1979, С.342). Мир моих смыслов, моих мыслей и переживаний не-

доступен вторжению извне и не может стать объектом формиро-

вания, оценки, исправления со стороны другого человека без моей

на то доброй воли — во всех иных случаях мы будем иметь дело с

притеснением свободы, то есть с насилием. И дело не только в

нравственных аспектах такого "вторжения" во внутренний мир,

но и в тех неизбежных искажениях и нарушениях, к которым оно

ведет. Это касается даже "безобидного", на первый взгляд, стрем-

ления понять другого человека. В отношении внутреннего мира

человека проблема природосообразности методов его постижения

стоит особенно остро. Ведь в отличие от "вещных" аспектов челове-

ка, "...подлинная жизнь личности доступна только диалогическо-

му проникновению в нее, которому она сама ответно и свободно

раскрывает себя" (Бахтин, 1963, с.79). Это теоретическое положе-

ние М.М.Бахтина по сути совпадает с практическим выводом

К.Роджерса, который, стремясь как можно глубже понять внутрен-

ний мир клиента, убеждается в том, что только и именно сам

клиент по-настоящему знает проблемы своей души, и что "...как

бы мне ни было приятно продемонстрировать свой ум и умение,

я сделаю лучше, если положусь на клиента и пойду в том направле-

нии, которое предложит он сам" (The Carl Rogers Reader, 1989, p.13).

Итак, внутренняя свобода собеседников должна быть взаимно

безусловно признана. Но как только моя свобода проявляется "во

вне", в пространстве нашего общения — то есть осуществляются

какие-то действия, высказывания и т.п. — так сразу эта свобода из

абсолютной становится относительной и возникает проблема ее

ограничения.

Проблема ограничения (о-граничения), проблема границ яв-

ляется вообще одной из ключевых проблем, пронизывающих все

бытие человека: границы телесные, пространственные, границы

политические, экономические, идеологические, моральные, куль-

турные, границы личности и ее свободы, границы жизни, нако-

нец. Все существование человека ограничено в самых разных

плоскостях, но разные границы обладают различной степенью оче-

210

ТЕОРЕ

ТИЧЕ

СКИЕ

ВОПР

ОСЫ

видности и определенности. Если границы тела осязаемы, то как

определить границы личности и ее свободы? А ведь именно на

границе, "на пороге" и происходит, по мысли М.М.Бахтина, раз-

витие личности.

Наиболее адекватной формой "фиксации" свободы и ее огра-

ничения является право, то есть границы свободы определяются

совокупностью прав. В диалог вступают равно-свободные и равно-

ценные личности, и, следовательно, — равно-правные. Именно

равноправие как взаимное признание свободы друг друга является

другим важнейшим атрибутом МД. В подходе К.Роджерса прин-

цип равноправия напрямую не провозглашается, а клиент-цент-

рированная терапия построена, как может показаться, на его

отрицании. Однако сам К.Роджерс указывал, что его точка зрения

отличается от "директивных подходов" именно тем, что признает

как "...большую ценность право каждого человека (подчеркнуто

мною. — С.Б.) быть психологически независимым и отстаивать

свою психологическую целостность" (там же, 1989, р.86—87).

Более четко идея равноправия выражена в работах М.М.Бахтина,

настойчиво подчеркивавшего, что диалогичность — это прежде

всего "...особая форма взаимодействия между равноправными и

равнозначными сознаниями" (Бахтин, 1979, с.309; см. также Бах-

тин, 1979, с.ЗЮ, 313; Бахтин, 1963, с.84, 85).

"Уравниванию" в диалоге подлежат права в рамках относи-

тельной ("нашей") свободы ("моя свобода", поскольку она моя,

имеет неограниченные права). Именно это равенство прав и слу-

жит их ограничением. Полно-правие (свобода) ограничивается в

диалоге только равно-правием.

Согласование прав — специфическая проблема именно МД и

является центральным моментом негласного "договора" собесед-

ников, стремящихся общаться на уровне диалога.

