошьем, Зипун сошьем, Боронить пошлем.¹

Или представления о довольстве, возникшие под влиянием об­раза жизни господствующих классов:

Вырастешь большой, Будешь в золоте ходить, Чисто серебро носить, Нянюшкам, мамушкам Обносочки дарить, Сенным девушкам По платьицу, Старым старухам Подзатыльнички.²

Со временем большинство заговорных формул утратило пер­воначальный смысл и стало восприниматься как чисто художест­венный прием, создающий красочный, радостный мир детства, где все необыкновенно, но ничему не надо удивляться:

У кота, у кота Колыбелька золота, А у [Коли] моего Еще лучше того.

Рядом с ребятишками живут чудесные животные: «серенький волчок», «белолапая собачка», «котинька-коток, серенький ло­бок». Из птиц чаще всего упоминаются голуби:

А баю-баюленьки, Прилетели гуленьки. Стали гули ворковать, А Танюшка стала спать.

В старых песнях встречаются элементы устрашения, угроза на­казания:

Баю-баюшки-баю, Не ложися на краю. Придет серенький волчок, Он ухватит за бочок И утащит во лесок, Под ракитовый кусток.¹

В данном случае задачей няни было предостеречь ребенка от опасности («Дитя краю не знает»); обилие уменьшительных суф­фиксов снимало эмоциональную напряженность. Это один из са­мых популярных сюжетов.

Число колыбельных песен в общем фольклорном фонде срав­нительно невелико. А.Н. Мартынова рассмотрела 1800 текстов и выделила всего 31 сюжет, остальные оказались вариантами². Имея широкий ареал распространения, колыбельные песни отличаются удивительной стабильностью текста, хотя, казалось бы, должны давать простор для импровизации.

Основное назначение колыбельной лирики — успокоить, убаюкать ребенка. Этим определяется мелодический и поэтиче­ский строй песен. Ритмика соответствует движению качающейся люльки, заметно преобладают ассонансы, т. е. созвучия гласных. Все это способствует быстрому засыпанию. С той же целью может исполняться мелодия без слов: «А-а-а, А-а-а».

Большинство колыбельных песен сохранило традиционный зачин, варьирующий разные формы старинного глагола «ба­ять» — «говорить», «заговаривать». Современными исполнителя­ми это значение забыто, а сами слова воспринимаются как звуко­подражание — имитация музыки.

¹ Русское народное поэтическое творчество: Хрестоматия/Под ред. Н.И. Крав­ цова. М., 1971. С. 335.

² Кудрявцев В. Ф. Детские игры и песенки Нижегородской губернии. С. 67.

18

Архив Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Вос­тока ДВО РАН. Ф. 6. Оп. 1. Д. 13. Л. 51. (В дальнейшем: Архив ИИАЭ).

² Мартынова А.Н. Русская народная колыбельная песня. С. 4.

2* 19

ПЕСТУШКИ И ПОТЕШКИ

Короткие стихотворные произведения, которыми сопровож­дались движения, развивающие тело ребенка, получили название пестушек (от глагола «пестовать» — «нянчить», «ухаживать»). В центре этих речитаций образ самого ребенка. Заметно, что значи­тельная часть пестушек восходит к заговорам, направленным на сохранение жизни и здоровья младенца. Одной из распространен­ных форм древней магии было перенесение неприятностей и бо­лезней на другого — человека, животное («У собачки заболи, а у Коли заживи») или предмет. Например, золотушному ребенку пели:

Шолуди, короста, То папеньке, Доброе здоровье, То Машеньке.¹

Пестуньи понимали, что пробуждение ребенка должно быть радостным. Виноватыми в том, что прервали сладкий утренний сон, оказывались пастушок, чей рожок «рано утром на заре» созы­вает стадо, или петушок — «золотой гребешок, масляна головуш­ка, шелкова бородушка». К нему чаще всего и был обращен упрек:

Что ты рано встаешь, Голосисто поешь, Голосисто поешь, Сене спать не даешь?²

Купание обычно сопровождалось следующими словами:

Вода текучая. Дитя растучее. С гуся вода, С тебя худоба. Вода — к низу, А дитя — к верху.

