20% Неврозов являются ноогенными, при этом 40% клиентов своей

практики он относит к категории страдающих от ноогенного не-

вроза. Симптомами ноогенного невроза являются депрессия и апа-

тия; его результатом может стать распад социальной жизни человека

и даже суицид.

Факт существования неврозов смыслоутраты ставит вопрос о

том, насколько присущ человеку смысл на протяжении его жиз-

ни. С одной стороны, суть человеческой природы такова, что по-

стоянно требует осмысления жизни. С другой стороны, когда мы

говорим о поисках смысла или о ноогенных неврозах, мы тем

самым как бы подразумеваем, что есть такие моменты, когда у

человека отсутствует смысл: он либо еще не найден, либо был

утерян. Эту проблему рассматривает Д.А.Леонтьев, который пишет,

что об этом традиционно сложились два мнения. Первое имеет свои

истоки в психологии К. Юнга, считавшего поиски смысла сложней-

шей задачей, которую можно решить через деятельность. Но задача

Д.П-ПОПОГРЕБСКИЙ. СМЫСЛ ЖИЗНИ И ОТНОШЕНИЕ К СМЕРТИ 189

эта стоит не перед всеми: "К счастью, благотворная и заботливая

природа не ставит перед большинством из нас фатального вопроса

о смысле жизни. А непоставленный вопрос не требует ответа"

(Leontiev, 1992, р.42). Второй подход был основан А.Адлером, счи-

тавшим, что смысл жизни присущ каждому человеку начиная с

пятилетнего возраста, но в большинстве случаев остается неосоз-

нанным, при этом объективно существуя независимо от того, будет

ли он осознан в будущем. Д.А.Леонтьев рассматривает концепцию

В.Франкла как объединяющую и балансирующую суть этих двух

взглядов: поиск смысла является важнейшей задачей, но каждый

человек может и должен найти смысл собственной жизни. В той же

статье цитируются два исследования, результаты которых свиде-

тельствуют о том, что практически каждому человеку присущ свой

смысл жизни. Но если это так, как же это согласуется с существо-

ванием неврозов смыслоутраты?

Как мы уже говорили, смысл жизни может долгое время оста-

ваться бессознательным. При этом человек может ощущать свою

жизнь в той или иной степени осмысленной независимо от того,

в состоянии ли он в данный момент сформулировать смысл своей

жизни. Но в определенные моменты, под влиянием каких-либо

кризисных переживаний, перед человеком встает необходимость

осознания смысла жизни. В этот момент человек оценивает про-

житую жизнь, и вполне вероятно, что он может остаться неудов-

летворенным степенью осмысленности жизни или самим ее смыслом.

В обыденном сознании смысл жизни ассоциируется с чем-то возвы-

шенным и гуманным. Но это не обязательно так. Основные стремле-

ния человека могут быть глубоко эгоистичными по своей сути.

Человек может быть движим лишь гедонистическими мотивами и

смыслом его жизни может быть погоня за наслаждениями. Но это

ловушка. В.Франкл показывает, что стремление к наслаждению,

личному счастью, и даже самоактуализации как таковой, есть ту-

пиковый путь, поскольку человек оказывается замкнут на самом

себе. Для реализации смысла жизни человеку необходимо быть на-

правленным вовне, трансцендировать себя. Это перекликается с кон-

цепцией Б.С.Братуся, в которой личность рассматривается как орган

или орудие приобщения к родовой сущности человека. Для того,

чтобы реализовать свою родовую сущность, человек в первую оче-

редь должен быть направлен не на самого себя, а вовне, на челове-

чество, и для этого смысл его жизни должен отражать некоторые

общечеловеческие ценности. Но тут мы рискуем уйти в этическую

дискуссию о том, в чем конкретно должен состоять смысл жизни,

190

ТЕОРЕ

ТИЧЕС

КИЕ

ВОПРО

СЫ \

поэтому стоит остановиться на мысли о том, что некоторые смыслы

жизни могут быть неадекватными с точки зрения реализации чело-

веком своей родовой сущности, и адекватные в этом контексте

смыслы должны быть трансцендентными по отношению к самому

человеку.