Проблематика права (как и свободы) до последнего времени если

и присутствовала в нашей психологии, то в исчезающе малых дозах.

Представление о личности как суверене, как субъекте права, не вхо-

дит в "семантический словарь" психологии, отсутствует соответству-

ющий категориальный аппарат, практически нет специальных

исследований. Между тем, взгляд на личность и межличностное вза-

имодействие под этим углом зрения задает "новое измерение" мно-

гих традиционных психологических проблем и прежде всего —

проблемы общения. Без учета этого измерения нельзя адекватно и

полно понять процессы социальной жизни человека и его личност-

ного развития.

С.Л.БРАТЧЕНКО. МЕЖЛИЧНОСТНЫЙ ДИАЛОГ и ЕГО АТРИБУТЫ 211

Для операционализации понятия "равноправие" в контексте

проблем общения я предлагаю использовать конструкт "комму-

никативные права личности" (КПЛ), с помощью которого может

быть описана система психолого-правовых оснований общения,

определяющая границы свободы собеседников таким образом,

чтобы обеспечить их взаимодействие на основе взаимного при-

знания и ненасилия. Совокупность КПЛ определяет коммуни-

кативное пространство личностного взаимодействия, пространство

для существования личностных атрибутов как межличностных, и

фиксирует условия, при которых возможно бытие личности не в

ущерб со-бытию с другими.

Среди основных коммуникативных прав личности следует на-

звать прежде всего права:

— на свою систему ценностей;

— быть ответственным субъектом, со-автором общения (пра

во на самодетерминацию); /-

— на достоинство и его уважение;

— на индивидуальность и своеобразие, на отличие от собе

седника;

— на независимость и суверенитет;

— на свободную, ничем не регламентируемую мысль;

— на отстаивание своих прав.

Перечисленные КПЛ — основа, непременное условие МД;

при их насильственной депривации межличностый диалог никак

не может состояться. Можно выделить также группу более част-

ных, но не менее важных КПЛ:

— право на позицию, точку зрения;

— на свободное изъявление своей позиции (право голоса);

— на отстаивание и защиту своей позиции;

— на доверие со стороны собеседника (презумпция искрен

ности);

— на понимание собеседника, на прояснение для себя его

позиции, точки зрения;

— на вопрос к собеседнику;

— на сомнение в отношении любых суждений;

— на несогласие с позицией, точкой зрения собеседника;

— на высказывание сомнения или несогласия;

— на изменение, развитие своей позиции, точки зрения;

— на поиск, на искреннее заблуждение и ошибку;

— на чувства и переживания и открытое их выражение в отно

шении личностно-значимых проблем;

212

ТЕОРЕ

ТИЧЕ

СКИЕ

ВОПР

ОСЫ

— на сокровенное, на непубличную сферу в собственном внут

реннем мире (коммуникативное прайвеси);

— строить общение на принципах равноправия независимо от

статуса собеседника;

— на завершение общения.

Эта группа КПЛ носит более "технологичный" характер, но

имеет большое значение для осуществления базовых КПЛ и диалога

в целом. Нарушение этих прав тоже деформирует коммуникатив-

ное пространство и изменяет качество общения, перестающего

быть диалогическим. Например, ограничение такого, на первый

взгляд, несущественного элемента КПЛ как "...«право задавать

вопросы» дает серьезнейшие преимущества той стороне в обще-

нии, которая защищена от вопросов, т.к. перед ней открываются

широчайшие возможности манипулирования" (Сергеев, 1987, с.8).

Данный перечень коммуникативных прав, конечно, может (и

должен) быть конкретизирован и дополнен. Но сам принцип рав-

ноправия собеседников в предлагаемом подходе рассматривается

как очень существенная, неотъемлемая черта именно диалогичес-

ких взаимоотношений.

