"У нас как раз вывелись цыплята... Я боялся, что их убьют..."

Алеша Кривошей -- 4 года.

Сейчас -- железнодорожник.

Мое воспоминание... Единственное...

У нас как раз вывелись цыплята. Желтенькие, они катались по полу, шли

ко мне на руки. Во время бомбежки бабушка собирала их в решето:

-- Надо же, война -- и цыплята.

Я боялся, что цыплят убьют. До сих пор помню, как я плакал из-за этого

страха. Бомбят... Все бегут в погреб прятаться, а меня нельзя вынести из

хаты. Обнимаю цыплят... Возьмет бабушка с собой решето с ними, тогда я иду.

Иду и считаю: один цыпленок, два, три... Их было пять...

Бомбы считал. Одна упала, две... Семь...

Так считать научился...

"Король крестовый.. Король бубновый..."

Галина Матусеева - 7 лет.

Сейчас - на пенсии.

Человек рождается...

Возле него сидят два ангела, и они дают ему судьбу. Назначают - сколько

жить, длинный или короткий будет путь. А Бог сверху смотрит, это он послал

ангелов, чтобы приветствовать новую душу. Сказать, что Он есть.

Моя ты хорошая... Я по глазам вижу: счастливый человек или нет. Не к

каждому подойду на улице и остановлю: "Молодой, красивый, можно спросить?"

Бегут, бегут люди, а я выберу в толпе одного, будто узнаю, у меня что-то в

груди отзовется, тепло сделается, и появятся слова. Жар речи. Я начинаю

говорить... Судьбу читаю... Раскрою карты, а в картах все есть: что было и

что будет, и как душа успокоится, и с чем она уйдет. Уйдет туда, откуда и

пришла - на небо. Карты покажут... Человек гордый, а судьба его заранее на

небесах написана. Есть там текст... Но каждый его по-своему читает...

Мы - цыгане... Вольный народ... У нас свои законы, цыганские. Наша

родина там, где мы живем, и там, где радуется наше сердце, для нас - везде

родина. Везде - под небом. Меня так отец учил, и мама учила. Кибитка

колышется, трясется по дорогам, а мама мне наши молитвы читает. Напевает.

Серый цвет... Цвет дороги, цвет пыли... Цвет моего детства... Моя ты

хорошая, а видела ли ты цыганский шатер? Круглый и высокий, как небо. В нем

я родилась. В лесу. Под звездами. С пеленок ни ночных птиц, ни зверей не

боюсь. Плясать и петь у костра научилась. Без песни не представить цыганской

жизни, у нас каждый поет и пляшет. Как говорит. Слова у наших песен нежные.

Губительные... Я маленькая не понимала, а все равно плакала. Такие слова...

Они крадутся к человеческому сердцу, дразнят его. Баюкают. Дорогой дразнят.

Свободой. Большой любовью... Не зря говорят, что русский человек умирает

дважды: один раз - за родину, второй раз - слушая цыган.

Моя ты хорошая, зачем много вопросов задаешь? Сама расскажу...

Я в детстве видела счастье. Поверь мне!

Летом жили мы табором вместе. Одна семья. Останавливались всегда у

реки. Возле леса. В красивом месте. Утром птицы поют, и мама поет. Будит

меня. А зимой на квартиры к людям просились, тогда люди были золотые. С

добрым сердцем. Жили мы с ними хорошо. Но сколько лежал снег, столько весну

ждали. Ухаживали за лошадьми, цыгане заботятся о лошадях, как о детях. В

апреле... На Пасху кланялись добрым людям и собирались в дорогу. Солнце,

ветер... Мы живем одним днем, сегодня есть счастье - кто-то тебя ночью

обнимет, или дети здоровы и сыты - и ты счастлива. А завтра будет новый

день. Мамины слова... Мама меня много не учила. Если ребенок от Бога, его

долго учить не надо, он сам учится.

Так я росла... Мое недолгое счастье. Цыганское...

