Incognita" для психологов. Существовали исследования к.Юнга,

М.Элиаде, Дж.Кэмбпелла и других известных ученых — востоко-

ведов, теологов, культурологов, историков религии. Почему же

на пороге шестидесятых-семидесятых годов так возрос интерес к

трансперсональным исследованиям? Что в мире вызвало к жизни

новое мощное психологическое движение?

Даже сейчас трудно однозначно определить этот процесс, мы

можем лишь пытаться восстановить его по отдельным явлениям.

Известно, что на 1968 г. приходится пик расцвета контркультуры.

Только что прошли волны битничества, музыки "Битлз", хиппи,

психоделической революции, войны во Вьетнаме, которые про-

рвали национальные границы, познакомили молодежь Запада с

новой, глобальной реальностью, показали взаимосвязь многооб-

разных форм разумной жизни во всех уголках планеты. После Вто-

рой мировой войны возникло то, что Генрих Гессе провидчески

32

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

назвал "паломничеством в страну Востока". В среде студенческой

молодежи растет устойчивый интерес к восточным философским

учениям, в частности к учению дзен-буддизма, стимулирован-

ный в немалой степени американскими поэтами А.Гинзбергом и

Дж.Керуаком, культурологом А.Уотсом и японским исследовате-

лем Д.Судзуки. По Америке прокатилась очередная коммунитар-

ная волна, на гребне которой создаются духовные коммуны,

происходят масштабные эксперименты с новыми стилями жизни

и поиски новой общности людей, пытающихся прорваться через

ограничивающие стереотипы, вскормленные традиционным

семейным укладом и здравым смыслом. Через эту масштабную прак-

тику преодоления оков и табу прежней патриархальной цивили-

зации, практику, вовлекшую в себя десятки миллионов людей, и

происходило конкретное посвящение в сознание как в совмест-

ное бытие в новом ценностном горизонте, трансцендирующем

эгоизм, индивидуализм и европоцентризм, через ткань повсед-

невной жизни в сознание как в то, что "между людьми".

Думается, что оформление трансперсональной ориентации

состоялось в недрах и на основе этой практики, получившей на-

звание контркультуры или Нового века. Контркультура была бун-

том детей против отцов, воплощавших прежнюю цивилизацию с

ее традиционными буржуазными ценностями, а новая цивилиза-

ция являлась уже глобальной — поликультурной, высокотехноло-

гичной, взаимосвязанной, как никогда ранее. Если воспользоваться

термином Л.Н.Гумилева, можно сказать, что ветер пассионарнос-

ти, пронзивший все пространства планеты, стал нести ее жите-

лей в новом эволюционном направлении к всепланетарному

посвящению в мистерию "Человек". Ибо действительно, то, что

проявилось в образовании трансперсональной психологии, дви-

жении "Новый век", во многих других тенденциях — это смена

самых глубинных, фундаментальных установок и ориентации куль-

туры, смена ее типа.

До середины нашего века еще можно было провести достаточ-

но четкую границу между двумя культурно-полярными устремле-

ниями человечества — восточным и'западным. Восточную

ориентацию в данном контексте можно было бы определить как

стремление к самосовершенствованию, к эзотерическим духовно-

философским исканиям. Западная ориентация хорошо выражена

в исследовании М.Вебера о протестантской этике и духе

капитализма — это ориентация на преображение "града земно-

го", на спасение планеты через социальную трансформацию, слу-

В.В.МАЙКОВ. СТАНОВЛЕНИЕ ТРАНСПЕРСОНАЛЬНОЙ психологии 33

жение человечеству, развитие демократических структур. Такая

ориентация тесно связана с определенным пониманием хрис-

тианства как строительства царства небесного на земле, в то вре-

мя, как восточная ориентация более связана с индивидуальным

спасением. Это, конечно, условное разделение, поскольку всегда

в рамках буддизма, христианства или иудаизма существовали раз-

ные направления — и мистические, и связанные с социальным

прогрессом. Но тем не менее до середины нашего века мы можем

уверенно различать практику индивидуального и практику соци-

ального преобразования.

Начиная примерно с 1960-х гг. можно зафиксировать появление

нового феномена: практика индивидуального совершенствования

вдруг тесно слилась с практикой социального преобразования. Воз-

никло то, что можно назвать антропосоциотрансформацией —

единством индивидуальной и социальной трансформации, выс-

тупающими как две грани одного процесса. Питательной средой

этого процесса была контркультура, но начало его связано не толь-

ко с тем, что происходит "революция сознания" или "гуру-рево-

люция", вовлекшая миллионы людей, остающихся активными

членами западной цивилизации, в "паломничество в страну Вос-

тока", занятия восточными психопрактиками. Главной причиной,

как уже отмечалось, стало складывание глобальной цивилизации,

проявление всеохватности процессов развития на планете: эконо-

мических, политических, информационных, культурных, усиле-

ние всеобщей взаимозависимости, с появлением которой люди

начинали воспринимать себя уже жителями планеты, а не отдель-

ного государства. После начала информационно-коммуникатив-

ной революции техносфера и инфраструктура воплотили такие

базисные характеристики сознания как всесвязность и открытость,

оказались в резком конфликте с манипулятивным характером

прежних социальных институтов и потребовали их трансформа-

ции. Вот, пожалуй, основные процессы, вызвавшие формирова-

ние трансперсональной ориентации и новое осознание ситуации,

в ней выраженное.

В пользу предложенного объяснения говорят многие факты.

Например, когда еще в 1945 г. один из предтечей гуманистической

и трансперсональной психологии английский писатель Олдос

Хаксли опубликовал книгу о "вечной философии", она не полу-

чила широкого отклика; работы К. Юнга, посвященные духовно-

му поиску и психологии релип достаточно узкому кругу людей.

УшедШВтишХЖ'В отношении

2 — 2845

б i б л i о -,-

34

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

работ Дж.Кемпбелла или М.Элиаде. А вот книги К.Кастанеды,

опубликованные в шестидесятых — семидесятых годах, сразу стали

бестселлерами и явлением массовой культуры. И уже в это время

произошло переоткрытие книг тех антропологов, психологов,

философов и культурологов, которые в своих работах трансцен-

дировали европейский взгляд на природу человека и исследовали

аналогичный опыт мировых духовных традиций. Так произошло

переоткрытие "вечной философии" с ее незыблемой истиной

преодоления всех пределов. "Человек есть нечто, что должно пре-

возмочь" — и человек получает свое обоснование, свою целост-

ность и свой смысл в трансцендировании. Ведь по сути дела

сущность духовного поиска в религиозно-философских традициях

состояла в попытке преодоления локальности жизни человека,

ограниченности его способностей, его смертности, в попытке

перевода человека в космическое измерение.

Кстати, и практика науки, как отмечает М.Мамардашвили,

тоже имеет подобную устремленность. Здесь у человека создаются

органы — научные теории, приборы, гипотезы, переводящие его

в космическое измерение. Ведь открытие законов природы есть ни

что иное как делание человека через опыт его сознания соразмер-

ным космосу и устройству универсума. Через практику филосо-

фии человек также становится соразмерным Вселенной как

всеединству, получает самообоснование в качестве космического

феномена. Через предельный опыт в области искусства человек

также способен трансцендировать свои границы и воплощать кос-

мическую гармонию. Этот опыт преодоления себя через создание

специфических духовных органов для перевода в космическое из-

мерение был характерен для человека на протяжении всей его

истории. Поэтому, конечно же, он стал главным направлением

исследования трансперсональной психологии, и это стало прин-

ципиально новым в сравнении с гуманистической психологией.

Итак, возникло новое расширенное исследовательское поле,

появился новый образ человека, произошло преодоление антро-

пологического масштаба, существовавшего в рамках гуманисти-

ческой ориентации. Была сделана продуктивная попытка заново

взглянуть на человека в тех областях, где он выходит за прежние

границы сознания — в экстатическом, религиозном, мистичес-

ком опыте, в опыте околосмертных переживаний, умирания и

рождения. Необходимость нового научного понимания человека

привела к тому, что в профессиональный состав трансперсонально-

го движения вошли не только психологи или такие традиционные

В.В.МАЙКОВ. СТАНОВЛЕНИЕ ТРАНСПЕРСОНАЛЬНОЙ психологии 35

гуманитарии как этнологи, культурологи или, скажем, танатоло-

ги, но и представители, казалось бы, далеких профессий — физи-

ки, биологи, кибернетики. Дело в том, что поиск нового

предметного поля и нового видения человека оказался созвучным

поискам новой научной парадигмы и в других, в том числе естест-

веннонаучных, дисциплинах. Например, физик и философ Ф.Кап-

pa показал в своем исследовании новой научной парадигмы

"Поворотный пункт" (1983), что кризис науки и облик новой

науки имеет те же отличительные черты в психологии и в физи-

ке, кибернетике или биологии. Героями его следующей книги

"Уроки мудрости: разговоры с замечательными людьми" (1988),

посвященной той же теме, стали психолог С.Гроф, лидер

"антипсихиатрии" Р.Лэйнг, физик Дж.Чу, экономист Х.Хендер-

сон, специалист по новой медицине и по лечению рака К.Сай-

монтон — люди, являющиеся творцами новой научной парадигмы

в психологии, психиатрии, физике, экономике, медицине, а также

политике и философии. Из бесед с этими людьми Ф.Капра делает

вывод: новая научная парадигма во всех этих областях действи-

тельно имеет такие общие черты как целостность, системность,

новые критерии научности, новое обоснование своего предмета,

новое понимание научного закона, субъекта и объекта науки.

Именно поэтому в рамках трансперсонального движения и объе-

диняются передовые ученые из самых различных областей зна-

ния.

Новая научная парадигма действительно необходима для пони-

мания того антропологического видения, которое развернулось в

трансперсональной психологии. И многое здесь уже сделано. Доста-

точно отметить новую картографию человеческой психики С.Гро-

фа, его новаторские представления о духовном кризисе, в которых

он показал, что большинство классифицируемых традиционной пси-

хиатрией заболеваний, таких как неврозы и психозы, по сути дела

являются кризисами роста, которые в определенных условиях возни-

кают у всех людей, а не болезнями. Традиционная психиатрия, не-

чувствительная к этому процессу, в своих классификациях

замораживает его отдельные фазы как различные виды патологии,

рассматривая их как ненормальности, а не как стадии эволюцион-

ного процесса. Те, кто зачисляется психиатрией в невротики и пси-

хотики — чаще всего люди, которые спонтанно перенесли мощный

духовный опыт и не сумели справиться с ним. Супругами Гроф для

помощи таким людям создана международная программа "Spiritual

emergency". Другим лидером трансперсональной психологии К.Уил-

36

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

бером осуществлена интеграция психотерапевтических и психологи-

ческих подходов на основе теории спектра сознания. Широкую изве-

стность получило изучение медитации такими учеными как Р.Уолш,

Д.Шапиро и М.Мерфи. Произошло введение в научный оборот вос-

точных эзотерических традиций.

Одной из наиболее интересных исследовательских программ в

области трансперсональной психологии является "Проект исследо-

вания резервных возможностей" Эсаленского института (США),

начатый в 1976 г. Суть проекта состоит в том, чтобы собрать, катало-

гизировать (с помощью компьютеров) и изучить все зафиксирован-

ные в мировой литературе проявления резервных возможностей

человека. Руководитель проекта М.Мерфи анализирует собранные

данные в объемистой книге "Будущее тела: исследования дальней-

ших возможностей человеческой эволюции" (1992). Мерфи спраши-

вает, о чем говорит феномен резервных возможностей человека?

Почему, например, в спорте постоянно происходит рост рекордов?

Он считает, что дело не только в том, что человечество находится

сейчас в состоянии глобального стресса в связи с глубинной струк-

турной перестройкой всей социальной ткани, а также возросшей

угрозой его уничтожения, но и в том, что мы находимся на пороге

нового видового скачка. Произошедшие глобальные изменения про-

будили некие новые возможности, необходимые для адаптации че-

ловечества к новым условиям. И феномен резервных возможностей

говорит прежде всего о переходе к этому новому уровню существо-

вания, является по сути преддверием эволюционного (скачка. По

мнению Мерфи, в недалеком будущем, может быть в начале XXI в.,

произойдет масштабное освоение управления любыми функциями

тела. То, что сейчас доступно немногим индивидам, прошедшим

сложную йогическую школу, станет фактом массовой культуры. Ана-

логичную протеевскую мифологему грядущего всевластия тела над

духом развивает киберпанковская культура и начавшееся освоение

виртуальной реальности.

Другим весьма характерным явлением стало открытие транспер-

сонального измерения внутри традиционных психотерапевтических

и психологических подходов. Например, в 1980 г. под редакцией С. Бур-

штейна была издана книга под названием "Трансперсональная пси-

хотерапия". В ней дается трансперсональный взгляд на такие известные

психотерапевтические подходы, как гештальттерапия, психосинтез,

трансакционный анализ, аналитическая психология, психоанализ,

а также на ряд подходов гуманистической или экзистенциально-фе-

номенологической ориентации.

В.В.МАЙКОВ. СТАНОВЛЕНИЕ ТРАНСПЕРСОНАЛЬНОЙ психологии 37

Подобный сдвиг видения весьма характерен для современной

ситуации. Он показывает, что между гуманистической, транспер-

сональной психологией и предшествующими подходами нет ни-

какой непреодолимой пропасти: они по сути являются ступенями

магистрального развития психологии.

В новых направлениях психологии произошло существенное

расширение поля поиска, и от первоначальной ориентации в сто-

рону Востока гуманистическая и трансперсональная психология

устремились на поиск собственной почвы, вглубь европейской

религиозно-философской и духовной традиции. В новых антоло-

гиях по гуманистической и трансперсональной психологии мы

находим имена Я.Беме, Э.Сведенборга, М. Экхарта, отцов церк-

ви, исихастов православной традиции.

Аналогичные процессы происходят и у нас с момента образо-

вания Российской ассоциации гуманистической психологии. В

приглашении, которое получали участники Учредительной

конференции, предлагалось назвать наше объединение Ассоциа-

цией гуманистической и трансперсональной психологии. По мне-

нию оргкомитета, это имело немалый смысл. Мы знаем, что Россия

своего рода кентаврическое существо. И если Запад переоткрывал

свое первоначальное трансперсональное измерение, вглядываясь

в зеркало Востока, то у России связь с Востоком исконна,

присутствует на протяжении всей ее истории, как через визан-

тийско-греческую традицию, так и через прямые азиатские со-

прикосновения. Поэтому нам оказались близки европейская

христианская традиция, западная персонологическая ориентация,

выраженная в гуманистическом крыле нашей Ассоциации, и транс-

персональная ориентация.

Отечественная традиция гуманистической и трансперсональной

психологии имеет ряд отчетливых истоков. Это и монашеская —

византийская и древнерусская — традиция (практика исихазма),

это и практика традиционного уклада отечественной жизни —

крестьянской общины и духоборческих исканий от древних

раскольнических общин до толстовских коммун. Это и филосо-

фия серебряного века, в которой представлен весь спектр ориен-

тации — от ярко выраженных персонологических, гуманистических

до мистических трансперсональных. Это, конечно, и русская ли-

тература, представленная прежде всего такими авторами экзи-

стенциально-духовной ориентации как Достоевский и Толстой, а

также писателями серебряного века. Андрей Белый, например,

имел тесное отношение к трансперсональной традиции и был

38

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

учеником Р.Штейнера. К Штейнеру были близки и чета Мереж-

ковских, и актер Михаил Чехов. Знаменательно, что одним из

предтечей американской гуманистической и трансперсональной

ориентации был Г.И.Гурджиев — также наш соотечественник. Его

Институт интегрального развития человека, прежде чем обосно-

ваться в Париже, находился в России. Ряд мощных гуманистичес-

ких импульсов содержит культурно-исторический подход

Л.С.Выготского и философская антропология М.М.Бахтина. Сло-

вом, у отечественной гуманистической традиции много истоков,

нам предстоит их заново переосмыслить, и для этого сейчас от-

крылось множество возможностей.

Символом всепланетного синтеза культур является тот факт,

что, как Америка первоначально открыла свои гуманистические

и трансперсональные измерения на Востоке, так и Россия встре-

чается со своей исконной гуманистической и трансперсональной

традицией через американскую психологию. Началось это узнава-

ние через книги американских авторов, которые провозились,

переводились и распространялись в самиздате. Сегодня этот про-

цесс взаимообогащения и узнавания вступил в новую фазу гло-

бальных поликультурных контактов.

Грандиозные изменения, происходящие сегодня во всех угол-

ках нашей планеты, сотрясающие все социальные группы и затра-

гивающие каждого человека, имеют фундаментальное измерение,

до недавнего времени ускользавшее от философского анализа. Зем-

ная цивилизация вступает в новую точку своего роста, которую

можно охарактеризовать как выход на сознательную эволюцию. В

разных странах сотни миллионов людей практикуют те или иные

пути самопознания и самосовершенствования. Так, по данным

социологической фирмы Д.Янкеловича, более 2% американцев

вовлечены в трансформационные программы, связанные с альтер-

нативными стилями жизни и путями самоосуществления. В любой

развитой стране существует невообразимое количество всевозмож-

ных организаций, институтов, групп, общин, изданий (журналов

и книг), имеющих отношение к подобным темам. Скажем, посе-

титель лондонского магазина "Компендиум" может найти здесь

десятки тысяч книг, сотни видео- и аудиокассет, объединенных

тематикой самопознания и самосовершенствования. Западный ин-

теллектуальный рынок предлагает потребителю тысячи практи-

ческих семинаров, на которых можно познакомиться с любой

В.В.МАЙКОВ. СТАНОВЛЕНИЕ ТРАНСПЕРСОНАЛЬНОЙ психологии 39

философско-религиозной традицией, эзотерической практикой,

"новой религией" или психологическим тренингом. Движения об-

новления социальной жизни еще в шестидесятые — семидесятые

годы нашего века, проявлявшие себя как альтернативные офици-

альному истеблишменту молодежная контркультура и иллюми-

натство, сегодня оказались интегрированными в обширные

социальные проекты гуманизации культуры через самореализа-

цию и самосовершенствование. И это уже не эскапизм, как виде-

лось в первых попытках их осмысления. Уникальность современной

ситуации состоит в том, что движения за гуманизацию и револю-

цию сознания стали одними из самых важных составляющих мас-

совой культуры. Они призывают к радикальной реформе всех сфер

жизни современной западной цивилизации. И трансперсональная

психология выступает интеллектуальным лидером этого всеобъ-

емлющего порыва к беспредельному развитию.