Таким образом, в результате определенных переживаний (как

правило тех, которые требуют от человека выхода за рамки обыден-

ного существования, мышления и самосознания, т.е. тех пережи-

ваний, которые мы будем называть кризисными), перед человеком

встает вопрос об осознании смысла своей жизни. При этом, оце-

нив свою жизнь, человек может остаться неудовлетворенным смыс-

лом своей жизни, и тогда возникает проблема поиска нового,

адекватного смысла, или определенного пересмотра старого. В этой

ситуации и может возникнуть экзистенциальная фрустрация или

развиться ноогенный невроз.

Как мы уже говорили, смысл жизни может быть как бессозна-

тельным, так и осознанным. Если человека спросить, в чем за-

ключается смысл его жизни, вряд ли он сможет ответить сразу.

Даже если ему удастся сформулировать какой-либо ответ на этот

сложнейший вопрос, весьма маловероятно, чтобы в нем было от-

ражено все богатство и разноплановость жизненного смысла. Смысл

жизни обладает своей динамикой; он не какой-то раз сформиро-

вавшийся и навсегда застывший монолит. В.Франкл пишет, что

жизнь каждый день, каждый час ставит перед нами вопрос о смыс-

ле. Каждая ситуация содержит в себе свой смысл и задача человека

его отыскать. Каждое переживание, каждое явление жизни человека

взаимодействует с жизненным смыслом.

Это не исключает активной роли сознательных процессов в

поисках человеком смысла. Как было упомянуто выше, в опреде-

ленные моменты перед человеком встает проблема осмысления

своей жизни. Человек должен оценить и осмыслить всю прожитую

жизнь, свою настоящую ситуацию, а также свою перспективную

направленность, т.е. свои мотивы и стремления. До этого момента

неосознанный, смысл жизни начинает проявляться в сознании

человека как некоторый вектор его жизни. С.Л.Рубинштейн в сво-

ем труде "Человек и мир" (1976) пишет, что существуют два спо-

соба бытия человека. Первым является существование человека

"внутри жизни", когда человек относится лишь к отдельным явле-

ниям, но не к жизни в целом. Это почти природный процесс, где

нравственность выступает как невинность, неведение зла. При

втором способе существования появляется рефлексия. Человек за-

А.П.ПОПОГРЕБСКИЙ. Смысл жизни и ОТНОШЕНИЕ к СМЕРТИ 191

нимает позицию вне жизни, начинается ее осмысление. С.Л.Рубин-

штейн говорит, что в этот момент человек оказывается как бы на

перепутье, откуда путь ведет или к цинизму, душевному опустоше-

нию и нигилизму, или к построению нравственной жизни на со-

знательной основе. Это как раз тот момент, в котором потенциально

может возникнуть экзистенциальная фрустрация или невроз смыс-

лоутраты. Сознательные поиски жизненного смысла — еще один

аспект его динамики.

Обретением смысла жизни далеко не ограничивается стоящая

перед человеком проблема смысла; человек должен также его осу-

ществить. Каждый человек уникален сам по себе, уникальна его

ситуация, поэтому и смысл человека может быть только его ин-

дивидуальным и уникальным. Человек не может осуществлять чей-

то чужой смысл так же, как и не может жить чьей-то чужой жизнью.

Смысл должен быть найден вовне; в поисках своего смысла чело-

век одинок, но осуществление смысла связывает его с человече-

ством, человек трансцендирует себя, размыкается на общество.

В.Франкл также вводит еще один термин — сверхсмысл, как смысл

бытия, существования всего человечества, Вселенной. Сверхсмысл

всегда трансцендентен существованию отдельного человека; на

вопрос о сверхсмысле невозможно дать ответ. Тем не менее, это

ни в коей мере не свидетельствует о бессмысленности бытия,

поскольку, хотя сверхсмысл и недоступен отдельной личности,

он реализуется во всей человеческой истории. Ответом на вопрос

о сверхсмысле во многом являются религии, философские и эс-

хатологические учения.