Проснулась утром от разговоров. От криков.

- Война!!

- Какая война?

- С Гитлером.

- Пусть воюют. А мы - вольные люди. Птицы. В лесу живем.

Тут налетели самолеты... Построчили на лугу коров... Дым до неба... У

мамы вечером карты так рассыпались, что она обхватила голову и каталась по

траве.

Табор стал. Не движется. Мне скучно. Я люблю дорогу.

Однажды вечером подходит к костру старая цыганка. В морщинах, как сухая

земля от солнца. Я ее не знаю, она из чужого табора. Издалека.

Она рассказала:

- Утром они окружили нас. На хороших, сытых конях. Гривы у этих коней

блестели, подковы крепкие. Немцы сидели в седлах, а полицаи вытягивали цыган

из шатров. Кольца с пальцев сдирали, рвали серьги с ушей. У всех женщин уши

были в крови, а пальцы вывихнуты. Штыками кололи перины... Золото искали...

А после начали стрелять...

Одна девочка попросила их: "Дяденьки, не стреляйте. Я вам цыганскую

песенку спою". Они засмеялись... Она им спела, станцевала, тогда они ее

расстреляли... Весь табор. Целый табор пропал... Шатры подожгли... Одни

лошади остались. Без людей. Они их с собой забрали...

Костер горит. Цыгане молчат. Я сижу возле мамы.

Утром - сборы: узлы, подушки, горшки летят в кибитку.

- Куда мы едем?

- В город, - отвечает мама.

- Зачем в город? - Мне жалко бросать речку. Жалко солнца.

- Немцы приказали...

Жить в Минске нам разрешили на трех улицах. У нас было свое гетто. Раз

в неделю объявлялись немцы и сверяли по списку: "Айн цыгайнер... Цвай

цыгайнер..." Моя ты хорошая...

Как жили?

Ходили с мамой в деревни... Просили... Кто пшеницы вынесет, кто

кукурузы. Каждый звал к себе: "Ой, цыганочка, заходи. Расскажи судьбу. У

меня муж на фронте". Война разлучила людей, все в разлуке. В ожидании.

Желали получить надежду.

Мама гадала... Я слушала... Король крестовый, король бубновый... Смерть

- черная карта. Карта пик... Семерка... Любовь горячая - король белый.

Военный человек - черный пиковый король. Скорая дорога - шестерка

бубновая...

Со двора выйдет мама веселая, а в дороге плачет. Страшно сказать

человеку правду: твой муж убит или то, что твоего сына уже нет в живых.

Земля его приняла, он - там. А карты свидетельствуют...

В одной хате остались ночевать. Я не спала... Видела, как в полночь

женщины распустили длинные косы и ворожили. Каждая открывала окно, бросала в

темную ночь зерно и слушала ветер: тихий ветер - суженый живой, а завоет,

постучит в окно, то не жди его, не вернется. Ветер выл и выл. Стучал по

стеклу.

Никогда нас так люди не любили, как в войну. В тяжелую минуту. Мама

заговоры знала. Могла человеку помочь и животному: коров спасала, коней. Со

всеми говорила на их языке.

Ходили слухи: один табор расстреляли, другой... Третий в концлагерь

увезли...

Кончилась война, мы радовались друг другу. Встретишь - обнимешь. Нас

осталось мало. А люди опять гадали и ворожили. Лежит в хате под иконой

"похоронка", а женщина все равно просит: "Ой, цыганочка, погадай. А вдруг

мой - живой. Может, писарь ошибся?"

Мама гадала. Я слушала...

Первый раз сама погадала на базаре девочке. Ей большая любовь выпала.

Счастливая карта. И она дала мне рубль. Я ей счастье подарила, пускай даже

на одну минуту.

Моя ты хорошая, и ты будь счастлива! Иди с Богом. Расскажи о нашей

цыганской судьбе. Люди мало знают...

Тэ авэс бахтало... С Богом!