ЛИТЕРАТУРА*

Граф С. За пределами мозга: рождение, смерть и трансценденция в

психотерапии. 1994.

Граф С. Области бессознательного: данные исследований ЛСД. 1995.

Граф С. Путешествие в поисках себя: измерения сознания и новые

перспективы психотерапии и внутреннего исследования. 1995.

Граф С. Холотропное сознание. 1996.

Граф С., Граф К. Неистовый поиск себя. 1996.

Граф С., Хэлифакс Дж. Человек перед лицом смерти. 1996.

Дасс Р., Гоурмен П. Как я могу помочь? 1997.

Капра Ф. Уроки мудрости: разговоры с замечательными людьми. 1996.

Лаберж С. Осознанные сновидения. 1996.

Маккенна Т. Пища богов: поиск первоначального древа знания. 1995.

Маккенна Т. Истые галлюцинации, или Быль о необычайных при-

ключениях автора в дьявольском раю. 1996.

Манделл А. Дао шамана: путь тела сновидения. 1997.

Пути за пределы "эго": трансперсональная перспектива // Под

ред. Р.Уолша и Ф.Воон. 1996.

Ринг К. Проект Омега. 1997.

Тарт Ч. Пробуждение. 1997.

Уилбер К. Проект Атман: трансперсональный взгляд на развитие че-

ловека. 1997.

* Все указанные в списке книги выпущены Издательством Транс-

персонального института, Москва.

ДЛ.ЛЕОНТЬЕВ

ЧТО ТАКОЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ

ПСИХОЛОГИЯ?*

Об экзистенциальной психологии у нас известно крайне мало.

Говоря о том, что представляет собой это направление в психоло-

гии, чаще всего ссылаются на экзистенциальную философию: на

М.Хайдеггера, К.Ясперса, Ж.-П.Сартра и других. Однако экзистен-

циальная психология — это достаточно самостоятельный пласт

материалов, совершенно отличный от экзистенциальной филосо-

фии и имеющий свои собственные теоретические традиции, т.е.

теоретическим обоснованием, скажем, экзистенциальной психо-

терапии является не философия экзистенциализма, а обширные раз-

работки именно в рамках психологии. В настоящее время дискутируется

вопрос о том, в какой мере возможна экзистенциальная психология

в чистом виде, существует ли специфическая экзистенциальная

психотерапия, имеет ли она свои специфические психотехники,

или же она — это нечто непротиворечиво стыкующееся с другими

видами психотерапии, в частности, с гештальттерапией. Встречается

мнение, что экзистенциальная психология является чем-то вроде

теоретического и мировоззренческого обоснования для гештальтте-

рапии, восполняющего дефицит ее собственных теоретических и ми-

ровоззренческих обоснований. Поэтому попытки состыковать

конкретные техники, разработанные в гештальттерапии, и теорети-

ческие идеи, разработанные в экзистенциальной психологии, ока-

зываются достаточно успешными. Многое в них совпадает, но просто

названо по-разному, разными "именами". Подобный ход рассужде-

* Работа выполнена при поддержке Международного научного

фонда, грант № ZZ5000/151.

Д.А.ЛЕОНТЬЕВ. Что ТАКОЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ психология? 41

ний демонстрирует Р.Мэй, ведущий представитель экзистенциаль-

ной психологии. Он также считает, что экзистенциальная психоте-

рапия не противостоит другим психотерапевтическим школам, так

как она не предлагает альтернативных техник, а стремится дать ана-

лиз структуры человеческого существования, который будет способ-

ствовать более глубокому пониманию человека в любых кризисных

ситуациях (May, 1983, р.44).

Существует и такое понятие, как "экзистенциально-гуманис-

тическая психология". Мне кажется, что при написании через де-

фис (как обычно его и пишут) смысл передается не вполне точно,

поскольку "гуманистическая психология" — понятие, охватыва-

ющее целый ряд достаточно разных школ, направлений, движе-

ний и подходов. Поэтому попытку определения экзистенциальной

психологии стоит начать с истории ее вычленения из гуманисти-

ческой психологии.

В конце 1980-х гг. в американском журнале Ассоциации гуманис-

тической психологии развернулась дискуссия. Открывалась она ста-

тьей под названием "Две гуманистических психологии или одна?"

Дж.Роуэна (Rowan, 1989). Он обратил внимание на то, что даже взгля-

ды основателей гуманистической психологии характеризуются

существенными расхождениями. Например, КТольдштейн, А.Мас-

лоу и К.Роджерс говорят о том, что человеку присуща некая внут-

ренняя сила — тенденция к самоактуализации, направляющая его

развитие в сторону наиболее полного раскрытия, разворачивания

заложенных в нем возможностей, сил и способностей. Это как бы

основная идея ведущего гуманистического подхода к личности. Но в

рамках этого же движения есть авторы, такие как Р.Мэй, О.Марер,

Р.Лэнг, считающие, что такой силы нет, а направление развития

человека определяется исключительно выборами, которые он дела-

ет. Это противопоставление является, может быть, одним из наи-

более ключевых противоречий, так как различие взглядов, отмеченное

Дж.Роуэном — наиболее важный критерий, по которому можно от-

личить экзистенциальное направление в рамках гуманистической

психологии от другого, условно обозначаемого как "личностно-цен-

трированное". Представители экзистенциального направления утвер-

ждают, что неправильный выбор, плохое осознание альтернатив,

бегство от ответственности за свой выбор — это предпосылки "не-

здорового" развития, т.е. какой-то однозначно заданной направлен-

ности или сущности у человека нет.

42

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

Дж.Роуэн справедливо констатировал методологическую не-

совместимость этих двух точек зрения на детерминанты развития

личности (все предзадано — все начинается с ноля). Возникает

закономерный вопрос: насколько едина гуманистическая психо-

логия в своих теоретических основаниях, и не правильнее было

бы говорить о двух разных гуманистических психологиях?

Очевидно, что гуманистическая психология представляет со-

бой конгломерат достаточно отличающихся взглядов, а упомяну-

тая дискуссия всего лишь заострила этот вопрос. В этой дискуссии

выступили Р.Мэй (May, 1989) и О.Марер (Mahrer, 1989), пред-

ставители экзистенциалистского направления, подтвердившие, что

речь идет именно о двух разных психологиях, говоря о которых в

рамках гуманистической психологии следует прежде всего систе-

матизировать их основные позиции и расхождения.

Личностно-центрированный подход, который представлен

прежде всего такими авторами как А.Маслоу и К.Роджерс, а так-

же Ш.Бюлер и С.Джурард, приписывает человеку некоторые за-

данные потенции, некую заданную природу, позитивную по своей

сути, которая актуализируется в процессе развития. Развитие —

это разворачивание того, что уже в человеке заложено. Самый

экстремальный вариант таких взглядов мы находим у К.Роджерса.

Он приписывает определение направленности развития, которое

он называет "тенденцией к актуализации", биологической при-

роде человека, содержащей определенный набор потенций. Су-

ществует заданная биологическая природа человека, в нее

заложены определенные возможности, потенции, в частности, —

определенная тенденция, задающая направление развертывания

этих потенций. По мере формирования личности в процессе жиз-

ни и общения у человека возникает еще одна структура — Я (Self),

и еще одно стремление — к реализации этого Я. Но это другая

тенденция, не совпадающая с исходной биологической тенден-

цией, и эти две тенденции могут противоречить друг другу. В тех

случаях, когда тенденция к самоактуализации организма, с од-

ной стороны, и стремление к реализации Я, с другой, оказыва-

ются противоречащими, решение однозначно — организм всегда

прав, хотя не всегда побеждает. Поскольку то, что человек приоб-

ретает в ходе социализации, не может улучшить, а может только

исказить его истинную природу, выход из конфликта — только в

возврате к исходной биологической мудрости (Rogers, 1963).

А.Маслоу не столь акцентирует биологическую предзаданность

развития личности (в поздних работах (Maslow, 1968; 1976) он дела-

Д.А.ЛЕОНТЬЕВ. Что ТАКОЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ психология 43

ет явственный дрейф в сторону экзистенциализма), но и ему не

удается избежать преформизма в понимании природы человека. И

хотя А.Маслоу говорит о значимости культурных влияний, которые

могут перевесить инстинкты, точнее инстинктоидные потребности,

но тенденция к самоактуализации также, по его мнению, изначаль-

но заложена. По поводу неясностей, встречающихся у А.Маслоу,

можно вспомнить сказанную по другому поводу реплику Л.С.Выготс-

кого (1982): "Одно из двух: или Бог есть, или его нет... Ответы вроде

того, что Бог есть, но очень маленький... анекдотичны" (с.410). У

Маслоу инстинкт самоактуализации есть, но очень маленький. Ви-

димо, поэтому один из его американских критиков Д.Янкелович

назвал убеждение в том, что с каждым днем мы становимся лучше,

нравственнее, духовнее, автоматически эволюционируя к более вы-

соким ступеням развития — "эскалатор Маслоу". Но наша жизнь

доказывает, что она — не эскалатор.

Экзистенциалистская позиция, альтернативная личностно-цен-

трированной, исходит из ключевой для нее идеи, афористично и

наиболее явно сформулированной Ж.-П.Сартром (1989): "Существо-

вание предшествует сущности" (с.323). Другими словами, в человеке

нет никаких предзаданных сущностей или "природы человека", ко-

торая бы определяла, что разовьется на ее основе в дальнейшем.

Человек в каждый момент своей жизни сам решает, чем он будет

дальше и куда он будет развиваться. Человек творит самого себя и он

"есть лишь то, что сам из себя делает" (там же). Акцент на само-

творчестве, отсутствие предзаданности является квинтэссенцией эк-

зистенциалистской позиции в первом приближении. Наша жизнь

выступает как некий "личностный тест", точнее тестирование. Все,

что в жизни есть: тревога, вина, страх, отчаяние, с одной стороны,

и надежда, свобода, ответственность и любовь, с другой, — все это

не сваливается на человека неизвестно откуда, не заложено в него

изначально, а порождается его собственными выборами и его соб-

ственными усилиями.

Периодически делаются попытки сгладить выявленное противо-

речие взглядов. Т.Грининг, например, писал, что нет непреодоли-

мого противоречия между личностно-центрированным психологом

и экзистенциальным: сущность человека создается его экзистенци-

альными выборами в процессе становления, однако тенденция к

самоактуализации — не единственная тенденция, заложенная в че-

ловеке, и ей приходится конкурировать с другими в процессе дела-

ния человеком его собственной природы. Человек может выбрать

путь отказа от самоактуализации, снижения своего человеческого

44

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

потенциала, а может выбрать путь, при котором этот потенциал

будет сохраняться и развиваться (Greening, 1971). Здесь опять не по-

лучается компромисса, так как принципиально этот подход не от-

личается от личностно-центрированного, в нем лишь подчеркивается

то, что реализация человеческой сущности не обязательно должна

быть успешной, что она может осуществляться с разной степенью

успеха самим человеком. И ключевой вопрос о существовании пред-

заданной сущности Т.Гринингу также не удается обойти.

Следующее расхождение между личностно-центрированным и

экзистенциалистским направлениями может быть описано в кате-

гориях, введенных Ф.Е.Василюком (1984): "онтология изолиро-

ванного индивида" и "онтология жизненного мира". "Онтология

изолированного индивида", на которой основывается, в частно-

сти, личностно-центрированный подход, исходит из того, что

человек вступает во взаимодействие с миром, уже будучи наде-

ленным определенным набором качеств. Соответственно, в каче-

стве единицы анализа выступает отдельно взятая личность с

присущими ей потенциями. Так, например, в работах К.Гольдш-

тейна, К.Роджерса и А.Маслоу 1940—1960-х гг. присутствовала

мысль, что внешние социальные влияния больше препятствуют,

чем способствуют самоактуализации. Эта "асоциальность" лично-

стно-центрированного подхода была своего рода отголоском фрей-

дистского противопоставления эго и суперэго как внешней давящей

на эго силы. И лишь в последнее время стало высказываться мне-

ние, что другие люди являются непременным условием само-

актуализации индивида, и что культура может оказывать на

самоактуализацию не только ограничительное, но и позитивное

влияние. Такие взгляды стали разрабатываться и в личностно-цен-

трированном подходе, однако внешние факторы рассматривают-

ся при этом лишь как условия, как предпосылки развития. Но

гораздо раньше в рамках экзистенциализма была сформулирована

принципиально противоположная личностно-центрированной диа-

логическая позиция, суть которой заключается в том, что, наобо-

рот, условием самореализации является некий конструктивный

диалог, общение, контакт с другим человеком, воспринимаемым

во всей его целостности. Из западных авторов эта позиция наибо-

лее четко представлена у М.Бубера (1993), а также у В.Франкла

(1990), для которого это, правда, не единственный путь разви-

тия, но один из принципиально важных путей. Из отечественных

авторов аналогичный подход мы находим у М.М.Бахтина, во мно-

гом очень близкого по сути своих взглядов М.Буберу.

Д.А.ЛЕОНТЬЕВ. Что ТАКОЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ психология 45

"Онтология жизненного мира" исходит из посылки, что толь-

ко во взаимодействии с миром человек обретает свои сущност-

ные характеристики, или, как хорошо было сказано В.Франклом

(1990): "Если человек хочет прийти к самому себе, его путь лежит

через мир" (с. 120). Эта посылка предельно четко присутствует во

всех вариантах экзистенциальной психологии. Человек с момента

рождения находится в постоянном взаимодействии с миром, в

котором находятся потенциальные смыслы его существования,

которые он должен открыть, найти для себя. Мир несет в себе как

определенную угрозу и опасность, так и позитивные возможнос-

ти и альтернативы, из которых человек должен делать выбор, и в

процессе этих выборов он себя самого "строит". Предметом прак-

тической работы экзистенциально ориентированного терапевта или

консультанта является не столько личность клиента, сколько эк-

зистенциальные проблемы, порожденные ее взаимодействием с

миром. Здесь в качестве единицы или узлового момента анализа

выступает именно взаимодействие с миром, и вне этого взаимо-

действия никакой экзистенциальный анализ невозможен.

Наконец, последнее расхождение касается сферы этики, проб-

лемы добра и зла. Оно нашло отражение в другой дискуссии на стра-

ницах того же журнала между Р.Мэем и К. Роджерсом. Суть этой

дискуссии заключается в следующем. К.Роджерс настаивал, что при-

роде человека присуще изначальное добро, а источник зла лежит

вне природы человека, где-то во внешней реальности (Rogers, 1982).

Р.Мэй достаточно убедительно возразил ему, что зло вообще нельзя

объяснить, если считать, что в природе человека заложено только

добро. С точки зрения экзистенциалистского подхода, человек не

предрасположен априори ни к добру, ни к злу. Он выбирает или то,

или другое, а тем самым и творит и то, и другое. Он открыт тому и

другому (May, 1982). В частности, В.Франкл, критикуя концепцию

самоактуализации А.Маслоу, основанную на идее врожденных по-

тенций, говорит о том, что в нас заложены возможности как для

хорошего, так и для плохого, приводя в пример Сократа, который

говорил, что у него были все задатки, чтобы стать талантливым пре-

ступником, но он этот путь отверг. Хорошо или плохо, что он не

реализовал эту свою возможность? Наверное, хорошо, потому что

не каждую возможность стоит реализовывать, и на человеке лежит

ответственность за решение, за выбор, какие из возможностей реа-

лизовывать, а какие оставить нереализованными (Frankl, 1979).

Нам с нашей историей и социальной реальностью легче со-

гласиться с экзистенциалистской позицией, легче признать, что

46

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

в человеке заложены потенции и возможности, ведущие в такой

же степени ко злу, как и к добру. Замечательный остроумец Ста-

нислав Ежи Лец, автор многих глубоких афоризмов, как-то ска-

зал, что у человека нет иного выбора, кроме как быть человеком.

Увы, согласиться с этим нельзя. К сожалению, оказывается, что у

человека есть такой выбор — "не быть человеком". И слишком

часто мы сталкиваемся с ситуацией, когда человек делает такой

выбор. Человек может выбрать "не быть человеком", может отка-

заться от собственной возможности быть им, от своей человечес-

кой сущности. Грубо говоря, человек может стать людоедом.

Например, по Э.Фромму (1995) человека характеризует стремле-

ние к самотрансценденции, стремление как-то утвердиться среди

людей, подняться над ними, и позитивная специфически челове-

ческая форма реализации этого стремления — творчество. Через

творчество человек доказывает свою власть над реальностью, свое

влияние на нее. Но если человек по той или иной причине оказы-

вается неспособным самореализоваться позитивно, через творчест-

во, то сохраняющаяся базовая потребность реализуется другим

образом — через разрушение. Путем разрушения он также доказы-

вает свою власть над окружающим миром, свое присутствие в мире.

