2. С точки зрения логического подхода новация для "класси-

ческого" субъекта жестко "закреплена" во времени и пространстве.

Данный субъект понимает ее таким образом, потому что его

мышление антиномично. Он "разводит" до логической несовмести-

мости и собственной пространственно-временной определенности

творчество предметной и смысловой сфер. Но, как отмечает

В.С.Библер, эта антиномичность обнаруживается лишь "некласси-

ческим" субъектом. Для "классического" же субъекта она остается

невоспринимаемой. На наш взгляд, ее причиной является скрытая,

неосознанная инструментальность "классического" мышления. В

целях упрощения познания объекта, "технологически действенно",

субъект не воспринимает, к примеру, противоречивости ма-

тематического /=идеального/ континуума и физического ^матери-

ального/континуума, относя их к двум различным, независимым

теоретическим системам - математике и физике. Но то, что неп-

ротиворечиво в рамках единой позитивной системы естествозна-

ния, при философской рефлексии обнаруживает логическую несов-

местимость, то есть, антиномичность, ибо предстает в виде ат-

рибутов одного "логического субъекта". И лишь "неклассический"

разум смог различить в классическом объекте кинематику внутри

динамики, динамику внутри кинематики, бесконечность внутри ко-

нечных дискретных частиц и т.д./22, с. 144/.

Такая точка зрения, на наш взгляд, в определенном смысле

близка концепции парадигмы Т.Куна, концепции "открытого и

"закрытого" типа рациональности В.С.Швырева /211/. В данных и

аналогичных им концепциях отмечается наличие как бы двух логи-

ческих путей мысли: в рамках системы и с выходом за эти рамки.

Мышление в рамках системы преследует прагматическую цель,

оно технологично и ограниченно в творческом плане. Мышление,

выходящее за рамки системы, способно к целесозиданию, к пере-

ходу в "иную" систему познавательных координат, то есть, оно

способно к творчеству в его наиболее глубоком смысле - к твор-

честву новой логики, новых смыслов. Так, анализируя "закрытый"

тип рациональности, В.С.Швырев приходит к выводу, что "твор-

ческий, конструктивный момент такого рода рациональности про-

является не в целеполагакии, т.е. в поиске и нахождении ориен-

тиров деятельности, - они рассматриваются как нечто непрелож-

ное, заданное, - а в отыскании наиболее эффективных путей и

средств достижения цели" /211, с.95/. Открытому же типу рацио-

нальности свойственна установка на критическую рефлексию осно-

ваний существующей парадигмы/21 1, с.96/.

В.С.Библер, на наш взгляд, развивает этот подход в том

смысле, что предпринимает попытку найти основания логического

"раздвоения", мышления, основания перехода к "иной" логике. Он

находит их в антиномичности классического разума, и эта анти-

номичность выражает у него в конечном счете противостояние

мышления и бытия. Автор, правда, находит и иные существенные

формы /наименования/ для выражетя этого противостояния. В

том числе - "спор естественника и философа". Эти персонажи вы-

ражают, соответственно, классический и неклассический типы

мышления, или типы логики. Появление новации в виде "иной"

логики внутри классического логического субъекта невозможно,

ибо его атрибуты жестко разведены и имеют самостоятельные

логики. С осуществлением философской рефлексии, начиная с

Канта, появляются условия для конструирования "иной" логики, то

есть, для нередуцированной новационной деятельности. При этом

метафизическая проблематика выносится за пределы собственно

научной теории, в область философии. Антиномия принимает вид

некой "вещи в себе". В науке спор "философа" и "естественника"

выступает как "бегство от антиномий". Но сама отделенность "ес-

тественника" от "философа", порождение вновь и вновь философс-

ких проблем, составляет постоянную "базу" новационной деятель-

ности субъекта. Такие оппозиции разума, как "разум математика" -

"разум философа"; "разум естественника" /познание мира/ и "разум

гуманитария" /самопознание/; "разум теоретика" и "разум

практика" составляют пространство полилогического разума, в

котором и развертывается возможность глубинной новационной

деятельности.