Малыша, потягивающегося после сна, поглаживали по живо­тику и повторяли:

Потягунушки, потягунушки Поперек толстунушки,

А в ножки ходунушки, А в ручки фатунушки, А в роток говорок, А в головку разумок.¹

Учили поднимать ручки кверху, при этом произносили в такт действию:

Гуси летели, Лебеди летели...

И так несколько раз.

Стараясь развеселить младенца, перебирали суставчики и при­говаривали:

Тут пень, тут колода, Тут мох, тут болото, Тут студё-ё-ёная водица.

«Перебирают суставчики, где щекотно, а потом под мышку: дитя рассмеется, а его зацелуют», — писал наблюдатель .

Наиболее распространенная игра с детьми до года заключалась в том, что ребенка легонько подбрасывали на ладони одной руки, в то время как другой поддерживали под грудку, или заставляли приплясывать, поддерживая под мышки. Многие из приговорок, сопровождавших такие действия, начинались строкой, которая не несла смысловой нагрузки, но задавала ритм, вызывавший у ре­бенка радостное настроение: Тра-та-та, тра-та-та; или: Ой, чук-чук-чук!

Содержание традиционных пестушек вовсе не обязательно было рассчитано на детское восприятие. Часто встречалась брач­ная тематика. Так, усадив ребенка на колени, его качали и приго­варивали:

Ай, скок, поскок, Молодой груздок По водичку пошел, Молодичку нашел, Целовал, миловал Да к себе прижимал.³

¹ Шейн П.В. Великорус в своих песнях... С. 6.

² Русская поэзия детям / Сост. Е.О. Путилова. Л., 1989. С. 54.

20

¹ Шейн П.В. Великорусе в своих песнях... С. 6-9.

² Бессонов П. Детские песни. М., 1868. С. 11-12.

³Там же. С. 9.

21

От представителей старшего поколения можно было услышать и более озорные сюжеты:

Ой, чук-чук-чук, Наловил дед щук. Бабка рыбку пекла, Сковородка текла. Баба деда за бородку — Купи, дед, сковородку.¹

Современному воспитателю, естественно, надо учитывать воз­раст ребенка.

Трудно провести четкую границу между пестушками и потеш­ками. Следует отметить, что потешки, также сопровождавшие игры с пальчиками, ручками, ножками, предполагали более актив­ное и сознательное участие ребенка в этих играх. Они были рас­считаны на узнавание и самостоятельное выполнение отдельных действий. Наиболее известны «Ладушки», «Сорока», «Коза». В по­следней потешке используется отмечавшийся ранее в колыбель­ной лирике прием «устрашения», помогающий добиться послуша­ния:

Идет коза рогатая, Идет коза бодатая. Ножками: топ! топ! Глазками: хлоп! хлоп! Кто кашки не ест, Кто молока не пьет, Того забодает, забодает.²

Ребенка знакомили с голосами и повадками птиц, животных:

Прилетели воробьишки в огород, Спрашивают: «Чей горох, чей горох?» Дима говорит: «Мой горох, мой горох!» Воробышки говорят: «Чиви-чиви-чиви!» Дима говорит: «Кыш пошли!» Воробьишки полетели-полетели, На головку Диме сели!³

¹ Архив ИИАЭ. Л. 57.

² Русская поэзия детям. С. 58.

³ Мельников М.Н. Русский детский фольклор Сибири. Новосибирск, 1970.

С. 73.

22

Один из первых исследователей детского фольклора Г.С. Ви­ноградов исполнение «посказулек» со звукоподражаниями назвал «введением в зоологию и зоопсихологию»¹. Таким образом, хотя пестушки и потешки были связаны прежде всего с физическим воспитанием ребенка («педагогическое наставление» в них отсту­пало на второй план), эти жанры детского фольклора выполняли также важную познавательную функцию.

ПРИБАУТКИ И НЕБЫЛИЦЫ

В отличие от пестушек и потешек прибаутки не только испол­нялись нараспев, но нередко и пелись. Традиционные песен­ки-прибаутки изображали либо яркое событие, либо стремитель­ное действие, что позволяло привлечь внимание ребенка. Их ис­полнение было приурочено к разным моментам.