И здесь содержится момент выбора: пойдет ли человек человечес-

ким путем или нет. Выбор, к сожалению, есть.

Вышесказанное в достаточной степени обосновывает правомер-

ность различения в рамках гуманистической психологии двух ос-

новных, хотя и внутренне разнородных, подходов: личностно-

центрированного и экзистенциального. Теперь стоит очертить

проблемное поле экзистенциального подхода. Один из наиболее

авторитетных авторов этого направления, знаменитый также тем,

что его книги, посвященные анализу клинических случаев, стали

бестселлерами, И.Ялом (Yalom, 1980; 1989), выделяет четыре основ-

ных узла экзистенциальных проблем, пути решения которых изучает

экзистенциальная психология. Это 1) проблемы времени, жизни и

смерти; 2) проблемы свободы, ответственности и выбора; 3) проб-

лемы общения, любви и одиночества; 4) проблемы смысла и бес-

смысленности существования. Уже из перечня этих проблем видна

связь экзистенциальной психологии с философской проблематикой

и с "вечными" вопросами. Это во многом объясняет то, почему эк-

зистенциальная психология никогда не была и никогда не будет та-

кой распространенной, как психоанализ, транзактный анализ,

Д.А.ЛЕОНТЬЕВ. Что ТАКОЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ психология 47

бихевиоральная терапия. Экзистенциальная психология сложна, а

сложное никогда не сможет стать популярным. Чтобы сделать идею

популярной, ее надо упростить, а с экзистенциальной психологией

это не очень получается. Поэтому сообщество экзистенциальных пси-

хологов и психотерапевтов небольшое, стабильное. Если традицион-

ный личностно-центрированный подход сейчас теряет своих

приверженцев, а популярность трансперсонального подхода, напро-

тив, растет, то уровень интереса к экзистенциальной психологии

стабилен и затрагивает достаточно постоянное число людей. Причем

в Европе экзистенциальные взгляды более разработаны, более раз-

вернуты и популярны, чем в США, что объясняется большей спо-

собностью европейского менталитета воспринимать философские

идеи. И большинство идей, разработанных в американской экзис-

тенциальной психологии, также пришли из Европы. Можно вспом-

нить аналогию, проводимую В.Франклом. Он говорил о том, что

психоанализ — это, по сути дела, психология ребенка, поскольку

З.Фрейд никогда не рассматривал взрослого человека как действи-

тельно взрослого. Психология А.Адлера — это во многом психология

подростка с центральной идеей самоутверждения и проблемой

социализации. Личностно-центрированный подход А.Маслоу,

К.Роджерса — это тоже психология ребенка, но счастливого ребен-

ка, у которого нет никаких особых проблем, кроме как развивать-

ся, развиваться и развиваться. А экзистенциальная психология —

это психология взрослого.

Т.Грининг описывает проблематику экзистенциальной психо-

логии схоже с И.Яломом, причем более подробно раскрывает

различные варианты интерпретации проблемных областей чело-

веческой жизни, которые называет "вызовами" (Greening, 1992).

Первый — это проблема жизни и смерти. Суть ее заключается в

том, что мы живы, но мы умрем. И мы живем в мире, который

одновременно и поддерживает, и отрицает жизнь. Второй — проб-

лема смысла и абсурда. У нас есть некая осознанная способность и

желание обрести смысл, но мы живем в таком странном, иногда

хаотичном мире, который предлагает много разных систем ос-

мысления, а иногда и вообще отрицает смысл. Третий — это проб-

лема свободы и детерминизма. Мы свободны и детерминированы,

и мы живем в мире, который дает нам возможность свободы и

одновременно ограничивает ее. Четвертый — проблема общения

и одиночества. Мы испытываем нормальное желание общаться и

мы способны к аутентичным межличностным отношениям, но

этим аутентичным отношениям противостоит засилье отчужде-

48

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

ния и одиночества. Каждый из этих вызовов, как пишет Т.Гри-

нинг, — это одновременно и благословение, и проклятие, и воз-

можность бытия, и возможность небытия, открытость, которая

ограничена конечностью. Здесь возникает сложная диалектика: то,

что жизненно важно для нас, у нас есть, но этого недостаточно,

и мы должны решить, как быть с тем, что есть, и одновременно

с его недостаточностью. Для каждого из четырех "вызовов" Т.Гри-

нинг описывает по три возможных "реакции": 1) упрощенно опти-

мистическая с акцентом на позитивном аспекте — триумф, ложная

победа над трудностями; 2) упрощенно пессимистическая — фата-

листическое отношение к негативным сторонам вызовов; 3) эк-

зистенциальная — диалектическая конфронтация негативного и

позитивного аспектов проблем, творческая реакция и трансцен-

денция, преодоление оппозиции.

Первый вызов — проблема жизни и смерти. Возможная реакция на

эту проблему — это оптимистический акцент на жизни, поиск бес-

смертия, отрицание смерти, утверждение жизненности, витальности

или тела, или духа, отказ признавать конечность человеческого

существования, культ юности, культ красоты, культ здоровья, культ

знаний (не мудрости, а именно знаний), культ чувственности. Проти-

воположный вариант, — это пессимистическая одержимость смер-

тью, фатализм, капитуляция, даже движение к смерти, суицидальные

тенденции, подверженность несчастным случаям, отрицание и иг-

норирование здоровья. Здесь Т.Грининг цитирует Уильяма Блейка:

"полувлюбленность в легкую смерть". И собственно экзистенциали-

стский вариант — это радость принятия жизни со всеми ее фазами и

стадиями, зная при этом, что они образуют собой некоторую исто-

рию, у которой есть свой конец (во всяком случае у той жизни, о

которой мы знаем). Это осознание и принятие жизненного цикла,

признание и принятие факта смерти и эфемерности телесного су-

ществования. Это значит жить "со смертью за левым плечом", т. е. не

бояться, не впадать в депрессию, но осознавать и выбирать жизнь

перед лицом смерти.

Второй вызов — проблема смысла и абсурда. Оптимистическая

реакция — это истинная вера, экзальтация, триумф рациональной

мысли или эмпирической науки, или слепой веры, или интуитив-

ного осознавания как некоторые пути, которые позволяют дать от-

вет вызову. Обожествление разума, "человек есть мера всех вещей",

отстаивание утверждения, что жизнь имеет смысл, что мы опреде-

ляем его, что он неизменный, приверженность всяким культам и

гуру. Негативный, пессимистический ответ: антиинтеллектуализм,

Д.Л.ЛЕОНТЬЕВ. Что ТАКОЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ психология 49

отрицание любого смысла и его поиска, презрение к обучению,

мышлению, к системе веры, воинствующий атеизм и нигилизм,

насмешка над верующими, отчаяние и бессмысленность, уход в дей-

ствие, приобретательство, наркотики, догмы или в смерть, чтобы

избежать осознания и желания смысла, постоянная декларация, что

существование не имеет смысла, жизнь абсурдна, и что Вселенная

хаотична. Есть еще и такой выход: наслаждение и эффективное ис-

пользование сознания без фиксации на любой конкретной форме

осознания или понимания как решения какой-то проблемы, гибкая

способность смещаться с одного уровня сознания на другой, пере-

ходить от одной формы сознания к другой, даже иногда терять со-

знание в зависимости от обстоятельств и целей, открытость к разным

смыслам и системам верований, любопытство, способность воспри-

нимать одновременно противоречивые идеи, способность выбирать

и утверждать их, действовать в соответствии с определенными дан-

ными и теориями, оставляя при этом за ними способность к изме-

нению, обратной связи, пересмотру.

Третий вызов — проблема свободы и детерминизма. Оптимис-

тическая реакция — это утверждение свободы без границ, требо-

вание самовыражения и неограничения моего самовыражения

другими людьми, социальными и прочими системами, "ничто не

может ограничивать самовыражение личности". Сюда вписывает-

ся миф об Икаре, идея естественного человека Ж.-Ж.Руссо. Здесь

налицо как бы смешение свободы со вседозволенностью. Этот

подход — индивидуалистская идея самоактуализации, превращен-

ная в некую религию, в культ без учета интересов других. Песси-

мистический вариант — бегство от свободы и выбора. Разные

варианты этого описывал, в частности, Э.Фромм (1990): самопо-

рабощение, подчинение тирану, фатальность, зависимость, уход

в наркотики, акцент на том, что сама жизнь или другие люди,

экономические, физические или другие ограничения делают нашу

жизнь тюрьмой, предопределяют нас. И, наконец, — вариант иссле-

дования и расширения свободы через осознание межличностного

и физического контекста и условий свободы, самоутверждение с

одновременным признанием собственной конечности, уважение

к другим людям и к их возможностям, пусть даже ограниченным.

Четвертый вызов — общение и одиночество. Оптимистический

вариант — это отрицание изоляции, акцент на отношениях, ги-

перобщительность, сверхвовлеченность в массовые организации

и движения, самоотверженное мазохистическое служение другим.

Другая реакция — уход в одиночество, мизантропическое отвер-

50

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

жение людей, снобизм как способ дистанцироваться от других,

чтобы избежать риска разочарования в контактах. Одиночество

идеологизируется как добродетель, т. е. строится теоретическая

система, обосновывающая то, что одиночество есть добродетель.

Образ Степного волка Генриха Гессе — пример этого. Воздвига-

ются защитные барьеры против непредсказуемой, но возможной

интимности. И третий вариант — готовность рискнуть, вступив в

отношение "Я—Ты" в этом мире (хотя этот мир в большей мере

сплетен из отношений "Я—Оно" в терминах М.Бубера), готов-

ность аутентично общаться с другими людьми, несмотря на осоз-

нание всех возможных препятствий и рисков интимности.

Эти выборы достаточно содержательно обрисовывают на пси-

хологическом уровне сущность позиции, которую занимает экзи-

стенциальная психология (Greening, 1992).

Ключевое понятие экзистенциальной психологии — понятие

"существования", "экзистенции". "Экзистенция — это то, что ты

должен сделать сейчас, здесь. Она исключает откладывание на завт-

ра, или перекладывание на плечи другого, на плечи ближнего,на

плечи нации, государства, общества. Ты должен сам. А человек не

склонен это делать" (Мамардашвили, 1995, с.20). Вопрос "кому дол-

жен?" — вопрос достаточно закономерный. Ответ здесь может быть

такой: "себе, потому что больше некому". У меня всегда есть разные

варианты того, как вести себя в данной ситуации в данный момент

времени. Я выбираю то, что я выбираю. Например, я читаю лекцию,

и из аудитории меня спрашивают, почему я не прерву речь на сере-

дине и не уйду. Неэкзистенциалистская позиция выглядела бы так:

"Я не могу, потому что я еще не закончил, или потому что я обещал

кому-то прочесть эту лекцию, или потому что я получаю за это зар-

плату" и т.д. С точки зрения экзистенциалиста, главное в том, что я

выбрал это — быть здесь и читать лекцию и принял за это ответ-

ственность перед самим собой. Более того, в каждый момент време-

ни я подтверждаю этот выбор, отвергая возможность прервать лекцию

и уйти. Точно так же каждый из слушающих эту лекцию сделал свой

выбор. Кто-то выбрал прийти попозже, кто-то выбрал прийти вов-

ремя, кто-то выбрал прийти заблаговременно, кто-то может выб-

рать уйти раньше, кто-то записывает, кто-то просто слушает, кто-то

одновременно занимается другими делами — каждый сам решает.

Говорить о долженствовании правомерно применительно лишь к дол-

женствованию перед самим собой, ради сохранения собственной

Д.А.ЛЕОНТЬЕВ. Что ТАКОЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ психология 51

аутентичности. Понятие аутентичности, означающее верность чело-

века самому себе, его внутреннюю цельность и определенность, наи-

более глубоко разработано в экзистенциальной психологии в работах

Дж.Бьюдженталя (Bugental, 1981).

Главное в понятии экзистенции — это идея отсутствия предза-

данности, отсутствия детерминированности того, что происходит

сейчас, здесь-и-теперь, в данный настоящий момент. Я уже говорил

о некоторых параллелях и тесных связях, в частности, между экзис-

тенциальными идеями и идеями гештальттерапии. Достаточно оче-

видно, например, что сама идея "здесь-и-теперь", популярная в

психотерапии — идея чисто экзистенциалистская. Суть в том, что

вне этой ситуации нет никаких детерминант, которые бы заставили

меня "здесь-и-теперь" поступить таким образом, а не иным. Очень

существенным моментом этой идеи является такая характеристика

экзистенции как ее открытость. Эта характеристика противостоит

идее о том, что человек как некий завершенный процесс как бы

вгрызается в бытие и начинает его только "бурить". Здесь сложным

образом переплетаются несколько моментов. Ключевой момент —

отсутствие предзаданности. Реальные взаимодействия человека с

миром всегда первичны по отношению к каким-то конкретным ха-

рактеристикам человека.

Отдельные моменты противопоставления реальных взаимодей-

ствий человека с миром и предзаданных характеристик человека уже

присутствовали в других подходах, которые нельзя назвать экзис-

тенциалистскими, но они содержали некоторые идеи и предпосылки

этого подхода. Первая — это идея противоположности аристотелевс-

кого и галилеевского способов мышления (Левин, 1990). Аристоте-

левский подход — это подход, при котором атрибуты, свойства,

черты объекта считаются внутренне присущими ему самому. Галиле-

евский подход исходит из того, что эти свойства не есть некоторые

внутренние атрибуты самого рассматриваемого объекта. Галилей в

рамках физики пришел к пониманию того, что многие физические

свойства тел, например вес, не являются внутренне присущими телу,

а раскрываются при взаимодействии тела с другими телами. Если до

Галилея вес рассматривался исключительно как внутренний атри-

бут самого тела, то точно так же до К.Левина многие психологичес-

кие явления рассматривались тоже как внутренние, связанные с

определенной личностью, определенной организацией сознания. В

психологии галилеевский способ мышления означает, что свойства,

которые мы приписываем человеку, формируются и проявляются

только во взаимодействии с другими людьми, с жизненным миром

52

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

в целом. Это как бы первый шаг на пути конструирования экзистен-

циального образа человека, один элемент этого образа — отказ от

аристотелевского взгляда, выход в "онтологию жизненного мира".

Вторая — это идея о том, что какие-то сущностные харак-

теристики не заложены в человеке изначально, они формируются в

процессе реального взаимодействия человека с миром, в процессе

жизни. Это положение экзистенциализма близко некоторым другим

подходам. Например, основная идея деятельностного подхода зак-

лючается в том, что реальная практика определяет формирование

конкретных психологических структур, процесс взаимодействия с

миром первичен по отношению к структуре (А.Н.Леонтьев, 1983).

Отличие же деятельностного подхода в том, что в традиционном его

варианте взаимодействие человека с миром все же завершается не-

кой структурой, выступающей как результат генетического процес-

са, и хотя процесс взаимодействия с миром является первичным,

его цикл конечен. Кроме того, экзистенциальная психология делает

больший акцент на том, что Л.С.Выготский (1982) и В.Франкл (1990)

называли "вершинной" психологией личности, т.е. на сущностных

специфически человеческих свойствах, на их развитии, на их прояв-

лении в отношениях с миром. А в традиционном варианте деятель-

ностного подхода в рамках генетического анализа акцент больше

делался на тех психологических и личностных характеристиках, ко-

торые больше связаны с инструментальным уровнем.

Очень близкие взгляды на сущность человека, мнение, что у че-

ловека вообще нет никакой предзаданной сущности, и сущность

человека проявляется в открытости самым различным возможнос-

тям, излагал Э.Фромм (Фромм, Хирау, 1990), у которого вообще

можно встретить много идей и положений, близких экзистенциали-

стской позиции. При этом он в гораздо большей мере учитывает и

прорабатывает проблему психологических механизмов связей чело-

века с социальной реальностью, социальной данностью его жизни.

Этот автор чрезвычайно близок экзистенциалистской позиции, хотя

о приверженности ей он нигде явно не говорит.

Еще один момент, принципиально важный для понимания спе-

цифики экзистенциалистского подхода, — это понятие "жизнен-

ного мира", занимающее существенное место во многих вариантах

этого подхода. Самое главное содержание данного понятия состоит в

том, что в каждый момент времени, в каждой ситуации человек

противостоит не данной конкретной ситуации и не среде, его окру-

жающей, а миру в целом. Взаимодействие человека с каким-то фраг-

ментом мира в конкретной ситуации — это некоторая "голограмма",

Д.А.ЛЕОНТЬЕВ. Что ТАКОЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ психология 53

в которой отражается мир в целом. И этим человек отличается от

животного. В.Франкл писал о том, почему животное не может быть

личностью: у животного нет "мира", которому "противостоит" чело-

век, для животного существует только "среда" (Frankl, 1982, р. 116).

Об этом же писал и Р.Мэй (May, 1983).

У человека действия в каждой ситуации регулируются не не-

посредственными импульсами, а переживанием смысла различ-

ных альтернатив, существующих в данной ситуации. А в смысле

каждого конкретного действия для человека сходятся все его жиз-

ненные отношения, самые разные жизненные контексты и то, к

чему данный выбор, данное конкретное действие приведет, не

только с точки зрения удовлетворения здесь-и-теперь насущной

потребности, но одновременно и с точки зрения всех, на первый

взгляд и не связанных между собой, жизненных контекстов. Для

человека в каждый данный момент присутствует весь мир.