Это пространство полилогического разума выступает как

пространство реализации принципа "causa siii". Но поскольку это-

принцип самообоснования, то в определение предмета /логики/

должно войти определение мира как целого /иначе самообос-

нования не получится/. Следовательно, в определение предмета

входят его прошлое, настоящее и будущее, и только все это в

совокупности дает "логический объем" идеализованного предмета.

Таким образом, возникает "выход" на совокупную сферу "яв-

ленного" и "неявленного" как базу, источник новации. Это. по

сути. - такой "горизонт сознания", который продуцирует новаци-

онную деятельность как логическую деятельность самообоснова-

ния.

Все, сказанное выше, помогает понять, почему в системе

"неклассических" взглядов новация не "закреплена" жестко в

пространстве и времени. Это, очевидно, связано со снятием

пространственно-временных границ определения логического субъ-

екта /как его самоопределения/. Но не только. На наш взгляд,

многомерное понимание новации "неклассическим" сознанием свя-

зано также с многомерностью понимания им самого сознания.

Главное следствие из этого - возможность в целом по-иному

поставить вопрос о новации. Если традиционно проблема новации

рассматривается на фоне и в контексте представлений и теорий

устойчивых, стабильных состояний реальности, то "неклассичес-

кое" сознание позволяет, на наш взгляд, поступить наоборот - -

начать с введения определенных понятий, учитывающих новацион-

ный характер развития, и рассмотреть моменты устойчивости как

частный случай процесса рождения, развития и исчезновения но-

вых форм. Это отнюдь не предполагает "растворения" творчества

человека в общем процессе обновления, свойственном реальному

миру /такая точка зрения характерна для работ по проблемам

творчества Москаленко А.Т., Яценко Л.В. и др./. Но это ведет к

углублению понимания творчества - не только как результата

рефлексируемого резонансного взаимодействия субъекта с окружа-

ющей средой, а как совокупности явных и неявных резонансных

взаимодействий, результатом которых являются новые предметно -

смысловые единицы реальности. Именно расширение

пространства сознания дает возможность расширить понимание

новации.

Это положение соотносится с концепцией сознания, развитой

в работах М.К.Мамардашвили /см.. например, 109/. Автор выска-

зывает мысль о том, что деятельность нашего сознания,

предстающая перед нами как новационная деятельность, на самом

деле есть в определенном смысле неизбежная иллюзия, от которой

мы должны избавиться или "нейтрализовать", "блокировать" ее для

того, чтобы увидеть те отношения зависимости или гармонии, ко-

торые не поддаются наглядному постижению и которые, наоборот,

закрыты неминуемой наглядностью нашего предметного

/макроскопического/ языка. Главная же иллюзия - "это пустое

пространство между нашим якобы бесплотным взглядом и его

видимым объектом. Необходимо разрушить подобное интуитивное

мышление в этой области, высвобождая поле для анализа того,

что на самом деле происходит в мире и его отражении" /109, с. 89/.

То, что мы осознаем как новацию, очевидно, представляет

собой определенный "узел", который возникает на пересечении

"ж"ивых" явлений сознания как некоторых неразложимых взаимо-

действии. Эти явления объемны и многомерны в том смысле, что.

во-первых, они не могут быть фиксацией одновременно объектов

реальности и самих актов сознания, то есть. они как бы неизбежно

дополнительны, выражают противоречивость одновременного

определения бытия и понимания. Здесь происходит "снятие" клас-

сической посылки полного "бытия - знания" в мире, где все уже

есть. дано. а истина - это реализовавшееся соответствие мысли

пред-данному обстоянию дела. На смену этому приходит онтологи-

ческий принцип неполноты бытия, постоянного существования об-

ласти неопределенного. Такая область как некий неистребимый

зазор не может быть заполнена ничем, кроме предметно-чувствен-

ных форм - таких форм, которые еще не определены однозначно в

знаково-логических структурах закона. Они, таким образом, как

бы выступают "представителями" не состоявшегося, случившегося,

а. наоборот, несостоявшегося и неслучившегося. В этом, очевидно.