В то же время, реализуя свои КПЛ, необходимо одновременно

уважать такие же права собеседника. Их нарушение — отказ от

коммуникативной ответственности личности — является пре-

пятствием для осуществления диалога и проявлением агрессив-

ных или более "мягких" (например, манипулятивных), но по

существу насильственных, анти-диалогических форм взаимодей-

ствия. Одна из центральных проблем диалога как раз и состоит во

взаимном согласовании собеседниками своих прав и свобод. Одно-

временно — это и один из важнейших источников и механизмов

личностного роста. Ведь "освобождение" моего пространства ком-

муникативной самореализации актуализирует мою ответственность

за все, что может произойти в этом пространстве (не на кого

теперь переложить ответственность), я вынужден осваивать это

пространство моей и нашей свободы. Социальность человеческого

существования в том, что это всегда со-существование; сувере-

нитет, свобода каждого человека неизбежно взаимосвязаны и пос-

тоянно со-прикасаются со свободой других. Поэтому возможности

неагрессивной личностной самореализации во многом определя-

ются культурой меж-личностных границ — способностью к их

оптимальному определению в каждом конкретном случае, "уста-

новлению", "переходу", "защите" и т.д. Наибольшую остроту про-

блема границ приобретает, естественно, в непосредственном

С.Л.БРАТЧЕНКО. МЕЖЛИЧНОСТНЫЙ ДИАЛОГ и ЕГО АТРИБУТЫ 213

общении, но в более широком значении имеет место во всех сфе-

рах жизни — ведь, по справедливому замечанию Д.А.Леонтьева,

даже "...индивидуальная деятельность человека (поскольку он че-

ловек) никогда не бывает полностью индивидуальной" (1989, с.39).

Важно подчеркнуть, ограничению подлежит не свобода как

таковая, а возможность ее превращения в насилие, экспансию.

Появление гарантированного пространства свободы не только

создает условия для самореализации собеседников, но и повы-

шает их самоуважение, уверенность в себе, когнитивную и эмо-

циональную раскрепощенность, стимулирует самопознание,

самоуправление, совершенствование техник общения и т.д. Не

случайно В.Франкл утверждает, что наиболее полное духовное

взаимодействие, "соприсутствие" возможно "...лишь между рав-

ными друг другу сущими" (Франкл, 1990, с.95). С другой стороны,

КПЛ способствуют формированию гуманистических ценностей,

признанию того, что вне меня, в мире не-# есть нечто, прин-

ципиально отличное от просто внешних условий, а именно —

другие Я, сущностно близкие и равноценные моему Я.

В реальном общении достижение равноправия представляет со-

бой зачастую очень непростую проблему (в диалоге вообще все очень

не просто!), особенно в ситуациях, где собеседники имеют опреде-

ленные объективные (неличностные) признаки неравенства. Напри-

мер, в общении начальника и подчиненного, взрослого и ребенка и

т.п.'К.Роджерс неоднократно подчеркивал, что возможность реа-

лизации гуманистического подхода в обучении и воспитании во

многом зависит от готовности взрослого "поделиться своей влас-

тью". Коммуникативные права и ответственность в диалоге и при-

званы зафиксировать границы моей свободы, вывести другого из

сферы моей власти (равно как и меня — из сферы его власти) и

перейти, таким образом, к невластным отношениям. Это и значит

перестать относиться к другому человеку как к вещи, объекту и

признать его субъектность, отнестись к нему как к личности. В

диалоге собеседник — не объект воздействия (которое на личнос-

тном уровне означает, по существу, насилие), а, говоря словами

М.М.Бахтина, "субъект обращения". Я не могу ничего навязать

тебе, но я могу (имею право) обратиться к тебе и быть услышан-

ным — однако обратиться так, чтобы при этом не нарушить твои

права. В этой взаимной "притирке" коммуникативных прав есть

глубокий психологический смысл — прежде всего в том, чтобы

научиться быть собой и выражать себя, не подавляя при этом дру-

гих, то есть научиться пользоваться своей свободой.