Таким образом, экзистенциальная психология представляет со-

бой оригинальное направление в теоретической и прикладной пси-

хологии, обладающее четко очерченной спецификой, своей теорией

и методологией и отличающееся философской глубиной и ориенти-

рованностью на анализ ключевых проблем и ситуаций человеческой

жизни. Экзистенциальная психология не противопоставляет себя

другим подходам в психологии, а стремится конструктивно взаимо-

действовать с ними, и хотя приверженцев у нее не слишком много в

силу ее глубины и сложности, положение ее как научной школы

представляется весьма устойчивым, а влияние, оказываемое ею не

только на профессионалов, но и на непсихологов, многократно пре-

вышает круг собственно экзистенциальных психологов. Недаром

В.Франкл, Р.Мэй, И.Ялом относятся к популярным далеко за пре-

делами профессиональной среды авторам. Экзистенциальная психо-

логия — это сегодняшний день психологии, ее живой нерв. И она в

состоянии дать очень много любым направлениям академической и

прикладной психологии, которые не закрывают глаза на сложные и

болезненные вопросы человеческого существования.

ЛИТЕРАТУРА

Бубер М. Я и Ты. М.: Высш. шк., 1993.

Василюк Ф.Е. Психология переживания. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

Выготский Л. С. Собр.соч.: В 6 т. М.: Педагогика, 1982. Т. 1.

54

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

Левин К. Конфликт между аристотелевским и галилеевским способа-

ми мышления в современной психологии // Психол. журн. 1990. Т. 11. № 5.

С.135-158.

Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. М.:

Педагогика, 1983.

Мамардашвили М.К. Лекции о Прусте (Психологическая топология

пути). М.: Ad Marginem, 1995.

Сартр Ж.-П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. М.:

Политиздат, 1989. С.319-344.

Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.

Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1990.

Фромм Э. Человеческая ситуация. М.: Смысл, 1995.

Фромм Э., Хирау Р. Предисловие к антологии "Природа человека" //

Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности / Сост. Л.И.Васи-

ленко, В.Е.Ермолаева. М.: Прогресс, 1990. С. 146—168.

Bugental J.F.T. The Search for Authenticity. 2nd ed. N.Y.: Irvingstone

Publishers, 1981.

Frank! V. Der Mensch vor der Frage nach dem Sinn.Muenchen: Piper, 1979.

Frankl V. Der Wille zum Sinn. 2 АиЛ. Bern: Huber, 1982.

Greening T. Introduction // Existential Humanistic Psychology / T.Greening

(ed.) Belmont: Brooks / Cole, 1971. P.l-12.

Greening T. Existential challenges and responces // The Humanistic

Psychologist. 1992. Vol. 20. №1. P.lll-115.

Mahrer A. The case for fundamentally different existential-humanistic

psychologies//Journal of Humanistic Psychology. 1989. Vol.29. № 2. P.249—262.

MaslowA.H. Toward a Psychology of Being. 2nd ed. N.Y.: Van Nostrand, 1968.

Maslow A.H. The Farther Reaches of Human Nature. Harmondsworth:

Penguin, 1976.

May R. The Problem of Evil: an open letter to Carl Rogers // Journal of

Humanistic Psychology. 1982. Vol.22. № 3. P. 10-21.

May R. The Discovery of Being: Writings in Existential Psychology. N.Y.:

Norton, 1983.

May R. Answers to Ken Wilber and John Rowan // Journal of Humanistic

Psychology. 1989. Vol.29. № 2. P.244-248.

Rogers C. The actualizing tendency in relation to "motives" and to

consciousness // Nebraska symposium on motivation/M.R.Jones (ed.) Vol.11.

Lincoln. NB: University of Nebraska Press, 1963. P.I—24.

Rogers C. Notes on Rollo May // Journal of Humanistic Psychology. 1982.

Vol.22. № 3. P.8-9.

Rowan J. Two humanistic psychologies or one? // Journal of Humanistic

Psychology. 1989. Vol.29. № 2. P.224-229.

Yalom ID. Existential Psychotherapy. N.Y.: Basic Books, 1980.

Yalom I.D. Love's Executioner and Other Tales of Psychotherapy. N.Y.:

Harper Collins, 1989.

С.Е. ОЛИШЕВСКИЙ ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ

психология и

ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД

Гуманистическая психология представляет собой многоликое

движение внутри психологической науки, которое началось в

Америке в конце 1950-х гг. и постепенно развилось в международ-

ное движение, куда входят психологи, неудовлетворенные поло-

жением в современной психологии и направлением развития ее

традиционной ветви. Это движение аморфно, потому что начина-

лось как протест большинства членов движения и сочувствующих

против различных аспектов традиционной психологии. Поэтому,

когда пришло время заявлять позитивную программу движения,

стали видны разногласия и расхождения во взглядах. Однако, при

внимательном рассмотрении, можно выделить нечто общее в ра-

ботах психологов, относящихся к гуманистическому направлению.

Существуют различные взгляды на то, каковы сильные и слабые

стороны гуманистического подхода в психологии по сравнению с

традиционным направлением. Среди сильных сторон отмечаются

следующие положения (Giorgi, 1987):

1. В центре внимания находится человек как личность, облада

ющая многообразным индивидуальным опытом. Специальный

акцент делается на отличительных человеческих чертах.

2. Гуманистическая психология с большей готовностью подхо

дит к возможности использования в науке о человеке нетипичных

для науки источников, например, художественного творчества. Это

направление более открыто по отношению к широкому спектру

методологических процедур, таких как качественное описание,

интервью, изучение воспоминаний.

3. В центре внимания находится здоровая личность.

56

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

4. Гуманистическая психология позволяет делать практические

выводы, предназначенные для решения реальных проблем повсед-

невной жизни, поскольку она связана с психологической прак-

тикой.

Из-за относительной новизны, разнообразия оснований и

многоплановости гуманистического подхода в данном направле-

нии существуют многочисленные теоретические и методологичес-

кие трудности. Некоторые из них связаны с историческим

моментом развития гуманистической психологии, а некоторые со

сложностями осмысления самого такого подхода. В трудах иссле-

дователей гуманистического направления можно заметить и изве-

стные слабости гуманистической психологии:

1. Гуманистическая психология является более "гуманистичес

кой", чем научной в обычном смысле, и из-за этого она скорее

увеличивает разрыв между наукой и человеческим бытием во всей

его полноте, чем преодолевает это разделение.

2. Как и естественнонаучная психология, гуманистическая не

имеет четко сформулированных оснований и требует точного тео

ретического и методологического определения.

3. Очень часто существует разрыв между провозглашаемыми

идеалами и реальной практикой их воплощения. Подобные проб

лемы возникают из-за недостаточной проработки фундаменталь

ных основ гуманистического подхода.

4. Излишне преувеличено внимание к чувствам и эмоциям как

истинно человеческим проявлениям. Поскольку интеллект считает

ся менее связанным с индивидуальной сущностью человека, гу

манистическая психология не создает достаточно полного,

интегрированного подхода к человеку (по Giorgi, Barton, Maes, 1983).

Анализируя такую критику гуманистического подхода изнут-

ри, можно сказать, что гуманистическая психология по видению

проблем прочно связана с традиционной психологией, ее силь-

ными сторонами, ее ограничениями и недостатками. Однако гу-

манистическая психология пока не является чем-то, что может

помочь решить на новом уровне те же задачи, которые стояли

перед психологией прежде. И в этой связи часто говорят о кризисе

гуманистической психологии.

Существует много способов доказать, что гуманистическая

психология, даже для своих последователей, не оправдала ожида-

ний, которые были с ней связаны во время ее возникновения.

Так, К.Роджерс отметил: "Гуманистическая психология не оказа-

ла существенного влияния на развитие основного направления

С.Е.ОлишЕвский. ГП и ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЙ подход 57

американской психологии в том виде, в каком оно понимается в

наших университетах и колледжах". Одну из важнейших причин

этого он видел в недостаточном количестве значительных гуманис-

тически ориентированных исследований (Rogers, 1985). На основе

мнений различных западных исследователей, можно выделить не-

сколько основных задач, которые должна решить американская гу-

манистическая психология для того, чтобы обрести более прочные

основания, обеспечить перспективу развития гуманистического под-

хода (Royce, Mas, 1981):

1. Преодолеть разобщенность, четко определить основания,

объединяющие различные точки зрения.

2. Уйти от риторики, склонности к дискуссиям, перейти к бо

лее серьезным исследованиям, нацеленным на получение пози

тивных результатов.

3. Вести постоянный диалог с другими психологическими сис

темами и подходами.

4. Предлагать проверяемые гипотезы и надежные методы про

ведения исследования.

5. Преодолевать часто критикуемые этноцентризм и провин

циализм американской психологии.

Таким образом, на первом плане оказывается необходимость

определить теоретические и методологические основания, кото-

рые послужили бы базой для исследований психологов гуманис-

тического направления, помогли бы подготовить и обосновать

использование специального инструментария, удовлетворяюще-

го и принципам гуманистической психологии, и требованиям стро-

гости и надежности. Одним из подходов внутри гуманистического

направления, пытающихся активно решать эти проблемы, явля-

ется экзистенциально-феноменологическая психология. Опираясь

и на философскую феноменологию, и на труды экзистенциалис-

тов, учитывая состояние современной психологической науки,

феноменологические психологи смогли создать свой подход, позво-

ляющий решать многие проблемы, вызывающие трудности в гу-

манистическом направлении.

Став отдельной наукой во второй половине XIX в., психоло-

гия поставила себе целью отделиться от философии в ее наиболее

исконном смысле. С того времени способ исследования в психоло-

гии радикально изменился, но до сих пор содержит внутреннюю

философскую составляющую. В современной психологической науке

западными исследователями обычно выделяется ведущее направ-

58

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

ление, представленное в большинстве университетов и коллед-

жей. Это направление характеризуется как естественнонаучное и

опирается на "реализм, эмпиризм и позитивизм". В дискуссии с

этим доминирующим направлением и развивается феноменоло-

гический подход, что накладывает определенный отпечаток на

работы психологов.

Реализм, эмпиризм и позитивизм, конечно же, не являются од-

нозначными концепциями и имеют очень много вариантов. Несмот-

ря на различия в понимании, "реализм" означает, что материальные

объекты существуют вне человеческого существа, независимо от че-

ловеческого чувственного опыта, и настаивает, что человек отража-

ет в восприятии внешние объекты или находится в прямом контакте

с ними. Все эмпиристы, несмотря на их различия, сходятся в том,

что опыт является источником знания, и что любое знание в конце

концов зависит от восприятия органами чувств. "Позитивизм", в

своей существенной части, означает, что именно научный метод,

культивируемый естественными науками, является единственным

надежным источником положительного знания. На самом деле, боль-

шинство современных западных психологов могли бы с готовностью

согласиться с этими утверждениями, поскольку это звучало бы для

них как само собой разумеющееся (Valle, King, Hailing, 1989).

Эти три подхода, близких друг к другу, в совокупности обра-

зуют общее философское основание, с которым связано боль-

шинство критериев научности в естественнонаучной психологии.

Применительно к методологии психологического исследова-

ния пересечение этих трех подходов предполагает использование

следующих общих принципов:

а) предпочтение в изучении психических явлений отдается:

— способу, которым материальный или физический объект

представляет себя в человеческом восприятии;

— тем аспектам реальности, которые представлены через чувст

венное восприятие;

— изучению причинно-следственных отношений, как основе

предлагаемого объяснения сути изучаемых явлений;

б) неявное предположение, что объективная реальность озна

чает существование вещи, независимо от ее отношения к челове

ческому восприятию;

в) вытекающее из этого предположение, что человеческое вос

приятие и поведение являются результатом пассивного принятия

детерминированного процесса, проявляющегося через тело (Giorgi,

1984).

г

С.Е.Ол

ишЕвск

ий. ГП

и

ФЕНОМ

ЕНОЛО

ГИЧЕСК

ИЙ

подход 59

Эт

и

принц

ипы

отража

ют

видени

е

естеств

еннона

учного

направ

ления

со

сторон

ы

амери

кански

х

гуман

истиче

ских

психол

огов.

В

отечес

твенно

й

психол

огии

естест

веннон

аучное

направ

ление

ви-

дится

нескол

ько по-

другом

у. Хотя

можно

выдел

ить

другие

важны

е

принц

ипы

помим

о

назван

ных,

но и

этих

уже

достат

очно

для

того,

чтобы

сделат

ь

некото

рые

вывод

ы.

То,

что

эти

принц

ипы не

являю

тся

единст

венной

альтер

нати-

вой в

выбор

е

методо

логии

психол

огичес

кого

исслед

ования

, пока-

зать

нетруд

но.

Напри

мер,

почем

у

именн

о

"матер

иальн

ый"

объект

долже

н быть

предме

том

анализ

а

воспри

ятия?

Не

было

бы

точнее

для

психо

логии

изучат

ь

"пуга

ющий

"

объект

,

"беспо

коящи

й"

объект

или

"радос

тный"?

Могут

ли

такие

объект

ы быть

сведен

ы

только

к

физиче

ским

аспект

ам их

предст

авлени

я?

Если

психол

огия

воспри

ятия

изучае

т

отраже

ние в

сознан

ии

предме

тов

внешн

его

окруж

ения,

то

психол

огичес

кая

мысль

начина

ет

испыт

ывать

трудно

сти,

встреч

аясь с

иллюз

иями,

галлю

цинац

иями,

снами,

фантаз

иями и

т.д.

Все

эти

феном

ены

тоже

нужда

ются в

изучен

ии.

Кроме

этого,

часто

говоря

т об

"экстр

асенсо

рных"

объект

ах,

тоже

сущест

вующи

х как

психол

огичес

кие

феном

ены.

Челове

ческое

пове-

дение

зачаст

ую

основ

ываетс

я не на

фактах

, как

их

поним

ает

наука,

а на

желан

иях,

надеж

дах и

верова

ниях,

не

соглас

ующих

ся с

этими

фактам

и.

Таким

образо

м,

направ

ление,

называ

емое

естест-

веннон

аучны

м,

подход

ит к

решен

ию

этих

вопрос

ов, по

мнени

ю

феном

енолог

ически

х

психол

огов,

однобо

ко,

упуска

ет

значит

ель-

ную

часть

явлени

й

внутре

ннего

мира

челове

ка, что

свидет

ельств

ует о

неадек

ватнос

ти

основа

ний

для

выделе

ния

сферы

изучен

ия.

Для

более

полног

о

поним

ания

челове

ка

таким,

каков

он

есть,

разум-

но

было

бы

рассмо

треть

иные,

альтер

нативн

ые

подход

ы.

Эк

зистен

циаль

но-

феном

енолог

ическа

я

психо

логия

приме

няет

свои

метод

ы к

психол

огичес

кой

реальн

ости.

"В

таком

качест

ве она

стала

психол

огичес

кой

дисци

плино

й,

нацеле

нной

на

изучен

ие

сущно

сти,

структ

уры

или

формы

как

челове

ческог

о

опыта,

так и

челове

ческог

о

поведе

ния,

раскры

ваемог

о с

помощ

ью

описат

ельных

техник

,

включ

ая

органи

зованн

ое

самона

блюде

ние"

(Valle,

King,

Hailing

, 1989,

с. 6).

Ва

жно

отлича

ть

экзист

енциа

льно-

феном

енолог

ическу

ю пси-

хологи

ю от

феном

енолог

ическо

й

филос

офии.

В

качест

ве

филос

офии

феном

енолог

ия

заним

ается

получ

ением

полны

х

описа

ний

характ

еристи

к

переж

ивания

, так,

напри

мер,

внима

ние

экзист

ен-

циалис

тов

направ

лено

на

переж

ивание

челове

ческог

о

бытия.

Фено-

меноло

гическ

ая

психол

огия

— это

подход

,

призна

ющий

реальн

ость

60

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

сферы значимых переживаний как фундаментального основания

знаний о человеке. Она отличается от доминирующих направле-

ний западной психологии положением, что человеческое поведе-

ние является скорее выражением значимых переживаний, чем

механически заученным ответом на стимулы (Polkinghome, 1989).

Феноменологическая психология не является подразделом

философии; это психология, которая применяет философский

феноменологический инструментарий. Она выбирает в качестве

объекта изучения явления, относящиеся к психологии, и изучает

эти явления на основе строгой методологии. Метод философской

феноменологии еще сохраняет в себе самонаблюдение или "каби-

нетное философствование", от которого отказалась психология,

оформившись в отдельную науку, а феноменологическая пси-

хология делает ударение на описаниях, полученных не от самих

исследователей, но от людей, ставших объектом изучения

(Polkinghome, 1989).

В первоначальном понимании, производить феноменологичес-

кий анализ означает анализировать описания с точки зрения фе-

номенологической редукции, для того чтобы, пробуя в своем

сознании с помощью воображения различные существенные значе-

ния элементов опыта, создать описание содержания опыта. Пси-

хологический феноменологический анализ предполагает, что

собираются описания опыта от других людей, а также что психо-

логические явления предпочитаются философским сущностям.

В применении к наукам о человеке феноменологический метод

приобретает некоторые методические отличия. В получении описа-

ний таких отличий два: описания собираются (а) от других людей, и

(б) с учетом многообразия связей жизненного мира личности. Необ-

ходимо получать описания от других людей, поскольку это дает боль-

шое разнообразие данных, большую вероятность встретить различные

типы переживаний, установление которых является одной из целей

психологического исследования. Кроме того, описания других лю-

дей могут обеспечить более точные подробности переживания, о

которых исследователь мог и не знать.

Описания отражают естественную жизнь людей, а психология

заинтересована в понимании непосредственно переживаемого.

Подразумевается, что первоначальные описания опыта исходят

от неподготовленных субъектов и отражают их жизненный мир с

точки зрения их здравого смысла. Научный анализ трансформиру-

ет содержание таких описаний в термины психологической науки.