Шуточные песенки составляют подавляющее большинство сре­ди прибауток. Юмор становится важным педагогическим приемом. С его помощью ребенок учится давать правильную оценку событи­ям и явлениям, устанавливать между ними верные связи.

Многие прибаутки имеют динамически развертывающийся сю­жет. Чтобы дольше удерживать внимание ребенка, прибегают к во­просно-ответной форме построения произведения. На это же на­правлена «цепная» (кумулятивная) организация сюжета, когда каж­дая последующая строка неразрывно связана с предыдущей. Утрата хотя бы одного звена «цепи» разрушает смысл произведения.

Крыночка на полочке стояла.

• Где та крыночка?

• Собачки утащили.

• Где собачки?

• В лес убежали.

• Где лес?

• Огнем сгорел.

• Где огонь?

• Водой залило.

• Где вода?

• Быки выпили.

• Где быки?

• На гору ушли.

• Где гора?

Виноградов Г. Народная педагогика. (Отрывки и наброски)//Сибирская жи­вая старина. Иркутск, 1926. Вып. 1 (5). С. 15.

23

• Черви выточили.

• Где черви?

• Гуси выклевали.

• Где гуси?

• В ерник ушли.

• Где ерник?

• Девки выломали.

• Где девки?

• Замуж вышли.

• Где мужья?

• На войну ушли.

• Где война?

• Кончилась она.¹

Эта прибаутка раньше служила сопровождением игры, которая так и называлась «Крыночка». Крынку с молоком охраняют кот и котова бабушка. Дети, желая полакомиться молоком, пытаются вы­манить их из избы. Когда это удается, они принимаются за молоко и разбивают посуду. После этого разбегаются. Кот и бабушка пыта­ются их поймать и получить ответ, куда подевалась крыночка².

Ряд прибауток имел «непредсказуемую» концовку³, рассчитан­ную на комический эффект:

• Федул, что губы надул?

• Кафтан прожег.

• Можно зашить?

• Да иглы нет.

• А велика ли дыра?

• Один ворот остался.

В современном бытовании данный текст представляет собой дразнилку, обращенную к ребенку, который демонстрирует окру­жающим свое дурное настроение. Однако в этом произведении можно выявить глубинный мифоритуальный слой. В прошлом день Св. Федула (5/18 апреля) связывался с сильными весенними ветрами: «Пришел Федул — тепляк подул»⁴. Отсюда образ челове-

¹ Архив ИИАЭ. Л. 58-59.

² Забылин М. Русский народ: Его обычаи, предания, обряды и суеверия. М., 2002. С. 522.

³ К подобным произведениям В.И. Даль применял народный термин «пусто- байки». (Т. 1. С. 15).

⁴ Круглый год: Русский земледельческий календарь/Сост. А.Ф. Некрылова. М., 1989. С. 154.

24

ка надувшего губы. Именно так традиционно изображался пове­литель воздушной стихии.

Пронизаны озорным юмором небылицы, в которых смещены все реальные связи:

Кошка в лукошке На стене часы висели,

Рубашку шьет. Тараканы стрелку съели,

А кот на печи Мухи гирю оторвали,

Сухари толчет.¹ И часы ходить не стали.²

В народе такие произведения носят название «нескладух». К.И. Чуковский называл их «перевертышами». Несообразности, представленные в таких песенках, укрепляют у ребенка реальное понимание соотношения вещей и явлений.

Созданные преимущественно взрослыми прибаутки, тем не менее, активно входят в детский репертуар и служат образцами для собственного творчества детей.

КАЛЕНДАРНЫЙ ФОЛЬКЛОР. ЗАКЛИЧКИ. ПРИГОВОРКИ

Творческие возможности подрастающего поколения находят­ся в прямой зависимости от богатства и разнообразия художест­венного опыта взрослого окружения. В старину детей с раннего возраста приобщали к обрядовой жизни, которая была тесно свя­зана с хозяйственной деятельностью. Они принимали участие в аг-рарно-календарных празднествах, сначала в качестве простых на­блюдателей, а затем и активных участников.