Итак, как мы видим, на первый взгляд существует множество

различных смыслов: неосознанный и осознанный, смысл жизни

как процесс (характерный для способа существования "внутри

жизни") и трансцендентный, связывающий человека с обществом,

смысл индивидуальной жизни и смысл бытия человечества (сверх-

смысл). Возникает вопрос о том, какой же из этих смыслов мы

можем и должны назвать действительно смыслом жизни.

Ответ на этот вопрос дать невозможно, так как сам вопрос

изначально поставлен неверно. И бессознательный и осоз-

нанный, и процессуальный и трансцендентный, и индивиду-

альный и сверхсмысл — все это по своей сути лишь некоторые

аспекты, грани или проекции на различные плоскости одного фе-

номена — смысла человеческой жизни, обладающего своей динами-

кой. В обыденном сознании смысл жизни представляется некоторой

гранитной доской, на которой высечены мудрые изречения о пред-

192

ТЕОРЕ

ТИЧЕС

КИЕ

ВОПРО

СЫ

назначении человека. Будь это так, какой бы скудостью и однооб-

разием отличалась бы человеческая жизнь, насколько похожи были

бы человеческие пути!

В поисках смысла важнейшую роль играет совесть человека,

являющаяся некоторым выражением его ценностей, а также его

мотивы. По В.Франклу, осмысленность человеческого существо-

вания обеспечивается тремя видами ценностей. Во-первых, это

ценности, которые реализуются в продуктивных творческих дейст-

виях — созидательные ценности. Во-вторых, это ценности, кото-

рые человек реализует в своих переживаниях — это ценности

переживания. Но жизнь во многих случаях оставалась бы бессмыс-

ленной, не будь у человека третьей категории ценностей — цен-

ностей отношения, заключающихся в отношении человека к

факторам, ограничивающим его жизнь. Именно эти ценности по-

зволяли узникам концлагерей наполнять смыслом свое, воистину

ужасное и бесплодное, существование. "Как только список цен-

ностей пополняется ценностями отношения, становится очевид-

ным, что человеческое существование по сути своей никогда не

может быть бессмысленным. Жизнь человека полна смысла до са-

мого конца — до последнего вздоха. И пока сознание не покинуло

человека, он постоянно обязан реализовывать ценности и нести

ответственность. Он в ответе за реализацию ценностей до после-

днего момента своего существования" (Франкл, 1990, с.174).

А.Н.Леонтьев (1975) пишет, что важнейшим параметром лич-

ности является степень иерархизованности деятельностей и их

мотивов. Смысл жизни во многом отражает структуру этой иерар-

хии. Эта структура обладает своей динамикой, взаимосвязанной с

динамикой смысла жизни. С другой стороны, вершина этой иерар-

хии — это "главный мотив, побуждающий человека", его жиз-

ненная цель, являющаяся также важнейшим аспектом смысла

жизни. "Только они [т.е. главные мотивы] способны создать внут-

реннюю психологическую оправданность существования"( Леон-

тьев, 1975, с.221).