источник иллюзорных форм сознания, принимающего их за то, чем

данные формы еще не стали.

Если "классическое" сознание ориентируется на сведение

человеческих действий и связей к некоторым рациональным, тех-

нологическим их представлениям в виде систем, "прозрачных" для

дознания, наблюдаемых как бы из одной точки /но эта точка аб-

солютно идентична любой другой точке пространства возможного

наблюдателя/, то для "неклассического" сознания характерно

предположение существования множества очагов

самодеятельности. Рождение новации происходит в нашем

сознании в пространстве смыслов с определенной диспозицией. Эти

смыслы представляют собой так называемые "техносы"

/Мамардашвили/, или матричные состояния и структуры

человеческой деятельности, имеющие значение для естественной

технологии человеческой жизни /например, "техносы" добра,

верности и др./. Они часто воплощаются в ритуалах, играх.

Очевидно, они избыточны по отношению к практической жизни и

характеризуют типично человеческие связи. Сознание выступает.

с этой точки зрения, как некоторое структурное расположение в

пространстве и времени этих артефактов. Это не пространство и

время нашей обыденной жизни. Но - пространство и время, в

котором рождаются новые смыслы, то есть, пространство и время

конструирования нового. Так конструктивен ритуал, детская игра.

для осуществления которых человек как бы переносится в другое

пространство и другое время.

Таким образом, с точки зрения "неклассического" подхода

вероятность появления нового связана с вероятностью резонанса

субъекта со средой не только в данном пространстве и времени, но

также в условиях пространственно-временной неопределенности,

"размытости" субъектно-объектных характеристик.

Как вообще может появиться что-то новое /новая мысль в

нас/^ Этот вопрос задавал еще Сократ. По словам Мамардашвили,

мысли "с нами случаются, а не нами вырабатываются, хотя они и

вырабатываются нами. В каком смысле случаются? Вы можете

получить мысль желанием мысли^ Вот. я хочу подумать что-то

интересное, новое, оригинальное или точное, - не выйдет!" /109,

с.71/.

Эти вопросы ведут к вопросу об истине, и истина предстает

не заранее заданной, предустановленной, а как воспроизведение

явлением своих собственных оснований. Органами структурации и

носителями "порядка впереди" являются "техносы". и, таким об-

разом. в нашей познании, кроме идеально-конструктивных образо-

ваний. контролируемых волей и сознанием, есть еще предметные

действия понимания, рождаемые "техносами". Они же есть и наши

культурные горизонты /!09, с.71-72/.

Структурирующее воздействие "техносов" можно, очевидно.

соотнести с классическим действием так называемой предустанов-

ленной гармонии. Они, по существу, есть то, что у Платона вы-

полняет функцию идеи - функцию воспроизводства конк~ретных и

уникальных реализаций понимания /а не просто общие понятия,

как это традиционно объясняется/. Это произведения, которые еще

и производят сами.

Отсюда вытекает вывод "неклассической" концепции

сознания о том, что новое рождается не как понимание сделанного,

технологически освоенного, а как понимание "сделанным", то есть

при помощи образов и структур созданных человеком предметов.

Так, результатом нашего "открытия" того или иного

произведения искусства становится не понимание в прямом смысле

предметов изображения, а последующее "мышление этими

предметами".