214

ТЕОРЕ

ТИЧЕ

СКИЕ

ВОПР

ОСЫ

В гуманистической психологии наработаны конкретные спо-

собы решения этой проблемы. Так, например, для того, чтобы

высказывание моей точки зрения и моих переживаний (т.е. реали-

зация соответствующих прав) осуществлялось без одновременного

подавления твоих прав (права на уважение, на независимость и

др.) очень эффективна разработанная Т.Гордоном техника "Я-

высказываний". Сам Т.Гордон специально отмечал, что его про-

грамма обучения общению (одним из центральных элементов

которой является переход от Ты-высказываний к Я-высказывани-

ям) направлена не только на разрешение разнообразных проблем

в межличностном общении с позиций взаимного принятия и ува-

жения, но также на усиление индивидуальности, суверенитета и

ответственности за "осуществление самого себя" (Gordon, 1975).

Другой подход к гуманизации межличностных отношений,

предложенный Робертом и Джин Байярдами, непосредственно

опирается на идею равноправия и содержит конкретную "тех-

нологию" построения отношений на основе взаимного уваже-

ния и признания равенства прав (Байярд, Байярд, 1991). Авторы

призывают каждого человека "...гордо поднять голову и сказать

во всеуслышание: "Я провозглашаю вот это в качестве моих

неотъемлемых прав"...", — и утверждают, что "такая четкая и

откровенная позиция составляет саму суть всякого нормально-

го человеческого общения" (там же, с.112). Практика приме-

нения подхода Р. и Д.Байярдов наглядно демонстрирует реальную

возможность и высокую продуктивность (с точки зрения как

задач личностного роста обоих собеседников, так и решения

конкретных межличностных проблем) равноправных диалоги-

ческих отношений даже в очень сложных ситуациях взаимодей-

ствия заведомо неравных (по неличностным критериям)

собеседников — родителей и их детей.

Есть попытки "выравнять" права участников и педагогическо-

го процесса. Например, использование системы "контрактов" меж-

ду учителем и учениками (см. Rogers, 1983) или реализация в

обучении и воспитании принципов "культуры справедливости"

(см. Snyder, Snyder, 1985). Во многом близка этим идеям и "педаго-

гика сотрудничества" (Ш.Амонашвили и другие).

Во всех случаях принцип равноправия реализуется не слепо-од-

нозначно. KILJI — своеобразная "коммуникативная частная собст-

венность", и только самому "владельцу" решать, как ею

распорядиться. Кто-то будет свои права отстаивать, а кто-то — ими

торговать, кто-то добровольно откажется ("бегство от свободы")...

С.Л.БРАТЧЕНКО. МЕЖЛИЧНОСТНЫЙ ДИАЛОГ и ЕГО АТРИБУТЫ 215

Коммуникативные права могут рассматриваться как социальные

нормы, но нормы не абстрактно-безличные (не идеал), а конк-

ретно-индивидуальные, то есть такие, ответственность за реали-

зацию и способ применения которых определяется только самим

субъектом этих прав, исходя из собственного понимания конкрет-

ной ситуации. Личность вправе на определенное время добровольно

отказаться от каких-либо своих прав, сократить пространство своей

свободы для выстраивания более близких отношений с собесед-

ником или по иной причине, но именно добровольно и в конк-

ретной ситуации. Собственно, развитие взаимоотношений между

людьми часто в значительной мере состоит в перераспределении

их прав и ответственности: "чужого" мы стремимся держать на

дистанции и не позволить нарушить наши права, "своего" готовы

"подпустить" ближе, раскрыть перед ним границы своего мира,

но рассчитываем при этом, что он не станет там "хозяйничать".

Иными словами, личность свободна ослабить степень диалогич-

ности своего участия в общении или даже вовсе отказаться от

диалога. И как акт свободного выбора это само по себе имеет лич-

ностно-развивающий смысл (подробнее о ситуациях такого рода

см. Копьев, 1991). Но в еще большей степени потенциалом лично-

стной самореализации обладает сам диалог — равноправный и

полноправный.