Интегрировать все эти аспекты рассмотрения смысла жизни

во многом помогает сложившееся в рамках деятельностного под-

хода понимание смысла как отношения. Расширяя и выводя на

новый уровень впервые сформулированное А.Н.Леонтьевым оп-

ределение смысла как отношения цели к мотиву, Б.С.Братусь пред-

лагает рассматривать смысл как возникающий в результате

соотнесения меньшего к большему: частных мотивов к мотивам

ведущим (смыслообразующим), менее общих актов поведения к более

Д.П.ПОПОГРЕБСКИЙ. Смысл жизни и ОТНОШЕНИЕ к СМЕРТИ 193

широкому контексту жизни. В случае же понимания смысла жизни

как наиболее глобального, всеобъемлющего из всех смысловых об-

разований, необходимо "соотнести не что иное, как всю свою жизнь

с тем, что больше нашей жизни и не оборвется с ее физическим

прекращением..." (Братусъ, 1983, с.216). В подобном понимании

смысла жизни есть место всем рассмотренным выше аспектам и

характеристикам: возможности существования осознанного и нео-

сознанного смысла, необходимости осуществления определенной

деятельности по поиску (осознанию) смысла, присущей ему дина-

мике и системности, смыслу процессуальному как смыслу нашей

конкретной жизни и сверхсмыслу как смыслу всего мироздания,

трансцендентности смысла по отношению к индивидуальной жиз-

ни, его разомкнутости на человечество и мир, его неразрывной

связи с фактом конечности человеческого существования, со смер-

тью.

Выше уже говорилось, что, по всей видимости, периоды наи-

более активных поисков человеком смысла жизни соответствуют

тем периодам, когда тема смерти, ее осознание наиболее актуальны

для человека. Указывать на простое совпадение подобных перио-

дов совершенно недостаточно для того, чтобы выдвинуть гипоте-

зу о наличии связи осознания смерти с поисками смысла жизни.

Более того, сам факт ограниченности, конечности человеческого

существования на первый взгляд должен лишать жизнь смысла.

Если рано или поздно я перестану существовать, то что останется

после меня? Какой смысл жить, страдать, искать, творить, когда

все равно всему этому придет конец? Человек единственное из

живых существ, осознающее неизбежность своей смерти, но по-

чему же тогда он не приходит к столь очевидному выводу о тщет-

ности всех усилий?

Тем не менее, уже в самых ранних философских и религиоз-

ных концепциях прослеживается мысль о том, что именно неиз-

бежность смерти придает жизни ценность, во многом делает человека

человеком. Э.Фромм пишет, что именно в изначальном парадоксе

человеческой ситуации коренится первопричина всех истинно чело-

веческих страстей и стремлений: "Человек — часть природы, он

подчинен ее физическим законам, которые не может изменить, и

тем не менее является ее частью. Он безроден и тем не менее крепко

связан с родом, общим для него и всех других тварей. Он заброшен

в мир в случайной точке и в случайное время и так же случайно

должен его снова покинуть" (Фромм, 1988, с.444). В этой изначаль-

но противоречивой ситуации Фромм видит источник стремления

7 — 2845

194

ТЕОРЕ

ТИЧЕС

КИЕ

ВОПРО

СЫ

человека к творчеству, самотрансценденции, соотнесенности с дру-

гими, а мы добавим — и к смыслу.

Мысль о том, что перед лицом смерти человек по-новому ос-

мысливает свою жизнь, присутствует также во многих произведе-

ниях литературы, возможно наиболее отчетливо — у Л.Н.Толстого. В

романе "Война и мир" после эпизода несостоявшегося расстрела

Пьера Безухова, на протяжении практически всего остального по-

вествования мы становимся свидетелями глубокого духовного пере-

рождения героя; в повести "Смерть Ивана Ильича", целиком

посвященной переживаниям умирающего человека (являющейся,

кстати, некоторым подобием клинического описания, поскольку в

основу произведения легли длительные наблюдения автора за уми-

рающим), показано, как недалекий российский чиновник, беспо-

коящийся лишь о самых мелких и пошлых вещах, чуждый

каким-либо философским размышлениям, перед лицом немину-

емости своей смерти начинает осознавать и осмысливать прожи-

тую им жизнь и впервые задается вопросом о ее смысле.

"Перед лицом смерти — как абсолютного и неизбежного конца,

ожидающего нас в будущем, и как предела наших возможностей —

мы обязаны максимально использовать отведенное нам время жиз-

ни, мы не имеем права упускать ни единой из возможностей, сумма

которых в результате делает нашу жизнь действительно полной смысла.