Субъект принципиально не может ликвидировать

"неопределенность", возникающую в результате того, что нельзя

дважды наблюдать то же самое, потому что мы будем наблюдать

уже иное. Наше сознание получает "начальные условия"

деятельности в системе лишь "на выходе" из нее. Это положение

аналогично положению в квантовой механике, когда в ситуации

исследования нужен не один. а несколько предметов сразу. Все это

также приводит к мысли о том, что явление сознания может быть

описано в категориях не причинных, а системно-причинных,

синхронных связей. Явление может быть рассмотрено в качестве

объясняемого в той мере, в какой оно может быть представлено

результатом действия систем. Но сама система охватывает лишь

относительный "срез" то, что мы можем проследить как

определенную связь, но не можем последовательно "уложить" в

реально существующий многослойный континуум сознания.

Новация, выявленная как новация в данной системе.следова-

тельно, не может быть рассмотрена как абсолютная /и технологи-

чески "удобная"/. Она представляет собой лишь одну "ипостась"

некоторого комплексного новационного события, осуществляемого

в предметно-смысловом пространстве сознания. И если мы обра-

тимся даже к "классическим" концепциям сознания, то обнаружим

факт признания существования некоторого комплексного состоя-

ния, выводящего за рамки состояния предшествующего.

Так, рациональное формулирование проблемы и, затем.

способа ее разрешения /как собственно новации в традиционном

понимании/ осмысливается как бы на фоне некоторого

неосознанного новационного состояния /Д.И.Дубровский,

В.А.Яковлев/. "Идея носится в воздухе" - классическое ее

выражение. Но это означает, что у такой активности нет жесткой

пространственно-временной привязки, как нет, очевидно, и жестко

определенной вербализованной формы. Скорее всего, она носит

вербально-образный характер.

Феномен идеи, которая "носится в воздухе", может быть

объяснен лишь с позиции "неклассического" мышления. "Неприка-

янность" идеи есть, с этой точки зрения, нахождение ее в "зазоре"

между фиксацией объекта и фиксацией факта его осознания /в

"зазоре" бытия и понимания/, то есть, в сфере неизбежной

"неопределенности". Такая неопределенность, как мы отмечали

выше, может быть заполнена только лишь непосредственными,

предметно-чувственными, "'жизненными" формами, которые еще

не "сцеплены" однозначно и необратимо в знаково-логической

структуре закона.

Возмож-ность углубить представление о "новационном

состоянии" дает понятие бинарных оппозиций, о котором уже было

сказано выше. Как отмечает В.А.Яковлев, в сознании субъекта

формируются определенные бинарные структуры. Эти структуры

"в своей совокупности выступают как движущие силы развития

когнитивного поля творчества" /224, с.99/. Речь идет об оппозициях

"между структурой форм развития знания /дискурсивное/ и струк-

турой форм творческой деятельности /интуитивное/: между струк-

турой форм экзистенции знания /реальное/ и структурой форм

творческой деятельности /воображаемое/. Резонансное состояние

творческой деятельности отдельного субъекта обусловливается

динамикой развития и взаимодействия данных бинарных оппози-

ций" /224, с. 101/, Однако конкретизировать механизм бинарных

оппозиций можно, опираясь вновь на обнаруженную "неклассичес-

ким" мышлением "нестыковку" бытия и понимания. Очевидно, би-

нарные оппозиции - это ограничительные, крайние точки-ориенти-

ры некоторого "тоннеля", своего рода "техносы". Пространство

между ними есть пространство "неопределенности" между бытием и

пониманием. Резонансное же состояние субъекта со средой как

состояние творчества возникает как резонанс с "техносом", или с

бинарной оппозицией в роли "техноса".