Таким образом, психологический феноменологический анализ

С.Е.ОЛИШЕВСКИЙ. ГП и ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЙ подход 61

предполагает прямую связь между обыкновенным здравым смыс-

лом и строгим знанием (Giorgi, 1990).

Цель феноменологически ориентированного исследования —

добыть точные и тщательные описания определенного аспекта

человеческого опыта. Феноменологическое исследование опира-

ется на набор принципов, отличных от позитивистских, считаю-

щихся доминирующими на Западе, поэтому использование общих

для данной области знаний терминов, например, "метод", "ис-

следование", является источником недопонимания из-за различ-

ного значения, которое в них вкладывают представители разных

направлений (Polkinghorne, 1989).

Например, термин "метод", используемый в "естественнонауч-

ной" психологии, соотносится с определенными процедурами,

алгоритмами, последовательностями операций, выработанными

для того, чтобы защитить исследователя от ошибок и обеспечить

получение надежного знания. Напротив, методы, основанные на

феноменологических принципах, являются основными направ-

лениями исследования, задают его рамки, а сами исследователи

предлагают свои собственные планы получения данных о сфере

переживаний и опыта.

"Исследования" — это еще одно проблемное место. Для мно-

гих термин "исследование" связан с лабораторными экспери-

ментами, получением численных данных и статистически

устанавливаемыми корреляциями между переменными. Психоло-

ги, ориентирующиеся на феноменологические принципы, часто

проводят, например, "открытое интервью", предполагающее воз-

можность различной интерпретации. Обрабатывая большое коли-

чество бесед, они выделяют внутренние смысловые блоки и в

качестве результата получают полное описание психологических

характеристик опыта, а также их структурной организации, об-

щей для всех проведенных интервью (Polkinghorne, 1989).

Исследовательские методы — это своего рода планы получения

знаний. Они основываются на предположениях о природе дейст-

вительности и о процессах человеческого познания. Основной спо-

соб, с помощью которого западная наука изучала окружающий мир

последние триста лет, основан на предположениях о том, что реаль-

ность существует сама по себе и дана нам в опыте. Знание в этом

случае связано с описанием предметов такими, какие они есть сами

по себе. Одной из целей применения традиционных исследовательс-

ких методов в этом случае является уменьшение субъективного ис-

кажения, вносимого самими исследователями.

62

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

Феноменологические методы исследования основываются на

несколько ином подходе. Нельзя сказать, что он является антите-

зой естественнонаучному, но показывает вещи под другим углом.

Этот подход утверждает необходимость исследования отражения

человеческим сознанием окружающего мира и настаивает на том,

что формы опыта должны быть учтены прежде, чем можно будет

переходить к утверждениям относительно независимой реальнос-

ти. Для этого собираются описания конкретных переживаний и

опыта людей, а затем исследуются с помощью феноменологичес-

кого анализа (Polkinghorne, 1989).

Различными авторами выделяются общие признаки феноме-

нологически ориентированного исследования жизненного мира

человека. Оно называется "описательным" и "качественным", и

имеет отдельную сферу изучения — структуры, которые создают

значения в сознании человека. Хотя феноменологическое иссле-

дование часто смешивается с другими "описательными" и "ка-

чественными" подходами, оно отличается от них тем, что

анализируется описание субъективно переживаемого вместо опи-

сания действий или поведения.

Термин "описательное исследование" обычно относится к та-

ким видам исследований, которые пытаются дать непредвзятое, точ-

ное, тщательное знание о предмете, понимая его как полное, точное,

не ограниченное предустановками описание всех сторон проявле-

ния феномена (Ihde & Silverman, 1985). Вместо того, чтобы подхо-

дить к изучению с заранее подготовленными гипотезами, такие

исследователи стремятся раскрыть существенные свойства феномена

посредством описания. Кроме феноменологического исследования,

в категорию описательного исследования также относят "изучение

отдельного случая" и "полевое исследование".

"Качественный" подход обычно связывается с пониманием

логики естественного языка как предпочтительной формы пони-

мания человеческих действий. Точнее было бы сказать о том, что

проводится описательное изучение, основанное на качественном

подходе (Ashworth, Giorgi, de Konig, 1986).

Общей формой феноменологического исследования сознания

считается "трехэтапная процедура" (Polkinghorne, 1989):

1. Сбор простых, "наивных" описаний от людей, чей опыт

подвергается изучению.

2. Анализ этих описаний, в результате чего исследователь выч

леняет важные, существенные или общие элементы, которые со

ставляют специфику опыта.

С.Е.ОлишЕвский. ГП и ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЙ подход 63

3. Подготовка заключения, которое дает точное и ясное описа-

ние переживания. Человек, читающий это описание, должен ска-

зать себе, что он достаточно точно понимает переживание другого.

Для первоначального сбора данных феноменологические пси-

хологи опираются на три источника описаний изучаемого пере-

живания: собственные описания случившегося, описания других

людей, связанные с этим видом опыта, и ссылки на данный вид

опыта, найденные у других авторов-психологов, либо присутство-

вавшие в художественном творчестве. Результатом сбора данных

является подготовка для последующего анализа материалов и опи-

саний, полученных от разных людей и посвященных данной теме.

Процесс анализа данных описаний понимается исследователями

по-разному, но целью его считается выделение значимых элемен-

тов переживания, позволяющих выделить его как нечто специфи-

ческое, несравнимое ни с чем иным. Ван Каам (Van Kaam, 1969)

предлагает 6 этапов анализа данных описаний:

1. Классификация данных по категориям.

2. Толкование и подбор точных языковых терминов, отражаю

щих суть опыта. Осуществляется перевод с естественного языка на

специальный психологический.

3. Устранение утверждений, предположительно не связанных

именно с изучаемым переживанием.

4. Гипотетическая идентификация. Установление связи между

изучаемым переживанием и выработанными на предыдущих эта

пах утверждениями относительно этих переживаний.

5. Применение предположительно точных утверждений о сути

переживания к случайно выбранным протоколам. Этот этап может

проводиться несколько раз, пока не будет найдено наиболее точное

из описаний переживания, подходящее ко всем протоколам.

6. Окончательная идентификация. Делаются выводы о том, что

найдено точное описание структуры и субъективного значения

данного опыта.

А. Джорджи (Giorgi, 1975) предложил несколько иную схему

обработки данных, которая, по его мнению, применима даже для

работы с единственным протоколом:

1. Исследователь читает весь документ несколько раз для того,

чтобы понять его общий смысл.

2. Исследователь делит протокол на блоки, которые должны

выражать определенные замкнутые смысловые конструкции.

3. После разделения текста на естественные смысловые блоки,

исследователь старается как можно проще, с помощью "натураль-

64

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

ного разговорного языка определить психологический смысл, пре-

обладающий в каждом отрывке.

4. Следующим этапом является соотнесение значения каждого

смыслового блока с общей темой исследования. Значение фраг

ментов переводится с обыкновенного языка на психологический.

5. После того, как смысловые блоки описаны приемлемыми

психологическими терминами, исследователь пытается увязать их

друг с другом, синтезировать существенное описательное психо

логическое значение переживания.

6. После завершения отдельных описаний осуществляется пе

реход к уровню обобщения всего протокола.

Исследователь проходит через все 6 этапов, обрабатывая каж-

дый отдельный протокол и подготавливая в каждом случае еди-

ное описание значения, представленного в нем. Далее А.Джорджи

предлагает перейти к седьмому этапу, в результате которого плани-

руется выдвинуть обобщающее заключение о структуре значимых

составляющих опыта, подвергнутого изучению и представленно-

го во всех собранных протоколах.

Большую проблему для доказательства правомерности исполь-

зования феноменологических методов исследования составляет до-

казательство валидности, надежности и достоверности этих методов.

Из-за того, что не существует количественного выражения ре-

зультата феноменологического исследования, нельзя сделать ма-

тематически достоверных выводов о применимости этих методов.

В обычном психологическом исследовании валидность понима-

ется как мера доверия к измеряющим инструментам. Феноменологи-

ческий подход рассматривает эту задачу в более широком ракурсе:

выводы заслуживают доверия, потому что аргумент в их поддержку

достаточно убедителен. Объясняется это тем, что феноменологическая

психология представляет собой не объяснительную науку, а описа-

тельную. Поскольку предметом интереса феноменологической пси-

хологии являются субъективные значения, составляющие опыт

субъекта и адекватно не отражаемые ни логикой, ни причинно-след-

ственным анализом, необходимость применять описательные мето-

ды становится понятной (Giorgi, 1990). Феноменологические психологи

пытаются повысить надежность своих методов всеми доступными сред-

ствами. Они настаивают на том, что исследователь должен особенно

внимательно относиться к сбору данных и технологии их интерпрета-

ции, поскольку это является главным средством повышения валидно-

сти и надежности данного метода. Степень валидности знания,

полученного с помощью феноменологических методов, таким обра-

С.Е.ОЛИШЕВСКИЙ. Ш И ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД 65

зом, зависит от того, сможет ли автор убедить читателя в точности и

надежности своих исследований.

Проводя феноменологическое исследование, психолог обра-

щает внимание прежде всего на следующие вопросы:

1. Влиял ли интервьюер на содержание описаний субъекта так,

что это стало причиной существенных искажений.

2. Точно ли передана суть переживания, опыта в переводе на

язык психологического исследования.

3. Можно ли при анализе описаний сделать иные выводы о содер

жании опыта, чем те, которые были предложены. Увидел ли иссле

дователь эти альтернативы и доказал ли, почему они менее вероятны.

4. Возможен ли обратный переход от общего описания к пер

воначальным вариантам, представленным опрашиваемыми.

5. Ограничивается ли структурное описание этой конкретной

ситуацией или содержит в себе элемент общего для всех подобных

переживаний (Polkinghome, 1989).

Обобщая, можно сказать, что исследователь должен доказать

справедливость двух своих заключений: (а) перевод "сырых" дан-

ных в феноменологические психологические термины проведен

корректно и (б) правильно проведен синтез значимых блоков в

общее структурное описание изучаемого опыта.

Следует отметить ограничения экзистенциально-феноменоло-

гического подхода, которые еще предстоит преодолеть, чтобы

добиться приемлемого соответствия поставленным задачам:

— сужение психической жизни индивида, сведение ее к субъек

тивным значениям и структуре переживаемого. Такой взгляд ог

раничивает применимость результатов феноменологических

исследований ко всему многообразию психической деятельности.

— дескриптивный качественный метод сильно связан с язы

ком, системой общепринятых символов, суждений и со сходной

культурно обусловленной конкретикой. Это ограничивает изуче

ние общечеловеческого в человеке и замыкает исследователей в

своих культурных границах.

— нет единства в применении общей психологической терми

нологии. Этап интерпретации, следующий за содержательным ана

лизом значимых составляющих опыта, проработан слабо и рассчитан

на применение самостоятельных теоретических концепций исследо

вателя.

— нет единого понимания человека. Исследованию подвергается

"жизненный мир", представленный в определенном частном ас

пекте.

3 - 2845

66 ИСТОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ

Перечисленные выше ограничения свидетельствуют о том, что

экзистенциально-феноменологическая психология представляет

собой обоснование методологического подхода к изучению чело-

века. Преобладание методологического компонента над всеми дру-

гими, дискуссионность ряда положений, несколько односторонний

выбор задач исследования пока не позволяют сказать, что экзис-

тенциально-феноменологическая психология предложила тот путь,

который мог бы объединить гуманистическую психологию.

ЛИТЕРАТУРА

Ashworth P.D., Giorgi A., de Konig A.J.J. (Eds.) Qualitative research in

psychology. Pittsburg: Duquesne University Press, 1986.

Giorgi A. An application of phenomenological method in psychology // Giorgi

A., Fischer C.T., Murray E.L. (Eds.) Duquesne Studies in Phenomenological

Psychology. Vol.2. Pittsburg: Duquesne University Press, 1975. P.82—103.

Giorgi A. A Phenomenological Psychological Analysis of the Artistic

Process // Qualitative Evaluation In the Arts. Vol. II / Gilbert J. (ed.). N.Y:

Division of Arts & Education, 1984.

Giorgi A. The Crisis of Humanistic Psychology // The Humanistic

Psychologist. 1987. Vol. 15. № 1.

Giorgi A. Phenomenology, Psychological Science, and Common Sense //

Everyday Understanding: Social & Scientific Implications / G.Semin, K.Gergen

(ed.). London: Sage, 1990.

Giorgi A., Barton A., Maes C. Duquesne Studies in Phenomenological

Psychology FV. Pittsburgh: Duquesne University Press, 1983.

Ihde D., Silverman H.J. Descriptions. Albany: State University of New

York, 1985.

Polkinghorne D. Phenomenological Research Methods // Existential-

Phenomenological Perspectives in Psychology / R.S. Valle & S. Hailing (ed.).

N.Y.: Plenum Press, 1989.

Rogers C. Toward a More Human Science of the Person // Journal of

Humanistic Psychology. 1985. Vol. 25. P.7—24.

Royce J.R., Mas L. Humanistic Psychology: Concepts & Criticism. N.Y.:

Plenum Press, 1981.

Valle S. V., KingM., Hailing S. An Introduction to Existential-Phenomenological

Thought in Psychology // Existential-Phenomenological Perspectives in

Psychology / R.S.Valle & S.Halling (ed.). N.Y.: Plenum Press, 1989. C. 3-16.

van KaamA. Existential Foundations of Psychology. N.Y.: Image Books, 1969.

Б. С.БРАТУСЬ

ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА в ГУМАНИТАРНОЙ,

НРАВСТВЕННОЙ И ХРИСТИАНСКОЙ

психологии*

Современная российская психология, в отличие от современной

российской экономики или политики, отнюдь не находится в упад-

ке. В последние годы появилось много ярких работ психологов раз-

ных поколений. Достаточно назвать таких активно пишущих сегодня

авторов как М.Г.Ярошевский, А.В.Петровский, Г.М.Андреева,

В.В.Давыдов, В.П.Зинченко, А.В.Брушлинский, А.А.Леонтьев,

В.С.Мухина, В.В.Рубцов, АТ.Асмолов, В.И.Слободчиков, А.Б.Ор-

лов, ВА.Петровский, В.С.Собкин, А.А.Мелик-Пашаев, Д.А.Леон-

тьев и другие. За каждым направлением можно обнаружить (правда,

чаще имплицитно, чем явно) опору на то или иное представление,

образ, модель человека. Однако, не имея возможности в данной ста-

тье затронуть все многоцветье мнений, сосредоточимся лишь на трех

подходах, которые можно обозначить как гуманитарную психоло-

гию, нравственную психологию и христианскую психологию. Заметим

сразу — они взяты не потому, что наиболее распространены и попу-

лярны. Напротив — принципы гуманитарной психологии и христи-

анской психологии находятся лишь в стадии начального оформления,

а нравственная психология вообще, по-видимому, впервые посту-

лируется в этой работе. Но взятые в единой связке (не исключающей

внутреннего противоборства и полемики), они намечают логику од-

ной из перспективных, на наш взгляд, линий отношения к проблеме

человека в отечественной психологии.

L_

Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного

научного фонда, проект 97-06-08088.

68

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

Одна из первых попыток осознанно ввести сам термин "гума-

нитарная психология" в отличие от широко известного термина

"гуманистическая психология" состоялась в мае 1990 г., когда группа

московских психологов собралась в Большой аудитории Институ-

та общей и педагогической психологии АПН СССР (ныне Психо-

логический институт РАО), чтобы учредить отечественную

Ассоциацию гуманистической психологии. На собрании, однако,

возник спор о целесообразности именно такого названия новой

ассоциации. Инициатором спора оказался тогда автор этих строк,

который попытался в своем докладе доказать необходимость ино-

го термина, исходя из того, что "гуманистическая психология" —

уже сложившееся течение в мировой психологии, закрепленное,

связанное с определенными воззрениями и именами (Г.Олпорт,

А.Маслоу, К.Роджерс и другие), тогда как речь должна идти о

новом, более широком подходе, в рамках которого могут быть

соотнесены различные гуманитарные парадигмы, включая, разу-

меется, оригинальные достижения отечественной психологии.

Например, положения культурно-исторической психологии

Л.С.Выготского, ценность которых порой превосходит (или, как

однажды выразился В.В.Давыдов, "с головой покрывает") мно-

гие рассуждения западных гуманистических психологов. Однако

данная аргументация (см. Братусь, 1990) не была принята, и Ас-

социация была все же названа "гуманистической", а не "гума-

нитарной". Говорили о непривычности термина, трудности

дифференциации с другими подходами, о том, что рамки тради-

ционного западного понимания гуманистической парадигмы мож-

но понимать более свободно и т.п. Короче, доводы были

отвергнуты, несмотря на то, что автор этих строк был избран

тогда президентом Ассоциации (1990—1993).

Тем не менее, дальнейшее развитие доказало необходимость

введения в оборот отечественной науки именно понятия гумани-

тарной психологии. Причем, действительно, течение стало офор-

мляться не на западный манер, а именно по-российски, т.е. очень

широко, с включением не только специально психологических и

психотерапевтических, но и общих смысложизненных вопросов и

проблем. В сознании определенной части российских психологов

постепенно произошел, точнее, происходит поворот в ориента-

ции: от прежней — естественнонаучной, от подражания и упова-

ния на образцы естественных наук к ориентации на образцы,

достижения и ценности гуманитарного восприятия.