Конечность, временный характер не просто являются характерны-

ми чертами бытия, но и помогают сделать его осмысленным," —

пишет В.Франкл (1990, с.192). С этим соглашается Б.С.Братусь: "Осоз-

нание конечности своего бытия впервые во всей его грандиозности

ставит вопрос о смысле жизни, заставляя искать этот смысл в том,

что превосходит конечную индивидуальную жизнь, что не уничто-

жимо фактом смерти" (Братусь, 1988, с.44).

Итак, наличие смерти и привносит в жизнь смысл. Но если бы

не было смерти, живи человек вечно, была бы тогда жизнь бес-

смысленной? Так считает В.Франкл, но с ним вступает в дискус-

сию Ирвин Ялом, говоря, что даже если бы мы жили вечно,

стремление к смыслу все равно было бы нашей важнейшей за-

ботой. Разрешить этот спор невозможно так же, как и поставить

эксперимент на эту тему. Смерть — неотъемлемое условие челове-

ческого существования, и о том, что бы было в ее отсутствие мы

можем лишь строить предположения. Можно только сказать, что

есть один аспект смысла жизни, который, возможно, не столь за-

висим от смерти, как остальные. Речь идет о "смысле жизни как

процесса", т.е. той ценности, которой обладает каждый момент че-

Д.П.ПОПОГРЕБСКИЙ. Смысл жизни и ОТНОШЕНИЕ к СМЕРТИ 195

ловеческой жизни. Если человеку удастся найти ценность и смысл

каждого мгновения своего существования, такой смысл будет при-

сутствовать независимо от того, умрет ли человек или нет. Конеч-

но же, наличие одного лишь "процессуального смысла" отнюдь

не означает существования у человека полноценного смысла жиз-

ни, поскольку в этом случае будет отсутствовать трансцендент-

ность смысла, его соотнесенность с родовой сущностью человека.

Не углубляясь в этот философский спор, можно утверждать, что

конфронтация человека с неминуемостью смерти является мощней-

шим катализатором осознания и пересмотра им смысла жизни. Смерть

ставит перед человеком важнейшую задачу на смысл — нахождение

смысла своей жизни.

С целью эмпирической проверки и дальнейшего изучения

данного положения, автором (под руководством Д.А.Леонтьева)

было проведено эмпирическое исследование, целью которого было

определить влияние конфронтации со смертью на смысл жизни и

процесс его поиска. Была сформулирована следующая гипотеза в

общем виде: конфронтация со смертью заставляет человека осознать

смысл своей жизни и, в случае неадекватности данного смысла,

пересмотреть его или найти новый. На основании сформулиро-

ванного выше понимания смысла жизни, для проверки основной

гипотезы были выбраны методики, способные отразить различные

аспекты, структуру и отношения между различными образова-

ниями ценностно-смысловой сферы испытуемых, их мировоззрен-

ческие позиции, их отношение к миру и к другим людям.

В первую очередь нами была выбрана методика, непосредст-

венно определяющая степень осмысленности жизни — Тест

смысложизненных ориентации (СЖО), представляющий собой

адаптированную версию теста "Цель в жизни" Дж.Крамбо и

Л.Махолика, основанного на концепции В.Франкла*. Наряду с

общим показателем осмысленности жизни эта методика включает

также пять субшкал, отражающих три смысложизненные ориен-

тации и два аспекта локуса контроля: цели в жизни, процесс жизни

или интерес и эмоциональная насыщенность жизни, результа-

тивность жизни или удовлетворенность самореализацией, локус

контроля-Я (Я — хозяин жизни) и наконец локус контроля-жизнь

или управляемость жизни.

Нами была выбрана также разработанная Д.А.Леонтьевым мето-

дика предельных смыслов (МПС), позволяющая составить качест-

* Более подробно тест описан Д.А.Леонтьевым (1992).

196

ТЕОРЕ

ТИЧЕС

КИЕ

ВОПРО

СЫ

венное представление о некоторых основополагающих паттернах

мировоззрения личности и о некоторых особенностях ее ценнос-

тно-смысловой сферы*.