Классическое представление о "закрепленности" новации в

пространстве и времени "размывается" также фактом повторных

открытий. Феномен повторных открытий в философии науки неод-

нократно обсуждался. К нему обращались Фр.Гальтон,

А.Деканоль, Д.Прайс, Р.Мертон, Е.Барбер, И.М.Хладениус,

Э.Галуа, Дж.Вайлати, А.Е.Хаксли, В.И.Вернадский,

К.А.Тимирязев, П.Т.Шарден, Т.Кун, И.Лакатос, П.Фейерабенд и

др. Этот факт интерпретируется по-разному. Как отмечает

А.С.Новиков, "...переоткрывание это не копирующее повторение,

ибо наличие у него собственной эвристической значимости

/определяет вид изменения и дальнейшего развития научного

познания/ позволяет рассматривать "повтор" как своеобразный,

применимый к поисковой деятельности, "принцип

дополнительности". Такая повторяемость не просто механическое

однообразие, а скорее необходимая этапность в исторически-

стадийном развитии научного знания" /130, с. II/. Очевидно, что

повторяемость реализуется как через линейные, так и через

нелинейные связи. Динамическая сторона поиска развивается

нелинейно /324/. Результат же поиска должен соответствовать

линеарным установкам классического идеала научности /см. 78/.

Переход от одной установки к другой осуществляется в "контексте

обоснования" - научное открытие должно доказать свою "неза-

висимость" от субъекта и принадлежность к корпусу научного

знания.

Повторяемость реализуется не через монолинейность, не че-

рез сведение числа вариантов решения к минимуму, а как расши-

рение диапазона креативных ходов, через так называемый "рост

открытия", так как "переоткрывание" осуществляется на другом

исходном материале, делаются иные акценты и т.д.. Повтор в на-

уке, таким образом, не дан, а задан системой условий и обстоя-

тельств, он есть результат спонтанно-необходимого процесса са-

модвижения эвристически-поисковой активности /130, с.6-9/.

С позиций "неклассического" мышления феномен

повторяемости научных открытий может быть осмыслен как

результат влияния идентичных "техносов" на субъекта /их

воплощения в акте познания/ - "техносов", возникающих в

различных /или сходных/ социокультурных пространствах. Такое

объяснение, на наш взгляд, выводит за рамки традиционного

объяснения в том смысле, что "подключает" к совокупной

"явленной" основе повторного открытия принципиально

"неявленную".

Итак, спектр философского понимания новации и

творчества в целом включает в себя концепции, в основе различия

которых прежде всего - взгляд на природу сознания. Это различие

очевидно выступает главным по той причине, что выражает

специфически философский аспект проблемы - аспект

взаимоотношения материального и идеального.

"Классический" взгляд на природу сознания /отличительные

его черты, как было сказано выше, - принятие однородности

пространства наблюдения и пространственно-временной

определенности акта сознания/ формирует редуцированное

представление о новации как единичном акте, совершающемся

только лишь в данном пространстве и времени /например,

концепции технического творчества, а также творчества в других

конкретных областях/. Здесь надо добавить, что существуют

концепции, отождествляющие творчество с развитием в целом

/например, Д.Бруно, Б.Спиноза. отчасти К.Поппер, А.И.Субетто и

др./, с органическим развитием /Кэмпбелл, Лоренц и др./, с

социальной практикой человека /всей, как у Ж.Делюмо,

А.Т.Москаленко, А.Л.Никифорова и др., или только ее

гуманистической составляющей, как у Г.А.Голицына.

П.И.Дышлевого, В.М.Петрова и др./. Но это, на наш взгляд, не

препятствует рассмотрению их в качестве "классических", так как

речь в них также идет о сфере "явленного", и материальное четко

"разведено" с идеальным. В таких концепциях новационная

деятельность редуцирована к рефлексируемой ее части. Это имеет

выраженный технологический смысл - как и все, четко "артикули-

рованное", такая новация может легче найти свою "нишу" в ре-

альном процессе социальной жизни.

3. С точки зрения вероятностного подхода "классические"

концепции творчества опираются на представления о вероятност-

ном, но обратимом характере законов развития /первоначальный

вариант квантовой теории/, и, соответственно, на технологически

"окрашенный" принцип "заданности" новации /проявляющийся в

большей степени в трактовке технического и других конкретных

видов творчества, о чем мы писали выше/.