Равноправие собеседников — важный атрибут МД. Но если рав-

ноправие как таковое служит прежде всего регулированию межлич-

ностного взаимодействия, способствует удержанию собеседников на

определенной психологической дистанции, то должно быть нечто,

что их объединяет. Если диалог независим от прагматических инте-

ресов и от любых форм внешнего давления и насилия, то есть если в

пространстве диалога оказываются несущественными те силы, ко-

торые, как правило, и объединяют людей в общении, — на чем

тогда основано "особое единство диалога", отличное, по мысли

М.М.Бахтина, от "единства монолога" (Бахтин, 1979, с.365)?

Исходная причина стремления собеседников к вступлению в ди-

алог — все та же онтологическая несамодостаточность личности,

для которой диалог с другой личностью есть способ ее наиболее

полноценного существования и развития. Если гносеологическому

субъекту, чтобы быть таковым, нужен объект, то субъекту-личности

для полноценного существования необходим другой субъект, другая

личность. Иными словами, личность, поскольку она личность, об-

ладает потребностью в контакте с другой личностью, высшим уров-

нем которого и является межличностный диалог.

216

ТЕОРЕ

ТИЧЕ

СКИЕ

ВОПР

ОСЫ

Но здесь принципиально важно определить, что является "со-

единительной тканью", обеспечивающей взаимосвязь между со-

беседниками и удовлетворение этой потребности в межличностном

контакте.

Важнейшим компонентом взаимосвязи в диалоге традицион-

но принято считать процесс взаимопонимания. Действительно, прг

стижение собеседниками точек зрения, "правды" друг друга (в

сочетании с обоюдным признанием коммуникативных прав, т.е.

своеобразия смысловой позиции каждого, ее неисчерпаемости,

незавершимости и т.д.) — одна из существенных черт диалога и

необходимая составляющая личностного контакта. Именно понима-

ние — себя, собеседника, ситуации и контекста общения — дает

существенные основания для адекватной, индивидуально-конк-

ретной реализации свободы, коммуникативных прав, придает

диалогу свойства гибкости, актуальности и реальности. Диалоги-

ческое взаимопонимание отличается особой глубиной еще и по-

тому, что собеседники открыты друг другу, стремятся не только

понять, но и быть понятыми. В то же время этой когнитивной

стороне МД зачастую придается, по-моему, преувеличенное зна-

чение, что чревато упрощением и даже искажением реальности

диалога, потерей его специфики.

Понимание, как таковое, без личностной вовлеченности, впол-

не может подтолкнуть понимающего к отстраненности от собесед-

ника, которого он пытается понять, к занятию "твердой, спокойной

и уверенной, авторитетной позиции вненаходимости" (Бахтин, 1979,

с. 159), а это — верный путь к разрушению личностного контакта. С

другой стороны, понимание в основе своей — рациональный про-

цесс, позволяющий отражать, подчас, весьма сложную логическую

структуру позиции другого человека, но при этом с неизбежностью

упрощая и схематизируя ее, а главное — лишая очень существенных

компонентов нерациональной природы. Именно внутреннее "сво-

бодное ядро" личности наименее поддается объективному и холод-

ному толкованию: "Свободе можно приобщиться, но связать ее актом

познания (вещного) нельзя" (там же, 1979, с.410).

Таким образом, очевидно, что понимание само по себе не

может служить основой личностного контакта, хотя и является

его важным элементом. Действительная основа глубинного кон-

такта, связующая нить диалога — это процесс сопереживания, то

есть эмоционально-интуитивное постижение собеседниками внут-

реннего мира друг друга, создающее единство встречи индивиду-

альных переживаний.