Еще одним инструментом исследования мировоззрения и

особенностей ценностно-смысловой сферы испытуемых стала

методика ценностного спектра (ЦС) (Д.А.Леонтьев).Методика

представляет собой таблицу, строки которой соответствуют во-

семнадцати наиболее базовым человеческим ценностям, состав-

ленным на основе перечня бытийных ценностей А.Маслоу (см.

Д.А.Леонтьев, 1987, с.154), а столбцы — восьми наиболее общим

объектам или явлениям жизни (человек, любовь, прошлое и т.д.).

Задача испытуемых состояла в том, чтобы в столбцах, соответ-

ствующих объектам, отметить галочками, какие из ценностей при-

сущи каждому из них.

И наконец четвертой методикой, использованной в исследова-

нии, была методика мотивационной индукции (МИМ) Дж.Ньют-

тена. Методика представляет собой модификацию методики

незаконченных предложений и основывается на предположении

о том, что цели отражают мотивы. Всего испытуемым предлагает-

ся закончить 40 предложений, имеющих отношение к их целям и

желаниям. Для анализа результатов в контексте задач данного ис-

следования нами были введены категории, отличающиеся от пред-

ложенных в оригинальном варианте методики. В основу новой системы

категорий анализа легло обобщение взглядов Франкла и Ялома на

мотивацию, непосредственно связанную с поисками человеком смыс-

ла (самотрансценденция, творчество, самоактуализация). Также были

включены три наиболее общие категории мотивации: самосохране-

ние, получение материальных благ и гедонистические стремления в

самом широком смысле. Результаты обрабатывались количествен-

ным и качественным способом.

Исследование проводилось на двух группах испытуемых:

1) пациенты 40—50 лет, перенесшие инфаркт, находящиеся на

реабилитационном лечении в кардиологическом санатории (N=12);

2) контрольная выборка — пациенты того же возраста, нахо

дящиеся на лечении в отделении общей терапии городской боль

ницы и не переносившие каких-либо острых заболеваний, чреватых

летальным исходом (N=12).

В связи со спецификой сердечно-сосудистых заболеваний, в

экспериментальную выборку вошло большее количество мужчин,

* Более подробно методика описана Д.А.Леонтьевым, В.Н.Бузи-

ным (1992).

А.П.ПОПОГРЕБСКИЙ. СМЫСЛ ЖИЗНИ И ОТНОШЕНИЕ К СМЕРТИ 197

чем женщин (7 и 5 соответственно); в контрольной выборке было

такое же соотношение между полами. В обе группы вошли испытуе-

мые преимущественно со средним и средним специальным обра-

зованием.

С учетом выбранных методик и определенных групп испы-

туемых, общая гипотеза была конкретизирована: предполагалось,

что у испытуемых, прошедших через конфронтацию со смертью

(группа перенесших инфаркт), будут наблюдаться определенные

изменения в ценностно-смысловой сфере, смысложизненных и

мировоззренческих ориентациях, отражающие актуализацию проб-

лемы обретения смысла жизни, такие, как повышенная роль моти-

вации, связанной с поисками смысла жизни, ориентация на других

людей и общечеловеческие ценности. При этом может наблюдаться

понижение удовлетворенности осмысленностью и целенаправлен-

ностью прожитой жизни в связи с ее критической переоценкой в

результате конфронтации со смертью.