4. Для "неклассических" вероятностных концепций

творчества характерна не "заданность". а "задаваемость" новации.

Признается ее непредсказуемость /И.Пригожин, Г.Башляр,

Ю.Лотман, В.Яковлев и др./. Необычность новации соотносится

уже не с "чисто" феноменальным уровнем, но с уровнем возможной

иной логики. Это связано с существованием некоторого "поля"

/например, в виде рассмотренного "новационного состояния",

которое является как бы интегральной характеристикой

совокупности вероятностных процессов, в определенном смысле,

состоянием "хаоса"/.

С вероятностными концепциями связаны представления о

"стреле времени", о необратимости как факторе, играющем су-

щественную конструктивную роль /см. 145/. В классической меха-

нике,- как отмечают И .Пригожий и И.С-генгерс,-"между предсказа-

нием будущего и восстановлением прошлого нет никакого разли-

чия; дрижение к будущему состоянию и обратное движение от те-

кущего состояния к начальному эквивалентны" /145, с.5-6/. Вве-

дение понятия хаоса позволяет, по мнению авторов, разрешить

парадокс времени, но оно "делает и нечто большее. Хаос привносит

вероятность в классическую динамику, наиболее признанный

прототип детерминистской науки. В данном контексте вероятность

выступает не как порождение нашего незнания, а как неизбежное

выражение хаоса" /145, с.9/. Это позволяет, в свою очередь, более

широко определить хаос как системы, допускающие описание в

терминах не отдельных траекторий, а ансамблей траекторий. Тем

самым, образуется базис для синтеза, объединяющего свойства

микромира и макромира. Необратимость вводится в фундамен-

тальное описание реальности. Только в этой ситуации, на наш

взгляд, новация начинает осознаваться как новация в собственном

смысле слова. Так же и творчество в целом приобретает свое

"исконное" понимание - как необратимого события создания ново-

го.

Здесь мы находим специфическую форму "выхода" из прост-

ранства инструментально - технологического мышления. Этот вы-

ход связан с преодолением понимания рождения нового как неко-

торого "заданного" /либо совсем произвольного - это тоже "за-

данность"/ хода мысли. Новация предстает как событие, соверша-

емое в определенном пространстве с определенной долей вероят-

ности. Это событие, которому нет эквивалента в прошлом. Оно

связано с разрешением противоречия необходимоста и случайности

существования данного объекта.

На наш взгляд, последовательное развитие вероятностного

понимания творчества ведет к необходимости использования для

его объяснения принципа дополнительности /на универсальность

этого принципа указывал Н.Бор /25/. В логическом плане принцип

дополнительности есть определенная форма фиксации

антиномичности разума Нового времени. В нем уже невозможны

квазисамостоятельные логические субъекты /например, отдельно

существующие кинематика и динамика/. Логика классического

мышления обнаруживает себя как различные линии, как бы

спроецированные в одну теоретическую плоскость. Это - "разум

математика" и "разум философа"; "разум естественника" и "разум

гуманитария"-, "разум теоретика" и "разум практика" /22, с. 147-148/.

Однако последовательное применение принципа

дополнительности ведет к его собственному отрицанию. То есть.

стимулируя переход субъекта к логике самообоснования, к

нахождению таких точек, в которых одна логика переходит в

другую, принцип дополнительности исчерпывает свои функции.

Как отмечает В.С.Библер, "развитая идея самодеятельности

исключает идею "дополнительности" /22, с. 150/.

Но. на наш взгляд, эвристические ресурсы идеи дополнитель-

ности не исчерпываются тем аспектом, на который указывает

В.С.Библер. Они связаны с дополнительностью не только "явлен-

ной", но и "неявленной". Здесь, в развитие идеи Пригожина и

Стенгерс, и приняв во внимание феноменологическую традицию, о

которой мы писали выше, можно сказать, что дополнительность

выражает момент рождения нового /явный и неявный/, взятый в

его соотношении с другими моментами времени. Новация, с этой

точки зрения, предстает многомерной и сложной. Она не закреп-

лена жестко во времени и пространстве, а также не связана не-

посредственно с антиномией. Она выражает возможности

рождения нового как возможности соотнесения различных

смыслов. Можно, вероятно, назвать это особым способом

разрешения противоречия, результатом которого становится его

"размывание" во времени и пространстве.