Яркие картины традиционной обрядности, воспринятые гла­зами ребенка, находим у русских писателей — Л. Н. Толстого, А.Н. Толстого, СТ. Аксакова, A.M. Горького, И.С. Шмелева и др. СТ. Аксаков с глубоким чувством вспоминал свое первое участие в деревенских праздниках: «Она [тетка] уговорила меня посмот­реть игрища и, завернув с головой в шубу и отдав на руки здоровен­ной своей девке Матрене, отправилась со мной в столярную избу, где ожидала нас переряженная в медведей, индеек, журавлей, ста­риков и старух вся девичья и вся молодая дворня... Чудные голоса

Мельников М.Н. Русский детский фольклор Сибири. С. 79.

Архив ИИАЭ. Л. 117.

25

святочных песен, уцелевшие звуки глубокой древности, отголоски неведомого мира еще хранили в себе живую обаятельную силу и властвовали над сердцами неизмеримо далекого потомства»¹.

Во время зимних святок дети исполняли колядки, содержащие благопожелания и просьбы о «подаянии». В южных губерниях России и на Украине долгое время бытовал обряд «посеванья», ко­торый совершался детьми в первый день Нового года. Ступив на порог, дети разбрасывали зерно и приговаривали: «Сею-сею-посе-ваю, с Новым годом поздравляю». Хозяева должны были одарить «посевалыциков» гостинцами. Ритуальные действия с зерном но­сили магический характер: они призваны были обеспечить бога­тый урожай в наступающем году.

Во Владимирской губернии дети на масленицу собирали по дворам солому и дрова для костра, на котором сжигалось чучело Масленицы. Затем пели под окнами:

Тинь-тинька, Подай блинка, Последний кусок, Мочальный усок.²

Особенно активная роль отводилась детям при встрече весны. По древним верованиям Весна представлялась антропоморфным (человекоподобным) существом, которое приносили из-за моря на своих крыльях птицы. В праздник сорока мучеников (9/22 мар­та) дети насаживали на палки испеченных из теста птиц, которых называли куликами или жаворонками, взбирались на крыши риг и амбаров и, поднимая своих «птиц» как можно выше, пели:

Жаворонки, прилетите, Красну весну принесите. Нам зима-то надоела И весь хлеб у нас поела...³

Считалось, что в этот день прилетает сорок разных птиц, и пер­вая из них жаворонок. Обрядовые действия должны были способ­ствовать скорому приходу весны, которая «запирает» зиму и «от­пирает» лето. Песни назывались «веснянками», а сам обряд —

«кликать весну». Увидев первых журавлей, летящих в родные края, дети хором вторили их голосам:

Курли, курли, Летят журавли. Курли-си, курли-си, По Руси! По Руси!

На Зосиму-пчельника (17/30 апреля), проходя мимо ульев, дети скандировали:

Пчелушки, Серые, малые, Крылышки алые... В поле идут, Гудут, гудут, С поля идут, Медок несут.¹

Замечательное описание русских праздников сквозь призму детского восприятия оставил И.С. Шмелев («Лето Господне»). На­кануне Преображения Господня (6/19 августа), или Второго Спа­са, именуемого в народе Яблочным, отправлялись отрясать ябло­ни, плоды которых предстояло освятить в церкви. «Меры три со­брали. Несут на шесте в корзине, продев в ушки. Выпрашивают плотники, выклянчивают мальчишки, прыгая на одной ноге:

Крива-крива ручка,

Кто даст — тот князь,

Кто не даст — тот собачий глаз.

Собачий глаз! Собачий глаз!

Горкин отмахивается, лягается: «Махонькие что ли... Приходи завтра к Казанской — дам и пару»². Современному читателю пове­дение Горкина кажется непонятным. А дело в том, что считалось грехом есть яблоки до Второго Спаса. Существовала вера, что де­тям родители которых нарушили запрет, на том свете не дадут яб­лок .

Ребятишки создавали свои произведения, опираясь на творче­ский опыт старших, но руководствуясь собственным вкусом. Бы­тующие в детской среде заклички, приговоры, присловья невели-

¹ Аксаков СТ. Воспоминания. М., 1856. С. 125.

² Капица О.И. Детский фольклор. С. 83.

³ Русская поэзия детям. С. 59.

26

¹ Круглый год. С. 151-161.

