2. К аналогичным выводам приводит анализ дискуссий о сов-

ременном разуме в рамках феминистских исследований "мужского"

и "женского" разума.

В этих исследованиях обосновывается ряд дилемм, которые в

целом можно свести к оппозиции "инструментального - неинстру-

ментального" как "мужского - женского" в разном соотношении.

Вдохновителем споров на эту тему в последнее десятилетие стала

работа Кэрол Гиллиган /264/. Автор настаивает на существовании

в мышлении женщины ассоциаций с "другим голосом" /"голосом

тревоги"/, где болыяое значение придается контекстуальным

рассуждениям, моральным представлениям, основанным на

жизненном опыте, отношениям и связям. У мужчин же сильнее

ассоциация с "голосом справедливости", где внимание направлено

на использование абстрактных правил и принципов, на

идеализацию моральных представлений в форме автономных и

беспристрастных, хотя справедливых и обоснованных.

Феминистки выступают против тезиса об отличии женского

языка, его структуры, а также логических форм /284/. В продол-

жение традиции М.Фуко, Г.Марселя обсуждается концепция тела

как объекта власти, манипуляций, как инструмента. Не соглашаясь

с этой концепцией, феминистки предлагают понимание тела как

местоположения прежде всего биологических и психологических

"формаций". Такой анализ, как считают они. помогает лучше по-

нять, каким образом представление о разуме как об освобожден-

ном от телесной оболочки, чистом и неоскверненном /то есть о

созерцательном, неинструментальном по определению разуме муж-

чины/ было облегчено тем, что "женщина взяла на себя функции

представления тела, иррациональности, природного и других

эпистемологически обесцененных терминов" /265, С.209/.

Инструментальность разума, понятая не как его тактическая,

а как стратегическая деятельность, наоборот, может быть

приписана мужчине. Истоки этой традиции многие феминистки

видят в философии Декарта. Не случайно, картезианство

выступает одним из распространенных объектов феминистского

анализа /240, 317 и др./. Так. С.Бордо видит результатом

картезианской "маскулинизации" мысли перерождение и изменение

образа знания и мира как мужского. Н.Шеман указывает на

недемократическйе последствия демократических устремлений

Декарта /308/. Автор находит параллели между видами подавления

и характеристиками паранойи. Подавление связывается с

эпистемологическими стратегиями самоутверждения, идеализация

которых имеет место в картезианском рациональном субъекте

/мужчине/.

Таким образом, инструментальность разума в феминистских

исследованиях может быть соотнесена как с мужским, так и с

женским типом мышления в зависимости от степени глобальности

задач мышления. Но и в том и в другом случае мы видим четкое

противопоставление этих типов. Однако в последнее время начали

появляться исследования, в которых все большее значение приоб-

ретает идея отказа от жесткого противопоставления "мужского" и

"женского" разума, равно как и от попыток их механического

объединения, например, исследование Ф.Руни /298/. Автор приво-

дит мнения о том, что начинают возникать все более "постмодер-

нистские" концепции, выходящие за рамки феминизма и поддержи-

вающие "теоретиков гетерогенности". Позицией этих теоретиков

является согласование многочисленных возможностей для интерп-

ретирования..., которые включают любые объекты анализа, и

скептицизм по поводу возможности использования рода как анали-

тической категории /298, с. 16/.

В работе М.Флеминг переход к гетерогенности видится ана-

логично - через отказ от идентификации "женщины" и "женского

рода". Это, очевидно, можно понимать как возможность существо-

вания "женских" свойств мышления у мужчин и наоборот /256/.

Анализ феминистской дискуссии о разуме последних лет,

таким образом, приводит к выводу о тенденции к определенному

"размыванию" противопоставления инструментального и

неинструментального понимания разума через ослабление

противопоставления "мужского" и "женского" разума. Такое

ослабление соотносится с появлением "неклассических" элементов в

традиционной философской основе феминизма. Оно отражает факт

изменения общественного места и роли женщины в условиях

перехода к информационному обществу.