С.Л.БРАТЧЕНКО. МЕЖЛИЧНОСТНЫЙ ДИАЛОГ и ЕГО АТРИБУТЫ

Особая роль эмоциональных связей в становлении личности и

построении межличностных отношений подчеркивается в работах

самых разных концептуальных направлений. На теоретическом

уровне М.М.Бахтин приходит к необходимости дополнить пони-

мание сочувствием и говорит о "сочувственном понимании", ко-

торое является не просто "отображением", а "воссоздает всего

внутреннего человека" (там же, 1979, с.91). Правда, М.М.Бахтин

также настаивает на том, что "овладеть внутренним человеком"

нельзя "...путем слияния с ним, вчувствования в него" (1979, с.338).

Но ведь смысл сопереживания в диалоге не в "овладении", а в

формировании особого рода межличностного контакта и созда-

нии необходимых условий для самореализации собеседников. Ус-

ловий, которые и делают человеческое общение — человеческим.

Работы К.Обуховского (1972), В.С.Ротенберга (1986) и мно-

гих других свидетельствуют: эмоциональный межличностный кон-

такт есть фундаментальное условие развития человека (особенно

ребенка) как личности, позволяет ему ощущать себя не чужим,

не затерянным в этом мире, более того — выступает ключевым

фактором его психического здоровья.

Показательно, что многие исследователи, пытаясь найти не-

кие общие для различных психотерапевтических школ (включая

не только гуманистические подходы, но также психоаналитичес-

кие, бихевиоральные и др.) факторы успешности, приходят к

выводу, что/именно сопереживание, эмпатия является "неспеци-

фическим фактором", и самым важным ингредиентом эффектив-

ной психотерапии (см., например, фундаментальный труд Hogan,

1979).

При этом, однако, трактовка эмпатии разными авторами не

всегда совпадает, и различия иногда принципиальные.

В концепции К.Роджерса эмоциональное сопереживание зани-

мает место в ряду базовых условий личностного роста. К.Роджерс

настаивает на том, что эмпатия — это не состояние, а процесс,

особые взаимоотношения, включающие в себя несколько аспектов:

вхождение во внутренний мир переживаний другого человека и сво-

бодную ориентацию в нем; тонкую чувствительность к изменяю-

щимся процессам, протекающим в этом мире; проживание "жизни

другого человека" деликатно, без оценок, не пытаясь открыть боль-

ше, чем он готов проявить, но при этом помогая ему сделать пере-

живание все более полным (Rogers, Sanford, 1984).

Сравнивая свой взгляд на эмпатию и подход такого авторитет-

ного теоретика современного психоанализа как Г.Когут, К.Род-

216

ТЕОРЕ

ТИЧЕ

СКИЕ

ВОПР

ОСЫ

Но здесь принципиально важно определить, что является "со-

единительной тканью", обеспечивающей взаимосвязь между со-

беседниками и удовлетворение этой потребности в межличностном

контакте.

Важнейшим компонентом взаимосвязи в диалоге традицион-

но принято считать процесс взаимопонимания. Действительно, по-

стижение собеседниками точек зрения, "правды" друг друга (в

сочетании с обоюдным признанием коммуникативных прав, т.е.

своеобразия смысловой позиции каждого, ее неисчерпаемости,

незавершимости и т.д.) — одна из существенных черт диалога и

необходимая составляющая личностного контакта. Именно понима-

ние — себя, собеседника, ситуации и контекста общения — дает

существенные основания для адекватной, индивидуально-конк-

ретной реализации свободы, коммуникативных прав, придает

диалогу свойства гибкости, актуальности и реальности. Диалоги-

ческое взаимопонимание отличается особой глубиной еще и по-

тому, что собеседники открыты друг другу, стремятся не только

понять, но и быть понятыми. В то же время этой когнитивной

стороне МД зачастую придается, по-моему, преувеличенное зна-

чение, что чревато упрощением и даже искажением реальности

диалога, потерей его специфики.

Понимание, как таковое, без личностной вовлеченности, вполне

может подтолкнуть понимающего к отстраненности от собеседника,

которого он пытается понять, к занятию "твердой, спокойной и

уверенной, авторитетной позиции вненаходимости" (Бахтин, 1979, с.