Б.С.БРАТУСЬ. ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА в психологии 69

Сейчас идет как бы собирание воедино гуманитарного миро-

воззрения. Мы знакомимся (по сути впервые) с теориями, взгля-

дами, которые ранее были труднодоступными для отечественных

психологов, открываются целые континенты русской философ-

ской мысли, появляются неизданные сочинения литературоведов

и историков, раскрывается во всей полноте художественное твор-

чество русского зарубежья и т.п. Соединенное вместе, это соста-

вит удивительное по силе и яркости полотно или — по отношению

к психологии — целостное зеркало, отражаясь в котором, она

сможет по-новому увидеть и понять свои проблемы*.

Следует заметить, что отечественная гуманитарная психология

оформляется (как некогда гуманистическая психология на Западе)

как секулярная и, если речь заходит о духовном, то оно, в основ-

ном, понимается как проект, проекция, из-себя-построение, ли-

шенное самостоятельного онтологического статуса. Причем это

рассматривается нередко как принципиальный момент: "Мы удер-

жались, — пишет Л.И.Воробьева в одной из первых статей, посвя-

щенных гуманитарной психологии и психотерапии, — от прямых

онтологизаций духовной составляющей человека через представле-

ния религии... Мы удержались на уровне определения души как спо-

собности чувствовать неустранимые противоречия, обозначили

символ, миф, архетип как способ удержания и трансформации та-

кого рода противоречий, в которых одновременно кумулирован опыт,

накопленный человечеством для их преодоления. Разумеется, это не

избавляет нас от столкновения с онтологической проблематикой,

но позволяет подойти к ней разумно, не теряя, а расширяя возмож-

ности выбора и конструирования" (Воробьева, 1995, с.23—24). Если

говорить в этом плане о практической стороне (гуманитарной пси-

хотерапии), то она должна вести человека ко все более широкому и

равноприемлемому выбору. "Это похоже, — поясняет Л.И.Воробье-

ва, — на вычерчивание траектории пути, конечный пункт назначе-

ния которого неизвестен. Смысл состоит только в уменьшении

неопределенности положения". Учитывая же многоаспектность,

* Уже сейчас начинают появляться совершенно необычные для

прежней психологии темы и ракурсы. Назовем, например, небольшое

учебное пособие В.П.Зинченко под названием "Возможна ли по-

этическая антропология?", в котором, согласно аннотации, "показано,

что поэтические прозрения и живые поэтические метафоры помогают

по-новому осмыслить известные научные данные о человеке и открыть

новые страницы в его изучении" (Зинченко, 1994, с.З).

70

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

многопозиционность гуманитарного знания, ...вопрос о его истин-

ности — ложности отпадает сам собой" (Воробьева, 1995, с.28).

При такой позиции становится понятным стремление сугубо

рядоположно анализировать все новые аспекты и подходы, будь то

язычество, изменения сознания под влиянием наркотиков, воздей-

ствие разных видов искусства, буддизм или христианство. В результа-

те такого перебора, последовательного гуманитарного анализа,

исследователи надеются извлечь некое соединенное содержание и

перенести его затем в психологию. Гуманитарный идеал научного

познания, считает, например, В.М.Розин, предполагает изучение

уникальных духовных феноменов, "которое способствует духовному

процессу в человеке и высвобождает место для его развития" (Пси-

хология и новые идеалы научности, 1993, с. 14). Занятие, безуслов-

но, важное, однако может ли область духовного адекватно отражаться

лишь гуманитарной парадигмой, или здесь подразумевается и дру-

гой язык, другие способы познания и водительства? И главное, "выс-

вобождая место для развития", как все же не задаться вопросом —

развития куда, для чего?

Ответ на вопрос о направлениях и смысле развития требует

соотнесения с более широкой темой — человека и его сущности.

О необходимости обращения к этому уровню ясно говорил С.Л.Ру-

бинштейн: за проблемой психического "закономерно, необходимо

встает другая как исходная и фундаментальная — о месте... не со-

знания только как такового во взаимосвязи явлений материального

мира, а о месте человека в мире, в жизни" (Рубинштейн, 1973,

с.256). Рассуждения, восходящие к этому уровню, относятся, по

преимуществу, к философско-психологическим или философской

психологии (термин Г.И.Челпанова), поскольку затрагивают об-

ласть между философией и психологией, куда могут быть све-

дены, стянуты воедино нити отдельных психологических

исследований и воззрений, где они могут быть отражены в своем

единстве, откуда мы можем посмотреть, воспринять психологию

как целое, открыть ее смысл и назначение.

То, насколько порой важно обращение к этому уровню, мож-

но показать на примере одного из эпизодов научной жизни, рас-

смотрение которого поможет заодно представить понимание

автором проблемы человека в психологии.

В 1982 г. вышла хрестоматия "Психология личности (тексты)" под

редакцией Ю.Б.Гиппенрейтер и А.А.Пузырея. Эта быстро завоевав-

Б.С.БРА

ТУСЬ.

ОБРАЗ

ЧЕЛОВЕ

КА в

психол

огии 71

щая

популя

рность

книга

содерж

ала

среди

прочих

отрывк

и из

сочи-

нений

М.М.Б

ахтина

, в

частно

сти,

его

слова

о том,

что

"...под

линная

жизнь

личнос

ти

совер

шается

как бы

в

точке

...несо

впаден

ия

челове

ка с

самим

собой,

в точке

выход

а его

за

предел

ы

всего

того,

что он

есть

как

вещно

е

бытие,

которо

е

можно

подсм

отреть,

опреде

лить и

предск

азать

помим

о его

воли,

"заочн

о".

Правда

о

челове

ке в

чужих

устах,

не

обращ

енная к

нему

диалог

ически

, т.е.

заочна

я прав-

да

станов

ится

унижа

ющей

и

умерт

штяю

щей

его

ложью

"

(Психо

логия

личнос

ти,

1982,

с.255

—256).

Есл

и

вдумат

ься в

эти

слова,

то они

являют

ся, по

сути,

смерт-

ным

пригов

ором

для

научно

й

психол

огии

личнос

ти,

котора

я по-

строен

а как

раз на

"подсл

ушива

нии и

подсм

атрива

нии",

на

стремл

ении к

получе

нию

заочно

й

правды

.

Редакт

оры

хресто

матии

этой

опасно

сти не

усмотр

ели и в

предис

ловии

к

извлеч

ениям

из

М.М.Б

ахтина

,

напрот

ив,

лишь

подчер

кнули,

сколь

"глубо

ко гу-

манист

ичен...

протес

т

против

"овне

шняю

щего"

и

"завер

шающ

его"

опреде

ления

личнос

ти"

(Психо

логия

личнос

ти,

1982,

с.250).

Опасн

ость

внедре

ния

такой

безого

ворочн

ой

тракто

вки

(напом

ним,

что

речь

шла об

учебно

м

издани

и для

широк

ого

пользо

вания)

была

замече

на

А.В.Пе

тровск

им.

"Трудн

о

найти,

—

писал

он в

спе-

циальн

ой

заметк

е по

этому

поводу

, —

другое

столь

сильно

и ла-

коничн

о

выраж

енное

обвини

тельно

е

заключ

ение,

предъя

вленно

е

детерм

инистс

кой

психол

огии,

котора

я в

своей

экспер

имента

льной

практи

ке,

минуя

интрос

пекци

ю,

пытает

ся

получи

ть

(подсм

отреть,

предск

азать,

опреде

лить)

эту

заочну

ю

правду

о

личнос

ти

другог

о

челове

ка,

исслед

уя как

раз то

ее

"вещн

ое"

бытие,

кото-

рое

М.М.Б

ахтин

...объя

вляет

"унижа

ющей

и

умертв

ляюще

й ло-

жью"

(Петр

овский,

1985,

с.57).

Далее

А.В.Пе

тровск

ий

утверж

дал,

что

как раз

при

опоре

на

"вещн

ое

бытие"

,

только

прини

мая

его

реалии

возмо

жно

объект

ивное

познан

ие

личнос

ти, в

том

числе

и

"диало

гическ

ое

проник

новени

е в ее

глубин

ы".

Этим

утверж

дени-

ем,

при

всей

несомн

енной

автори

тетнос

ти его

автора,

не

снима-

лась,

однако

,

главна

я

пробле

ма:

если

возмо

жна

"заочн

ая

правда

о

личнос

ти" (а

это,

действ

ительн

о,

необхо

димое

услови

е

научно

сти

психол

огии),

то

какова

должн

а быть

эта

правда

, чтобы

она

соглас

овывал

ась, не

против

оречил

а

трансц

ендиру

ющей,

не

име-

ющей

фикси

рованн

ых

границ

приро

де

челове

ческог

о

развит

ия.

Ре

шение

спора

возмо

жно,

на наш

взгляд,

только

при

услови

и

развед

ения,

различ

ения

поняти

й

"челов

ек" и

"лично

сть".

Отечес

т-

венная

психол

огия,

сделав

шая

столь

много

для

различ

ения

поняти

й

"инди

вид",

"личн

ость",

"харак

тер",

"инди

видуа

льнос

ть" и

т.п.,

72

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

прошла почему-то мимо этого, столь принципиально важного,

вопроса. Между тем то, о чем говорит и на чем настаивает М.М.Бах-

тин, относится прежде всего к общему понятию "человек". Выше

уже приведенных слов, послуживших основой спора, он пишет:

"Человек никогда не совпадает с самим собой. К нему нельзя при-

менять формулу тождества: А есть А" (Психология личности, 1982,

с.255). Эти слова целиком согласуются с пониманием человека

как безмасштабного существа, трансцендирующего свои грани-

цы, не поддающегося конечным определениям и т.п. Аппарат пси-

хологической науки не может и не должен быть применен здесь

непосредственно. Другое дело — личность с позиций психолога.

Она может быть понята как особый психологический инструмент,

орудие, принадлежащее, служащее человеку, как и другие психо-

логические орудия и инструменты.

Вспомним расхожий афоризм: "Мыслит (или запоминает) не

мышление (или память), а человек". Так же и бытийствует не лич-

ность, а человек. Если начинает мыслить мышление или запоминать

память, то это либо патология, либо мука (например, жизнь опи-

санного А.Р.Лурия мнемониста: Лурия, 1968), выход орудия из-под

власти. Это касается и остального, включая и характер, и личность.

Каждое из подобных образований может претендовать на роль глав-

ного и целого. Например, характер в подростковом возрасте, под-

сознание при невротическом развитии. Наиболее тонкая и

современная подмена — подмена человека личностью, попытка вы-

ведения из нее самой оснований человеческой жизни, некий персо-

ноцентризм, успешно насаждаемый и психологией.

Но в чем тогда видится специфика личности как психологи-

ческого инструмента? Вспомним, что человек единственный из

всех живых существ не принадлежит своему роду по факту рожде-

ния. Ему надо человеческую сущность еще присвоить, "выделать-

ся в человека". По слову немецкого философа И.Г.Гердера,

"человек — первый вольноотпущенник природы", поскольку она,

чтобы даровать ему свободу, вынуждена была оставить его без за-

щищающих и поддерживающих инстинктов, т.е. систем автомати-

зированных действий, разворачивающихся в ответ на пусковые

раздражители. Формирование и самостроительство в себе челове-

ка, сама способность и возможность такого самостроительства

подразумевают наличие некоего психологического орудия, орга-

на, постоянно координирующего и направляющего этот невидан-

ный, не имеющий аналогов в живой природе процесс. Этим

органом и является личность человека (Братусь, 1988).

Б.С.БРАТУСЬ. ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА в психологии 73

Таким образом, личность как специфическая, не сводимая к

другим измерениям конструкция не является самодостаточной, в

себе самой несущей конечный смысл. Смысл этот обретается в

зависимости от складывающихся отношений, связей с сущност-

ными характеристиками человеческого бытия. Иначе говоря, сущ-

ность личности и сущность человека отличны друг от друга тем,

что первое есть способ, инструмент, средство организации дости-

жения второго, а значит, первое получает смысл и оправдание во

втором. Поэтому, возвращаясь к дискуссии вокруг отрывка из ра-

бот М.М.Бахтина, мы можем утверждать, что личность как пси-

хологический инструмент может "овнешняться", о ней можно

говорить "заочно" и это отнюдь не противоречит трансцендирую-

щей, изменяющейся природе человека. Что касается неизбежно

возникающего расхождения, противоречия между "вещным" (ко-

нечным) и "смысловым" (потенциально бесконечным), то оно в

свете сказанного не есть препятствие объективному познанию

личности, обходить которое надо, возвеличивая осязаемое "вещ-

ное" в ущерб неясному "смысловому". Следует не избегать, не

маскировать это противоречие, а, напротив, выделить и зафикси-

ровать его как первую объективную данность. Конечно, задача

психолога тогда весьма усложняется — он должен уметь соотно-

сить личность с тем, что бесконечно ее больше, соотносить опреде-

ленное и определяемое с тем, что неопределенно и неопределимо.

Но именно это соотнесение, напряжение, разность потенциалов,

есть важнейшее условие существования личности, собственно то,

что и придает этому существованию истинный смысл, энергию и

масштаб.

Предложенное понимание личности ведет к существенному

пересмотру целого ряда проблем и подходов. Например, пробле-

мы психического здоровья, нормы, нормального развития личнос-

ти. Определение нормы относится к числу, наверное, самых

нелюбимых вопросов, который стараются, по возможности, обойти.

Когда же избежать этого нельзя, то все продолжает сводиться, в

конечном итоге, либо к статистическим критериям (такой как

большинство), либо к адаптационным, гомеостатическим (хоро-

шая приспособляемость, уравновешенность со средой), либо к

негативным (пока явно не болен, то здоров) и т.п. Приглядевшись

к этим критериям, нетрудно увидеть, что они пришли в пси-

хологию, главным образом, из дисциплин естественного цикла.

74

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

Так, из биологии (в частности, из физиологии) пришли понятия

адаптивности и гомеостазиса, из медицины — модели здоровья

как отсутствия болезней и т.п. Будучи примененными к личности,

эти критерии оказываются явно недостаточными, редуцирован-

ными, хотя при этом по-прежнему активно используются*.

Возможность качественно иного понимания нормы возникает

тогда, когда мы разводим понятия "человек" и "личность", когда

начинаем рассматривать личность как инструмент, орган, орудие

обретения человеческой сущности. В этом случае характеристика лич-

ности, ее "нормальность" или "аномальность" будет зависеть от того,

как служит она человеку, способствует ли ее позиция, конкретная

организация и направленность приобщению к родовой человечес-

кой сущности или, напротив, разобщает с этой сущностью, запу-

тывает и усложняет связи с ней. Таким образом, понятие нормы

приобретает иную адресность и вектор: не к статистике, адаптации

и т.п., а к представлению о человеческой сущности, к образу чело-

века в культуре. Другими словами, проблема нормального развития

личности ставится в зависимость от проблемы нормального разви-

тия человека. Последнее, в самом общем виде, понимается как такое

развитие, которое ведет к обретению человеческой сущности, к со-

ответствию понятию "человек".

Здесь, однако, возникает серьезная трудность: ведь даже если

психолог и согласится с таким представлением, то как ему реаль-

но применить его, иначе говоря, как от области предельных абст-

ракций и положений перейти к уровню психологического

понимания, к реально осязаемым, образным представлениям о

* Известное раздражение, неуважение к этим критериям высказы-

вали еще старые авторы. Так, французский психиатр Кюльер говорил,

что "в тот самый день, когда больше не будет полунормальных людей,

цивилизованный мир погибнет, погибнет не от избытка мудрости, а от

избытка посредственности". А согласно Ч.Ломброзо, "нормальный чело-

век — это человек, обладающий хорошим аппетитом, порядочный ра-

ботник, эгоист, рутинер, терпеливый, уважающий всякую власть,

домашнее животное" (цит. по: Ганнушкин, 1964, с. 49—50). Если же

брать времена совсем недавние, то академика А.Д.Сахарова помеща-

ли в психиатрическую клинику и удерживали там на основании все тех

же вышеназванных критериев — неадаптивности, выпадения из обще-

принятого русла и т.п. Понятно, что за этим лежали политические мо-

тивы, но реализовывались они через вполне определенные критерии

и представления, согласно которым "нормальным" Брежневу и Чер-

ненко противостоял "ненормальный" Сахаров.

Б.С.БРАТУСЬ. ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА в психологии 75

сущностных характеристиках человека в мире. Следует признать,

что в отечественной психологии подобный переход, философско-

психологическое развертывание представлений о человеческой

сущности в достаточной полноте дано только у С.Л.Рубинштейна

в его последней работе "Человек и мир", полностью опублико-

ванной уже посмертно (Рубинштейн, 1973), хотя отдельные за-

мечательные размышления на эту тему, разумеется, есть и в

сочинениях Л.С.Выготского, А.Н.Леонтьева, Б.М.Теплова,

П.Я.Гальперина и других классиков отечественной психологии. Ко-

нечно, со времени написания работы (1958—1960 гг.) прошло

уже много времени, ряд оценок и взглядов изменился, но глав-

ная, на наш взгляд, путеводная нить осталась: центральной, смыс-

лообразующей характеристикой человека является его способ

отношения к другому человеку. Эта мысль присутствует у многих

психологов, но у С.Л.Рубинштейна она была выражена с особой

яркостью и глубиной: "...Первейшее из первых условий жизни

человека — это другой человек. Отношение к другому человеку, к

людям составляет основную ткань человеческой жизни, ее сердце-

вину. "Сердце" человека все соткано из его человеческих отношений

к другим людям; то, чего оно стоит, целиком определяется тем, к

каким человеческим отношениям человек стремится, какие отно-

шения к людям, к другому человеку он способен устанавливать.