Итак, во II главе книги осуществлена разработка

методологии анализа феномена техницизма. В качестве основы для

объяснения данного феномена предлагается более широкая, чем

технологический детерминизм, концепция технологического

редукционизма.

Техницизм рассматривается как редукционистский,

инструментально-технологический способ мышления, место и роль

которого в континууме сознания человека определяется через

систему смысловых диспозиций /тем самым реализуется метод

оппозиций/. Эти диспозиции в самом общем виде выражают

соотношение "классического" и "неклассического" подходов к

пониманию природы сознания. "Классический" подход основан на

принципах рефлексируемости, пространственно-временной

определенности акта сознания, "неклассический"-предполагает

постоянное существование нерефлексируемого "остатка", ввиду

невозможности одновременной фиксации сознанием реального

объекта и самого акта сознания.

В результате применения данной методологии получены

следующие выводы:

1. Традиционно принимавшаяся универсальной схема

исследования техницизма "Человек - Техника - Сознание", где

техницизм как явление сознания выводится непосредственно из

существования и особенностей самой техники /прежде всего

машинной/ представляется дополнением более широкой схемы

"Человек - "Идеальная техника" /техника как диспозиция

соответствующих структур сознания/. - "Живое" сознание

/сознание как многомерный развивающийся топос/.

2. Взаимодополнительными /"оппозиционными"/ формами

объяснения феномена техницизма становятся объяснение его как

редукции смыслов внутри рефлексируемой сферы континуума

сознания и, с другой стороны, как редукции смыслового

континуума к сфере рефлексируемого. На этой основе выявлены и

рассмотрены различные возможности объяснения техницизма в

соответствии с данными видами редукции.

3. С точки зрения оппозиционных представлений о

природе сознания, техницизм проявляется через антиномии

различных форм связей сознания с действительностью. Для

"классического" понимания техницистское мышление

принципиально упрощенно. Это ведет ко все большему

подчинению индивида логике функционирования техники, а

следовательно, ко все большей технологизации мышления.

Техницизм выступает при данном подходе "атрибутом"

техногенной цивилизации. Для "неклассического" понимания, нао-

борот, техницизм - абсолютно антиномичный способ мышления,

при котором противоречие реальной действительности.

воспринятое в форме антиномии, не имеет "шансов" на

разрешение. Иллюзия такого разрешения может быть связана

только с внешним воздействием. Техницизм здесь не связан жестко

с техногенной цивилизацией.

Основой взаимодополнигельности данных представлении

выступает развиваемое в концепциях "неклассического" сознания

понимание антиномии в качестве момента развития

противоречия. Это развитие происходит в пространстве "поля"

когнитивных оппозиций как ориентиров смыслового континуума,

> котором происходит реальное мышление субъекта. Понятие

"поля" позволяет объяснить одновременность существования

множества оппозиций и место антиномий в этом множестве.

Выступая элементом "поля", антиномии разрешаются через

развитие оппозиций с изменением медиатора. Основанием

развития становится взаимодействие форм разного уровня

организованности мышления.

Взаимодополнительность характеристик феномена

сознания находит наиболее общее выражение в представлении о

"пульсирующем" характере сознания. Так, техницистское

мышление предстает с этой точки зрения как "пульсация"

определенных резонансных состояний системы /"поля оппозиций"/

с инструментально-технологической установкой сознания. Эта

"пульсация" выявляет постоянный "горизонт" неявленных,

потенциальных форм инструментально-технологического

мышления.