Результаты исследования хорошо согласовывались с предложен-

ной нами теоретической концепцией взаимодействия осознания

смерти и динамики смысла жизни, раскрыв при этом некоторые

новые аспекты этого взаимоотношения. Полученные с помощью

четырех различных методик данные свидетельствуют о том, что у

лиц, прошедших через конфронтацию со смертью (инфаркт), про-

исходят определенные изменения в ценностно-смысловой сфере,

смысложизненных и мировоззренческих ориентациях. По сравнению

с контрольной группой, у испытуемых, перенесших инфаркт, на-

блюдалось повышение роли рефлексии. Активизация процессов осоз-

нания свидетельствует о том, что в результате перенесенного острого

заболевания, способного оборвать их жизнь, эти люди пытаются

осмыслить свою жизнь, свое место в мире; переход смысла жизни из

бессознательного в область сознания не может быть автоматическим

и мгновенным — он требует определенной работы человека по осоз-

нанию. На вопрос о смысле жизни человек должен ответить сам, и,

хотя его жизни в силу специфики человеческой природы уже при-

сущ определенный смысл (будь то осознанный или нет), для ответа

на этот вопрос необходимо привлечь ресурсы сознания. Именно об

этой деятельности и свидетельствует повышение рефлексивности у

испытуемых, перенесших инфаркт.

В результате конфронтации со смертью смысл жизни подверга-

ется определенному пересмотру и переоценке. В этой ситуации мож-

но ожидать актуализации ценностей, являющихся ключевыми при

поисках смысла жизни: самотрансценденции, самоактуализации и

198

ТЕОРЕ

ТИЧЕС

КИЕ

ВОПРО

СЫ

творчества (и отчасти гедонизма, связанного с "процессуальным"

смыслом жизни). Исследование показало, что наиболее актуальной

в ситуации людей, перенесших инфаркт, является мотивация само-

трансценденции. Осознав конечность своей жизни, человек пони-

мает бессмысленность эгоцентрического существования, жизни

исключительно для себя. Самодостаточность — отнюдь не идеал,

поскольку подразумевает изоляцию человека. Только разомкнув-

шись на мир и других людей может человек обрести подлинный

смысл своей жизни. Только соотнеся этот смысл с некоторыми

общечеловеческими ценностями и смыслами может человек приоб-

щиться к своей родовой сущности, ощутить целостность себя и

своей жизни.

Но обретением или пересмотром смысла жизни решение этой

фундаментальнейшей задачи не ограничивается. Как говорилось

выше, человек также несет ответственность за реализацию этого

смысла, он должен внести в свою жизнь, деятельность и взаимо-

отношения с людьми соответствующие коррективы, отражающие

суть вновь обретенного смысла; он должен начать жить этим смыс-

лом. Эти задачи образуют новую перспективу для человека,, стано-

вятся для него важнейшими целями, требующими осуществления.

Это было подтверждено результатами, полученными по шкале

"Цели в жизни" теста СЖО, свидетельствующими о том, что

людям, перенесшим инфаркт, в большей степени присущи цели

в будущем, придающие жизни осмысленность, направленность и

временную перспективу, а также тем, что именно в своем бу-

дущем эти испытуемые видят обретение целостности (по ре-

зультатам ЦС). Итак, в результате конфронтации со смертью у

испытуемых действительно произошли определенные изменения

в ценностно-смысловой сфере, смысложизненных и мировоззрен-

ческих ориентациях, отражающие актуализацию проблемы обре-

тения ими смысла жизни. Конечно же, наше исследование не

претендовало на то, чтобы дать однозначный и окончательный

ответ на вопрос об отношении смерти и смысла жизни, тем не

менее его результаты представляют определенный интерес как для

фундаментальной, так и для практической психологии. Оно также

наметило определенные пути дальнейшего изучения этой непрос-

той и многогранной проблемы.

Проблема смерти и проблема смысла жизни — два вопроса, кото-

рые принято относить к сфере философии, и простое их рассмотрение

(не говоря уже об эмпирическом изучении) в рамках психологии мо-

жет вызвать по-своему понятную скептическую усмешку у сторонни-

А.П.ПОПОГРЕБСКИЙ. Смысл жизни и ОТНОШЕНИЕ к СМЕРТИ 199

ков чистого сциентизма. Тем не менее, с каждым годом эта проблема-

тика все прочнее входит в обиход как психологов-исследователей, так

и практикующих специалистов; все более явной становится мысль о

том, что без рассмотрения этих вопросов, без их интеграции в психо-

логическую систему знаний невозможно построение полной теории

личности, без осознания их важности невозможна сколь-нибудь глу-

бокая терапевтическая работа независимо от того, в русле каких теоре-

тических концепций она ведется.