Психологический анализ человеческой жизни, направленный на

раскрытие отношений человека к другим людям, составляет ядро

подлинно жизненной психологии. Здесь вместе с тем область "сты-

ка" психологии с этикой" (Рубинштейн, 1957, с.262—263).

Как и всякий живой, жизненный процесс, отношение к дру-

гому несет в себе некое исходное, движущее противоречие. По-

скольку оно движущее, то, естественно, и неразрешимое до конца

жизни, но требующее того, чтобы человек, словами Г.В.Ф.Геге-

ля, его "вмещал и выдерживал". Это противоречие, борьба про-

тивоположно направленных тенденций, векторов есть, с одной

стороны, рассмотрение человека как самоценности, как непо-

средственно родового существа, а с другой — понимание его как

средства, подчиненного внешней цели, как вещи, пусть даже осо-

бой, уникальной, но вещи среди других вещей. Приближение к

первому и противоборство, противостояние второму — основное

условие развития человека как человека. Продолжая и конкре-

тизируя эту линию, можно прийти к развернутому пониманию

нормального развития, последовательно рассмотрев его основные

атрибуты и признаки.

76

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

Ясно, что для всякой концепции самое уязвимое — это конеч-

ное определение, в особенности если оно дается без предвари-

тельного пошагового разъяснения. Не имея, однако, возможности

здесь для такого разъяснения и лишь отослав читателя к соответст-

вующей литературе (Братусь, 1985; 1988; 1994; Bratus, 1990), риск-

нем дать наше определение нормального развития, как оно было

сформулировано десять лет назад: "Нормальное развитие — это

такое развитие, которое ведет человека к обретению им родовой

человеческой сущности. Условиями и одновременно критериями

этого развития являются: отношение к другому человеку как к

самоценности, как к существу, олицетворяющему в себе беско-

нечные потенции рода "человек" (центральное системообразую-

щее отношение); способность к децентрации, самоотдаче и любви

как способу реализаций этого отношения; творческий, целетво-

рящий характер жизнедеятельности; потребность в позитивной

свободе; способность к свободному волепроявлению; возможность

самопроектирования будущего; вера в осуществимость намечен-

ного; внутренняя ответственность перед собой и другими, прош-

лым и будущими поколениями; стремление к обретению сквозного

общего смысла своей жизни" (Братусь, 1988, с.50).

Подчеркнем следующее. Во-первых, речь в определении идет

не о состоянии, а о тенденции, собственно развитии, т.е. не о

некоем месте пребывания, стоянии, а о движении, полном риска.

Потому важен не сам перечень выделенных признаков, атрибутов

(можно, конечно, дополнить и другими), а то, ухватывают ли

они, определяют ли общее направление пути*.

И второе. Напомним, что речь идет о развитии человека, тогда

как личность, согласно предложенному пониманию — специфи-

ческий инструмент, орудие этого развития. И как инструмент оце-

нивается в зависимости от того, как служит своему назначению,

способствует или нет приобщению человека к его сущности. В свою

очередь, личность необходимо разделять, разводить с "психичес-

* Конечной точки, предвидимого состояния мы никогда, по сути,

не достигаем. Гете, подводя итог своей долгой и столь, казалось

бы, многоуспешной жизни, признавался, что у него чувство, будто

он ворочал неподъемный камень, пытаясь установить, уложить в

некое уготованное для него место, всю жизнь и огромными усилия-

ми, но так и не уложил окончательно. Понятно, что эти вечные не-

совмещения с намеченным, предощущаемым, эти усилия по

достижению недостигаемого — отнюдь не излишество или напрас-

ная трата сил, но неизбежность и условие пути.

Б.С.БРАТУСЬ. ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА в психологии 77

ким", на чем настаивал А.Н.Леонтьев, говоря о "личностном"

как об особом "измерении" (Леонтьев, 1983, с.385). Поэтому че-

ловек может быть вполне психически здоровым (хорошо запоми-

нать и мыслить, ставить сложные цели, быть деятельным,

руководствоваться осознанными мотивами, достигать успехов, из-

бегать неудач и т.п.) и одновременно — личностно ущербным,

больным (не координировать, не направлять свою жизнь к дости-

жению человеческой сущности, разобщаться с ней, удовлетво-

ряться суррогатами и т.п.). Кстати, если говорить о тенденциях

современного общества, то надо признать, что для все большего

количества людей становится характерным именно этот диагноз:

психически здоров, но личностно болен.

В начале статьи для рассмотрения выбраны три подхода: гумани-

тарная психология, нравственная психология, христианская пси-

хология. Проведенный теоретический экскурс был необходим,

чтобы подойти ко второму из намеченных подходов.

Хотя связь этики как учения о нравственных началах и психо-

логии охотно признается почти всеми, конкретные, реальные

формы этой связи остаются весьма малопредставимыми. Как под-

черкивает, например, Ю.А.Шрейдер, этика антипсихологична

(Шрейдер, 1996). Более того, в определенном смысле она принци-

пиально антипсихологична. Ибо положения этики нормативны,

они предписывают поступать так или иначе, не соотносясь, по

сути, с психологией конкретного человека, его возможностями,

положением, психологическими реалиями.

И психологов, на самом деле, этика тоже не слишком интере-

сует. Она имеет, в лучшем случае, совещательный, но отнюдь не

решающий голос в исследовательском процессе. Задача в том,

чтобы понять логику собственно движения психологических

механизмов, а соотносится ли это с нравственным законом или

нет — дело второе. Соотносится — хорошо. Нет — психолог ничего

поделать не может и не должен. Главное — не изменить своей,

психологической правде. Наша задача — искать там, где потеря-

но, а не там, где морально светло. Отсюда и отношение к изуче-

нию проблемы нравственного развития. Это одна из возможных

форм применения психологического аппарата, определенный,

причем достаточно узкий путь, угол зрения наряду с другими

ракурсами и путями. Более того, после З.Фрейда многие психоло-

ги усвоили, что нравственность нередко просто фальшь, поза,

78

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

прикрытие истинного лица или — что почти то же самое — внешнее

давление, общепринятая форма, цензура. Поэтому, несмотря на дек-

ларируемые терпимость и почтение, внутреннее убеждение (а часто

стойкое предубеждение) требует от психолога держаться настороже

и подальше от нравственных императивов и рассуждений.

Так может продолжаться до поры, пока мы полагаем цели изу-

чения личности, критерии ее развития, нормы, здоровья в ней

самой, не соотнося их с путем развития человека. Если же это

соотнесение произвести, то, как мы видели выше, меняется по-

нятие нормы, здоровья, самого смысла личности. И тогда психо-

логия из позиции наблюдателя борьбы за человека в человеке

включается сама в эту борьбу, и совершается кардинальный по-

ворот: из психологии, согласной рассматривать нравственное раз-

витие как частный вариант, сегмент своего применения, она

становится нравственной психологией, действующей и видящей

мир изнутри нравственного понимания человека.

Это вхождение психологии в этику, в нравственное пространст-

во необходимо подразумевает наличие некой общей, единой пере-

секающейся территории, предмета (причем не второстепенного, а

существенного), который одновременно должен принадлежать как

психологии, так и этике. Такой территорией и является отношение к

другому человеку (вспомним конец вышеприведенной цитаты С.Л.Ру-

бинштейна — "здесь одновременно область "стыка" психологии и

этики"). Действительно, это отношение — центр, стержень этики,

возьмем ли мы ее "золотое правило" (поступай с другим так, как бы

ты хотел, чтобы поступали с тобой) или знаменитый нравственный

императив И.Канта (поступай так, чтобы максима, правило твоего

поведения могло быть распространено на все человечество без ис-

ключения). И, одновременно, отношение к другому, — это конк-

ретно-психологический факт, правомерный объект рассмотрения

психологии. Если при этом понимать личность как инструмент дос-

тижения человеком своей сущности, то оказывается, что психоло-

гия исследует пути к некоему едино с этикой понимаемому благу

(равно как законы и последствия отклонений от этих путей). Этика

тогда по отношению к психологии оказывается не просто норматив-

ной, абстрактно принудительной, но разрабатывающей, указующей

те векторы, которые в основном и главном совпадают с предельной

ориентацией, векторами нормального психологического развития.

То, что нравственная ориентация человека не есть лишь следст-

вие внешнего давления, но составляет суть, путеводную нить его

нормального развития, а также является критерием и отражением

Б.С.БРАТУСЬ. ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА в психологии

79

личностного здоровья, можно показать не только в теоретических

рассуждениях, но и на конкретно-психологических клинических

данных. Еще у А.Ф.Лазурского мы находим основанный на тща-

тельных наблюдениях вывод, что здоровье личности в наиболь-

шей степени обеспечивает идеал бескорыстного отношения к

другому. "Альтруизм, — писал он, — в том или ином виде пред-

ставляется формой, и средством, и показателем наилучшей гар-

монии между личностью и средой. Здесь извращенных нет"

(Лазурский, 1923, с.299). Современные авторы, используя другую

терминологию, приходили к сходным выводам (Божович, 1968;

Неймарк, 1972; Golomb, Reykowski, 1986). Наши данные также по-

казывают, что отклонения личности, невротическое развитие тесно

связано с эгоцентрической ориентацией человека, в то время как

наиболее благоприятные условия для развития личности создает

противоположная ей просоциальная ориентация (Братусь, 1988;

Зейгарник, Братусь, 1980).

Итак, намечается определенное совпадение векторов двух наук

(именно векторов, а не отдельных методов, фигур, построений),

некая линия общей направленности, разделив которую психоло-

гия личности из позиции отстояния по отношению к нравствен-

ности может войти под ее сень: самой стать нравственной. Не в

том, разумеется, смысле, что она будет ее отныне олицетворять,

а в том, что она будет сознательно служить ей, зная при этом, что

отнюдь не теряет своей объективности, ибо служит тому, что дейст-

вительно составляет сущность человеческой жизни.

Сказанное не означает, конечно, что вся остальная психология

объявляется автором безнравственной (точнее было бы сказать

вненравственной), что сбрасываются со счетов, обесцениваются

ее достижения, глубины познания, реальная помощь людям и т.д.

Речь лишь о попытке соотнести линии психологии и этики, пока-

зать неслучайность их схождения и возможность для психологии

сознательного служения задачам нравственного развития. В свою

очередь, как мы видели, это соотнесение невозможно без опоры

на определенное представление о сущности, образе человека.

Нравственная психология в этом плане есть психология, соотне-

сенная с нередуцированным представлением о человеке. Мы уже

говорили о разных формах подмены человека его психологичес-

кими орудиями — подсознанием, характером, личностью. Психо-

анализ — это психология подсознания, идентифицируемого с

человеческой сутью; бихевиоризм — психология характера, спо-

собов действования, принимаемых за человеческую суть; гуманис-

80

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

тическая психология — это психология личности, самости как са-

моцели человека*; нравственная психология — это, наконец, пси-

хология человека, поскольку в ней психологические орудия и

инструменты даны не сами по себе, а в соотнесении с тем, что

безмерно их больше и чему они, по сути и смыслу, призваны

служить.

Важно заметить, что каждое из психологических образований,

ставшее в центре перечисленных концепций, в ходе продуктив-

ного развития преодолевается, "снимается" другими инстанция-

ми: подсознание — сознанием (вспомним позицию самого

З.Фрейда — на месте Оно должно стоять Я); характер — личнос-

тью (если подросток — сплошной характер, то юноша уже лич-

ность с характером, а у зрелого человека личность должна возрасти

настолько, чтобы вовсе подчинить, "снять" характер), и, нако-

нец, личность в итоге "снимается" человеком. "Если человек по-

нимает свое назначение, — пишет Л.Н.Толстой, — но не отрекается

от своей личности, то он подобен человеку, которому даны внут-

ренние ключи без внешних" (Толстой, 1993, с.327). Личность —

внутренний ключ. Сложный, уникальный, бесценный, трудноов-

ладеваемый. Но на определенном этапе он исчерпывает свои воз-

можности открытия и требуется новый. В этом плане личность

отходит, отбрасывается, "снимается" как сослужившее, усвоен-

ное, и открывается во всей полноте то, чему она служила. Пре-

дельное для каждого услышать: "Се человек". Не характер, не

иерархия мотивов, не смысловая сфера, не личность даже, а имен-

но — человек.

Специально подчеркнем — "снятие" не означает уничтоже-

ния или даже нивелирования. Характер ведь не отменяется к зре-

лости, но получает в нормальном развитии подчинение, управление

личностью, входит в иные системные отношения. Поэтому нрав-

ственная психология, восходящая к человеку, не исключает преж-

них достижений, методов, наблюдений, а также упругих подходов,

фиксирующихся на подсознании, характере или личности, но,

* Вспомним остроумную критику В.Франклом центрального тезиса

западной гуманистической психологии о самоактуализации личности.

Он приводит сравнение с бумерангом, задача которого вовсе не в том,

чтобы он вернулся к тому, кто его послал (хотя большинство считает

именно так), а в том, чтобы поразить цель. Возврат, на самом деле,

есть свидетельство не прибытка, а неудачи или промаха. То же и с

самоактуализацией личности. Будучи направленной на самою себя,

она означает промах в главном (Франкл, 1990).

Б.С.БРАТУСЬ. ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА в психологии 81

напротив, — способна вместить, соотнести их между собой как

исследование разных сторон (этапов) психологии человеческого

развития, объединенных общей задачей обретения человеком своей

сущности.

Теперь осталось сказать о третьей из намеченных нами линий

рассмотрения — о христианской психологии. На самом деле, все

предыдущие рассуждения прямо подводят нас к этому. Если мы

говорим о нравственном законе, то неизбежно встает вопрос о

его основаниях: относительны они или абсолютны, временное и

вынужденное соглашение, общественный договор, субъективное

мнение или абсолютное, Богом данное установление. Скажут, что

это вопрос религии, т.е. вопрос научно не дискутируемый, не

обсуждаемый. Но дело в том, что он был и остается необыкновен-

но существенным для конкретного психологического функцио-

нирования. Здесь, по сути, то же, что и во взаимоотношениях с

этикой: есть вектора и линии, которые в психологии и религии

тесно соединены, соотносимы.

Что же на этот раз составляет общую территорию, предмет

пересекающегося рассмотрения? Прежде всего, это вера. Вера —

несомненный психологический факт, предпосылка осуществле-

ния, необходимая поддержка, условие любой сколь-нибудь слож-

ноорганизованной человеческой активности (Братусь, 1994).

Предположим, некто задумал построить новый дом и жить в нем

долгие годы, или окончить вуз и стать врачом, или вырастить всех

своих детей и обеспечить им счастливое будущее. Любое из заду-

манного может осуществиться, но далеко не автоматически и обя-

зательно, а более или менее вероятно (однокоренное слово с верой).

И для этого недостаточно самого принятия решения, сознания

мотива, доводов разума, усилий воли и т.п. Человеку необходимо

наличие целостного образа будущего, который поддерживается и

живет в нем, с которым у него эмоциональная, теплая связь, в

который — и иного слова не подобрать — человек верит, часто

несмотря на колебания, ослабление воли или разумные доводы,

призывающие повременить или вовсе прекратить деятельность.

Если воспринять мир совсем реально, информативно точно,

со всеми его опасностями, подвохами, поворотами судьбы, вне-

запностью болезни и смерти, то можно замереть или вслед за поэ-

том воскликнуть: "Кто смеет молвить: до свиданья чрез бездну двух

или трех дней?". А мы смеем, потому что привычно верим в свои

82

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

завтра и послезавтра. И без этого остановилась бы жизнь. Итак,

вера это отнюдь не только религиозный феномен, как продол-

жают думать воспитанные атеизмом психологи. Механизмом, уси-

лием веры поддерживается и эмоционально притягивается,

"прилепляется к сердцу", запечатлевается образ, существование

и осуществление которого лишь вероятно. Этот образ через на-

глядно-чувственную представленность сознанию нереализованное

в действительности делает субъективно реальным, осязаемым,

недостижимое видимо достижимым, будущее настоящим, по жиз-

ни сопутствующим, греющим и ведущим. Вера при этом имеет,

конечно, внешние, отмечаемые другими, признаки присутствия

в человеке, но ее бытие, наличие, очевидность — внутри. Веря-

щий свидетельствует прежде всего себе и лишь косвенно, через

себя — другим. Доказать, обрисовать другому предмет, образ веры

до конца нельзя, ибо с внешней позиции он всегда лишь вероя-

тен, но не доказуемо достоверен*. Поэтому веру нельзя заполу-

чить извне, нельзя передать наставлением или примером.

Нельзя решить, скажем, что все верят в это и поэтому отныне

я верю. Наделе неизбежно получится другое, что можно выразить

формулой: "Все верят в это и поэтому я думаю, что отныне я

верю". О вере можно и нужно думать, но ее нельзя надумать, соз-

дать размышлением, она подразумевает, обнаруживает себя как

личное и непосредственное усмотрение, ощущение образа, а не

его умственное выведение как некоего силлогизма или внешней

необходимости.

В то же время очевидно, что внутренняя достоверность не да-

ется просто, задаром и одномоментно, но требует специальной

психологической работы, усилий по строительству, восстановле-

нию образа веры. Этот процесс обычно начинается при колеблю-

щихся, почти равных шансах, равной мере веры и неверия

* В этом плане веру другого можно принять лишь поверив в нее и

такой дар веры, до-верие, вера до свершения и подтверждения — осо-

бый знак и помощь, причем часто куда более ценная (и уж, конечно,

более редкая) чем рентгеновский объективный разбор, стремление к

восприятию человека "как он есть". Последнее вне соотнесения с пер-

вым (верой в образ веры, в образ будущего другого) может порой

оказаться просто пагубным, затворяя горизонты и потенциальные воз-

можности должного развития человека. Замечательна мысль Гете, что

если мы будем принимать людей такими, какие они есть, то сделаем

их хуже; а если мы будем обращаться с ними как с теми, кем они хотят

быть, то приведем их туда, куда их следует привести.