² Шмелев И.С Сочинения. В 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 253.

³ Круглый год. С. 310.

27

ки по объему, имеют четкую ритмику, богаты звуковыми повтора­ми. Их содержание, как правило, связано со знакомыми явления­ми. Разнообразны заклички, обращенные к солнцу, дождю, ветру:

Солнышко, ведрышко, Выгляни в окошечко: Твои дети на повети Мед колупают, Деткам бросают.

Или:

Уж дождь дождем Ветер, ветерок,

Поливай ведром: Не дуй мне в бок,

На бабину рожь, А дуй мне в спину,

На дедову пшеницу, Чтоб идти было в силу.¹ На девкин лен, На Иванов дом.

В наши дни такие песенки, хотя и исполняются «на случай», но уже не связаны с обрядом, они превратились в детскую забаву. Ис­следователь видит древнюю мировоззренческую основу поэтики закличек, ребенок же воспринимает ее как условно-художествен­ную. То, что Солнце живет в доме, имеет детей-озорников, близко и понятно юным исполнителям. Это дает им возможность оку­нуться в чудесный мир, родственный сказочному, где стерты гра­ницы между реальным и фантастическим.

Особое внимание народная педагогика уделяла воспитанию бережного отношения к живой природе. Писатель Б.С.Рябинин напоминал о существовании в народном быту так называемых дет­ских «запук» — запретов убивать животных, птиц, насекомых. Де­тей предостерегали: «Синицу не зори (т.е. не разоряй) — дома бу­дет пожар»; «Голубя не убивай — мать умрет». В словаре В. Даля «запуки» толкуются не только как запреты, но как суеверия, пус­тые предрассудки, между тем в свое время они помогали подрас­тающему поколению осмыслить право всего живого на жизнь. Одна пожилая женщина сказала Б. С. Рябинину: «Кто животных не любит, у того счастья нет»².

Приговорки, обращенные к животным, птицам, насекомым, астениям, обязаны своим происхождением «взрослому» репер­туару теперь же дети перенимают их друг от друга. В отличие от ис­полнявшихся хором закличек такие приговорки были сольными. Подкрадываясь к бабочке, ее уговаривают: «Бабочка-сечка, сядь на крылечко». Взяв в руки улитку, просят: «Улитка, улитка, высунь пога. Дам кусочек пирога». Подбрасывая божью коровку, пригова­ривают:

Божья коровка. Полети на небо, Там твои детки Кушают конфетки. (Кушают котлетки).¹

Глухие отголоски веры в сверхъестественные свойства живот­ных находим в популярных обращениях к мыши. Первый выпав­ший зуб опускают в норку с просьбой заменить его новым:

Мышка, мышка, На тебе костяной, Дай мне золотой.

Чтобы избавиться от воды, попавшей в ухо при купании, пры­гают на одной ножке и повторяют речитативом:

Мышка, мышка, вылей воду Под дубовую колоду.²

В современном детском быту число закличек и приговорок за­метно сократилось. Ушли из обихода некогда распространенные обращения к грибам, пчелам, домашним животным и птицам. Од­нако появились обращения к рукотворным объектам, например к самолетам. В них можно увидеть нескрываемое восхищение «чу­до-техникой»:

Самолет, самолет, Забери меня в полет.

Встречаются и веселые, озорные стишки:

[А]эроплан, [а]эроплан, Посади меня в карман,

¹ Фольклор Московской области. Вып. 1: Календарный и детский фольклор/ Сост. В.Б. Сорокин. М., 1979. С. 65-67.

² Рябинин Б.С. О любви к живому. М., 1966. С. 38.

28

' Архив ИИАЭ. Л. 59. _{д н} ламее АЛ. К характеристике современного устно-поэтического репертуара

29

А в кармане пусто, Выросла капуста.

Перед нами убедительное свидетельство того, что «чудо-техни­ка» стала привычной.

Г.С. Виноградов справедливо писал, что детский быт имеет черты, не встречающиеся у взрослых. Подражая старшему поколе­нию, учась у него, дети тем не менее не копируют взрослую жизнь¹. Здесь мы имеем дело со сложным процессом наследования куль­туры не прямо, а опосредствованно.