ЛИТЕРАТУРА

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М.: Прогресс, 1992.

Братусь Б. Общепсихологическая теория деятельности и проблема

единиц анализа личности // А.Н.Леонтьев и современная психология /

Под ред. А.В.Запорожца и др. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. С.212—220.

Братусь Б. Аномалии личности. М.: Мысль, 1988.

Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975.

Леонтьев Д.А. Развитие идеи самоактуализации в работах А.Маслоу //

Вопр. психол. 1987. № 3. С. 150-158.

Леонтьев Д.А. Тест смысложизненных ориентации. М.: Смысл, 1992.

Леонтьев Д.А., Бузин В.Н. Особенности смысловой структуры миро-

воззрения при хроническом алкоголизме // Вестн. Моск.ун-та. 1992. Сер. 14,

Психология. №3. С.22—30.

Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М.: Педагогика, 1976.

Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.

Фрейд 3. Психология бессознательного. М.: Просвещение, 1989.

Фромм Э. Пути из больного общества // Проблема человека в запад-

ной философии / Под ред. Ю.Н.Попова. М.: Прогресс, 1988. С.443—482.

Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1990.

Alexander I., Adlerstein A. Affective responces to the Concept of Death in

a Population of Children and Early Adolescents // Journal of Genetic Psychology.

1958. Vol. 93. P.163-170.

Anthony S. The Discovery of Death in Childhood and After. N.Y.: Basic

Books, 1972.

Becker E. The Denial of Death. N.Y.: Free Press, 1973.

Cappon D. The Dying // Psychiatric Quaterly. 1959. Vol.33. P.466—489.

Cytrynbaum S., Blum L, a. o. Midlife development // Aging in the 1980 /

Poon L. (ed). Washington: АРА, 1980. P.463-475.

Freud S. The Complete Psychological Works of Sigmung Freud. London:

The Hogarth Press, 1986. Vol. XIV.

Kubler-Ross E. On Death and Dying. N.Y: MacMillan, 1969.

Leontiev D. The meaning crisis in Russia today//The International Forum

for Logotherapy. 1992. Vol.15. №1. P.41-45.

May R. The Meaning of Anxiety. N.Y: Norton, 1977.

200

ТЕОРЕ

ТИЧЕС

КИЕ

ВОПРО

СЫ

Payne E. The Physician and his Patient who is Dying // Psychodynamic

Studies on Aging. N.Y.: International Universities Press, 1967.

Rochlin G. Greafs and Discontent: the Focus of Change. Boston: Littl &

Brown, 1965.

Spinetta J. The Dying Child's Awareness of Death // Psychological Bulletin.

1974. Vol.8l.P.256-260.

Vandenberg B. Is epistomology Enough? An Existential Consideration of

Development//American Psychologist. 1991. Vol.46. №12. P.1278—1286.

Yalom I. Existential Psychotherapy. N.Y.: Basic Books, 1980.

J

С.Л.БРАТЧЕНКО МЕЖЛИЧНОСТНЫЙ

ДИАЛОГ и ЕГО

ОСНОВНЫЕ АТРИБУТЫ

Это не психология и психопатология,

ибо дело здесь идет о личности, а не о

вещных пластах человека, о свободном

самораскрытии, а не о заочном анализе

овеществленного человека.

М.М.Бахтин

Диалог сегодня в отечественной психологии весьма популя-

рен, даже моден. О диалоге пишут десятки авторов, выходят сбор-

ники и монографии, проводятся конференции, посвященные

диалогу (см., например, Копъев, 1991; Кучинский, 1988; Флоренс-

кая, 1991; Общение и диалог..., 1989; Человек в мире диалога,