Б.С.БРАТУСЬ. ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА в психологии 83

("пятьдесят на пятьдесят"). Вера в этих условиях должна преодо-

леть неверие, оформить и сохранить образ, вопреки неизбежным

сомнениям. Именно здесь — область возникновения, испытания и

искушения веры. Важно заметить, что примерно та же вероят-

ность успеха характерна для начала сложной жизненной деятель-

ности, и вера, преодолевающая сомнения, победившая меру

неверия, становится в этих условиях наиболее адекватной осно-

вой и помощью, тогда как надежда, готовая возникнуть при са-

мой минимальной вероятности успеха — слабая, иссякающая (но

зато, правда, умирающая последней) поддержка, а уверенность

(высокая вероятность успеха) требует выполнения слишком мно-

гих условий, которые далеко не всегда могут быть представлены

реальной жизнью.

И, наконец, вера тесно связана со смыслообразованием. Извест-

на формула А.Н.Леонтьева, согласно которой личностный смысл

порождается отношением мотива (деятельности) к цели (действия)

(Леонтьев, 1968). Подчеркнем, однако, что речь при этом идет о

личностном смысле замкнутой на себе деятельности, тогда как

переходя к более общим смыслам, мы сталкиваемся с иными ус-

ловиями порождения. В сложных формах активности человек дей-

ствует не ради достижения самого по себе предмета потребности

(или мотива, по А.Н.Леонтьеву), он действует ради целостного

образа той новой жизни, в которую будет включен этот предмет.

И в этот образ (вспомним — вероятный на деле) человек дол-

жен поверить, принять его как уже существующий, влияющий,

сопровождающий сегодняшнюю жизнь. Продвижение требует при-

нятия того, чего нет, как то, что есть. Это внутреннее принятие —

сугубая продукция, работа веры. И если смыслы деятельности

порождаются отношением мотива к цели, то смыслы жизни по-

рождаются живым образом будущего, освещающим и животворя-

щим настоящее или — отношением образа веры к наличному

состоянию человека.

То же и с верой религиозной. В основе ее также восстановле-

ние в себе путеводного Образа, никогда не могущего быть до конца

доказанным как теорема (в данном случае как теодицея). Образ

этот — что прозвучит резко — также объективно вероятен (на

множество аргументов "за" находится столько же "против"). И

вновь мера веры может быть равна мере неверия, и надобно пре-

возмочь последнюю через усилия и нередко борьбу (внутреннюю

брань). И вновь смысл зависит от веры, и потеря ее способна

обессмысливать бытие.

84

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

Разумеется, есть существенные отличия человека верящего

(нерелигиозная вера) и верующего (религиозная вера), но сейчас

нам важно зафиксировать наличие принципиально общей терри-

тории, единство психологической основы самого феномена веры,

несмотря на возможные весьма серьезные различия ее форм. Дан-

ных различий мы касаться не будем, поскольку это уведет нас

далеко в сторону, отметим лишь, что если нерелигиозная вера,

нерелигиозные предметы, образы веры чаще соотнесены, огра-

ничены строительством, смыслообеспечением текущих деятель-

ностей, то вера религиозная по самой своей сути всегда восходит,

проясняет связь с конечными, предельными вопросами жизни и

смерти, созидая, удерживая духовную сферу как завершение, ку-

пол человеческого облика. И подчеркнем вновь — речь здесь не об

отвлеченных философских или теологических аспектах, а об ас-

пектах психологических, вернее, о той философии и теологии

жизни, которая разыгрывается, воспроизводится в психологии,

сознании человека. Замечательный мыслитель начала века В.Н.Нес-

мелов писал: "Все ученые толкователи религии — и древние, и

новые — почему-то интересуются только одним, что именно ког-

да-нибудь думалось или думается человеку о Боге, и откуда бы

человек мог почерпнуть свои думы о Нем. А между тем, думая о

Боге, человек думает и о себе самом, и религиозное сознание

человека всегда и непременно является составной частью его са-

мосознания" (Несмелое, 1994, с.279—280).

Можно сказать, что формы религии отражают устоявшиеся,

прошедшие проверку веками ответы на вопросы о человеческом

существовании, на неизбывные, сущностные потребности чело-

века, на само наличие в нем особого — метафизического про-

странства. Вспомним В.Франкла, который говорил о ноосфере

или духовном измерении человека. Ведь говорил он об этом не

как отвлеченный философ, а как психолог, психотерапевт, кото-

рый видел, ощущал эту материю в опыте, причем в особом, экст-

ремальном опыте пребывания в лагере смерти (Франкл, 1990).

Впрочем, материю эту нередко ощущает любой серьезный психо-

лог, который погружается в работу с реальным человеком. Э. Фромм

утверждал, например, что понять пациента или любого человека

вообще можно лишь выяснив его ответ на экзистенциальный воп-

рос, его тайную приватную религию, поскольку большая часть

того, что считается "психологическими проблемами" — это лишь

вторичное следствие базисного ответа, а потому бесполезно ле-

чить до того, как был понят этот базисный ответ — тайная инди-

Б.С.БРАТУСЬ. ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА в психологии 85

видуальная религия (Fromm, 1969). Можно добавить, что эта ин-

дивидуальная религия может не совпадать с сознательно заявлен-

ной религиозной принадлежностью, может, наконец, сочетаться

с полным отрицанием какой-либо религии, провозглашением

атеизма, но — что для нас главное — она существует как реаль-

ный психологический факт, реальная внутренняя опора че-

ловеческой жизни. Более того — опора неустранимая, незаменимая,

хотя, конечно, могущая менять свои названия, объяснения и ин-

терпретации.

Однако вступление в метафизическое пространство, в область

духовного измерения необходимо ставит вопрос о его природе, о тех

идеях, образах, ценностях, опосредствующих символах (медиато-

рах), которые составляют эту сферу, строят и определяют ее конструк-

цию и движение. Наиболее распространенная сейчас позиция — это

ставка на так называемые общечеловеческие ценности, т.е. ценнос-

ти, идеи, установления, свойственные всему человечеству. Такая

позиция, вполне подходящая, адекватная нравственному действию,

психологически и энергетически оказывается однако нередко недо-

статочной, как бы вторичной для духовной сферы. Дело в том, что

любая ценность, прежде чем стать "общечеловеческой", была "час-

тночеловеческой", возникла в определенной культуре, в нее кто-то

верил, за нее кто-то страдал, свидетельствовал о ней, ее кто-то от-

стаивал, порой ценою жизни.

В этом плане общечеловеческая ценность есть готовый, сня-

тый результат живого культурного процесса. На костер люди всхо-

дили не за абстрактно общечеловеческие ценности, хотя их

мужество имеет, конечно, общечеловеческий смысл. Духовная

сфера такова, что для ее удержания как целого нужна напряжен-

ная, восходящая энергия личной веры, той самой индивидуаль-

ной религии, о которой говорил Э.Фромм. Если же учесть, что

эта сфера, в свою очередь, завершает и удерживает всего челове-

ка как целое в этом мире, то роль и значение веры как условия

осмысленности и полноты бытия станут особо ясными. Вспомним

восклицание одного из героев Ф.М.Достоевского: "Если Бога нет,

то какой я штабс-капитан". Речь здесь о психологии, а не о фило-

софии, о непосредственном ощущении, ужасе человека, вдруг

представившего, что будет, если он потеряет конечное и, одно-

временно, непосредственно им переживаемое основание своего

бытия, своей реальной жизни, включая и "штабе-капитанство".

Вспомним и другие известные слова Ф.М.Достоевского: "Если Бога

нет, то все дозволено". Здесь речь опять об осознании последствий

86

ИСТО

РИЯ И

МЕТО

ДОЛО

ГИЯ

потери конечных и одновременно началообразующих оснований,

психологическое удержание которых подразумевает работу веры.

Автор, конечно, не вправе настаивать на тех основаниях ду-

ховной жизни, которые он разделяет, но и не должен скрывать

свою позицию. Она проста: мы возросли в христианской культуре,

и в ней следует искать наши основания и ключи. Центральным

посредником, помощником, Образом этой культуры является фи-

гура Христа. И это имеет самое непосредственное отношение к

психологии развития. Сошлемся на В.П.Зинченко и Е.Б.Моргуно-

ва, которые после тщательного критического анализа различных

видов опосредователей (медиаторов) духовного роста вынуждены

признать: "И все же Августин был прав, говоря, что истинным

медиатором является Богочеловек... Для нас он истинный, пото-

му что именно Богочеловек вочеловечивает и одухотворяет все

остальные медиаторы" (Зинченко, Моргунов, 1994, с.314).

Спаситель — фокус, спасение, оправдание и упование нашей

культуры, олицетворение истинного образа, сущности человека, тот

пункт, цель, точка устремления, выше которой нельзя поставить,

но и ниже не должно опускаться. По-гречески "грех" (амортано) —

промах, непопадание, минование цели. В широком (предельном)

понимании действие не направленное, не устремленное ко Христу

оборачивается в результате (часто, конечно, весьма отдаленном, не

сразу усматриваемом) промахом, минованием смысла, замысла куль-

туры и удовлетворением ложными, преходящими, пустыми целями.

И наука со всем корпусом добытых ею сведений, громкими дости-

жениями, успешными методами и приемами может тоже оказаться

таким промахом, минованием, устремлением к ложной цели. По-

этому психология, назвавшая себя нравственной, вправе сделать еще

один, вполне естественный в нашей культуре шаг и определить себя

как психологию христиански ориентированную или христианскую

психологию. Если первая полагает нравственное развитие как норму,

как путеводную нить, главное условие здоровья личности, если она

видит другого человека как самоценность, то вторая добавляет к

этому представление о конечных, абсолютных основаниях такого

выбора, придавая другому не только общечеловеческую, но сакраль-

ную ценность, рассматривая его как образ и подобие Божие, нор-

мальное же развитие как реальный (со всеми возможными

отступлениями и трудностями) опыт подражания Христу. Направ-

ление это, как уже отмечалось, делает у нас самые начальные шаги.

Так, лишь с начала 1990-х гг. стали появляться в печати публикации

и организовываться семинары по проблемам христианской психо-

Б.С.БРАТУСЬ. ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА в психологии 87

логии. В качестве весьма пока еще предварительного итога этого пе-

риода можно рассматривать выход первого в России учебного посо-

бия для вузов по христианской психологии (Начала христианской

психологии, 1995)*.

Итак, мы бегло и схематично рассмотрели три линии, три вари-

анта отношения к проблеме человека в психологии. Первая — это

гуманитарная линия, которая, по сути, не имеет конкретно-ценност-

ной точки опоры вне себя самой, но призвана расширить возмож-

ности сознания, высвободить место для духовного роста, для

саморазвития, самоактуализации личности и т.п. (Бумеранг, — если

вспомнить образ В.Франкла, — возвращающийся к самому владель-

цу, оказывается тем самым холостым, ради себя существующим).

Вторая — это линия нравственной психологии, которая не замыкает

личность в самой себе, не делает ее существующей ради себя самой и

своего роста, но дает определенное, вне ее обнаруживаемое пони-

мание сущности человеческого развития, для достижения которой

она является необходимым и уникальным инструментом. Наконец,

третья — линия христианской психологии как признание абсолют-

ных оснований нравственности, как сознательная ориентация на хри-

стианский образ человека, христианское понимание его сущности и

рассмотрение развития как пути следования, приближения к этому

образу (равно как — если речь идет об аномалиях — об уклонениях

от этого пути, способах их корректирования).

Эти три подхода мы хотели представить не как враждебные, про-

тивостоящие друг другу, но как, в известном плане, преемствен-

ные, где последующий не уничтожает предыдущего, но вбирает в

себя, добавляя новый принцип рассмотрения, возвышая, достраивая

до целого образа человека. Рост этот имеет свои законы и сроки, что

же касается нынешнего времени, то согласимся с высказыванием

А.И.Солженицына: "Но нам сегодня больше-то всего нужно под-

няться сперва на нравственный уровень, а потом на религиозный"

(Солженицын, 1995, с. 152).

Нетрудно увидеть, что в истории психологии свершается как бы

некий круг, и мы возвращаемся (на новом уже, конечно, уровне —

измененные и обогащенные опытом, пусть во многом и горьким) к

месту, откуда когда-то вышли. Психология начала с разрыва с фило-

* См. также материалы научного обсуждения данного учебного

пособия в рамках философско-психологического семинара памяти

Г.И.Челпанова (Зов бытия, 1966).

ИСТОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ

софией, этикой, теологией, с потери понятия души, с постулата

естественнонаучного подхода к человеку как к объекту, вещи среди

вещей, с деградации духа к материи, сугубой объектности, телесности.

Душа и дух надолго исчезли из поля внимания, вернее, стали рассмат-

риваться производными, вторичными от материального (телесного,

вещественного) мира. "Производные" при этом обрисовывались столь

непохожими на свои прежние обличия, что, разумеется, были и

поименованны по-другому: потребности, мотивы, комплексы и др.

Сейчас идет постепенно обозначающийся поворот — если не

к душе в ее полном понимании, то, по крайней мере, к душевно-

сти, к душевным проявлениям человека и опорой, адекватным

зеркалом здесь становится гуманитарный подход. Мир человечес-

ких чувств, переживаний все более становится центром интереса

психологов. Изменились и слова науки. В психологию ныне впуще-

ны такие долго ею игнорируемые понятия как милосердие, со-

страдание, любовь, надежда и т.п. Следующий предполагаемый

шаг — это соотношение с предельными вопросами о сущности

человека, о смысле и назначении его жизни. Здесь психология

спустя более чем столетие вновь встречается, соотносится с фи-

лософией, с этикой и при определенных условиях может стать

нравственно ориентированной. Рассмотрение оснований нравствен-

ности ведет в свою очередь к вопросам веры, к необходимости

возвращения к понятию души в ее полном (а значит и религиоз-

ном) понимании. На этом этапе возникает возможность христи-

ански ориентированной психологии.

Может возникнуть возражение, что введение религиозного

понимания души* уничтожит, разорвет психологию изнутри (без-

мерное не может удержаться в мерном, измеряемом, научно иссле-

дуемом). Вследствие этого психология утеряет самостоятельность,

растворится, предстанет частью теологии и т.п. Такое действи-

тельно возможно при смешении разных уровней. Если же мы бу-

дем понимать психическое (мышление, память, восприятие,

* Напомним, что душа воспринимается двояко (Ф.И.Тютчев пи-

сал о ее "как бы двойном бытии", о том, что она "жилица двух ми-

ров"): с одной стороны, как живое вместилище (орган) переживаний

(мы говорим — душа болит, поет, ликует, страдает, рвется на части,

холодеет, падает и даже уходит в пятки), с другой — как вечная,

бессмертная энергия и субстанция, которая может отпечататься,

проявиться в переживаниях, но отнюдь к ним не сводима. Это и есть

душа в религиозном понимании или, чтобы подчеркнуть ее отличие

от душевного мира, —дух (см. подробнее Архиепископ Лука, 1978).

Б.С.Брлтусь. ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА в психологии 89

личность) как инструмент достижения человеческой сути, то тогда

этическое, философское, богословское понимание этой сути —

отнюдь не препятствие, а, напротив, важнейшее условие науч-

ных разработок, ибо последние приобретают тогда масштаб и

смысл в культуре, а первые — психологическое соотнесение и

почву. Еще раз: душа в религиозном понимании не входит, не

вмещается в психологию, равно как не растворяет психологию в

себе, религиозно-философский и конкретно-психологический

уровни несводимы один к другому, неподменяемы друг другом,

но их взаимное признание, установление связи, соотнесение —

условие и форма их живого отражения.

И последнее — стоит ли так настойчиво возгонять психоло-

гию, пытаясь соединить земное и возвышенное, неужели задачи

внутри самой психологии уже исчерпаны?

Разумеется, нет. Задач этих бесконечное множество, каждая

достойна усилий и вовсе не обязательно требует соотнесения с родо-

вой человеческой сущностью, нравственностью или бессмертной

душой. С этого убеждения психология, собственно, и началась.

Г.И.Челпанов писал в 1888 г.: "Хотя психология, как обыкновенно

принято определять ее, и есть наука о душе, но мы можем принять-

ся за изучение ее "без души", т.е. без метафизических предположе-

ний о сущности, непротяженности ее, и можем в этом держаться

примера исследователей в области физики" (Челпанов, 1912, с.9).

Продолжим, однако, аналогию с физикой. До определенного

времени последняя под одобрение общественности могла увле-

каться все новыми и новыми открытиями, отстраняя возможные

и далекие последствия, связь с образом человека, культурой, са-

мим существованием человечества. Но после изобретения атом-

ной бомбы и опыта ее применения на живых людях положение

изменилось кардинально: перед физиками встала проблема осоз-

нания смысла и последствий их работы (судьба Р.Опенгеймера в

Америке и А.Д.Сахарова в России — явные тому иллюстрации).

Сейчас то же происходит в психологии: мощь направленной

психологической радиации уже вполне открыта и применена на

живых людях. Психология активно, порой на первых ролях стала

привлекаться к выполнению грандиозных заказов по манипули-

рованию индивидуальным и общественным сознанием: создание

имиджа (не лица, а маски, личины) политиков, навязывание

любых (часто вредных, просто опасных) представлений, товаров

и услуг, сотворение кумиров (идолов) молодежи, вовлечение в

тоталитарные организации, секты и др. Время чистой психологии