2 Билет

1.Основные социальные типы культуры.

В зависимости от того, кто создает культуру и каков ее уровень в обществе, в социологии принято различать три формы культуры: элитарную, народную, массовую.

Элитарная (высокая) культура создается привилегированной часть общества или по ее заказу профессионалами. К высокой относятся специфические формы культуры, создаваемые в расчете на то, что они будут понятны лишь только небольшой группе людей, обладающих особой художественной восприимчивостью, и в силу этого называемые элитой общества. Ее культура трудна для понимания неподготовленного человека. Потребителями элитарной культуры являются высокообразованные члены общества. Однако нередко высокое искусство оказывается временной и преходящей формой эстетического соутверждения разных общественных групп, которые выделяются по социальному или возрастному признаку. Ярчайшими примерами элитарного искусства могут служить опера и балет.

Массовая (общедоступная) культура появилась относительно недавно, в середине XX в., когда средства массовой информации проникли в большинство стран мира и стали доступны представителям всех социальных слоев. Понятие массовой культуры отражает такие существенные сдвиги в механизме современной культуры, как:

1) развитие средств массовой коммуникации;

2) становление индустриально-коммерческого типа производства;

3) распространение стандартизированных духовных благ.

Люди обладают сознанием природы. Они не только способны создавать культурные формы и в свою очередь поддерживаться этими формами, но также теоретизировать о культуре как таковой. Во многих социологических подходах скрыто присутствовали идеи об относительных достоинствах некоторых жизненных путей и культурных форм. Например, теоретики культуры и в рамках своей дисциплины, и вне ее провели различия между «высшими» и «низшими» культурами, популярной культурой, народной и массовой культурой. Последнее понятие использовалось и радикальными, и консервативными критиками для выражения неудовлетворенности современным состоянием искусства, литературы, языка и культуры в целом. Принадлежа к весьма различным политическим идеологиям, обе группы утверждают, что культура XX столетия обеднела и ослабела.

Место независимой, хорошо осведомленной и критически настроенной публики заняла неструктурированная и в значительной степени безразличная масса.

Радикальные теоретики видят угрозу качеству культуры не со стороны этой массы, а со стороны упомянутой публики.

Наиболее четко это выражено в определении «капиталистической индустрии культуры» Франкфуртской школы критической теории, ибо капиталистические средства массовой информации имеют способность управлять вкусами, недостатками и потребностями масс.

Однако консервативные и элитарные теоретики культуры, возглавляемые Ортегой-и-Гассетом (1930) и Т. С. Элиотом (1948), придерживаются противоположной точки зрения: благодаря возрастанию власти массы подвергают опасности творческие в культурном отношении элиты.

2.Неоэволюционизм о культуре.

Неоэволюционизм - (neoevolutionism) — теоретическая школа, возникшая в середине 20-го столетия и пытавшаяся вновь оживить объяснение социального изменения в соответствии с эволюционными принципами (см. Дарвин; Эволюционная теория ) . Неоэволюционизм получил наиболее сложное в теоретическом плане выражение в работах Парсонса (1964, 1966, 1971), посвященных систематической попытке показать, что функционализм мог бы произвести адекватную оценку социального изменения, а неоэволюционная теория — преодолеть недостатки предшественников. Эволюционизм в 19-м столетии был скомпрометирован тремя принципиальными проблемами: односторонним предположением (см. Однолинейный ) ; неспособностью адекватно определить промежуточные стадии развития между простыми и сложными обществами; моралистским и этноцентристским представлениями о прогрессе . Проблема однолинейности в неоэволюционном подходе решается проведением различия между общим процессом эволюции, понимаемым с точки зрения главных культурных, институционных или структурных открытий ( языка , письменности, правовых систем, денег, рынков, бюрократии, стратификации и т.д.), достигаемых обществами в разное время , и конкретной эволюцией определенного общества. Развитие подобных крупных достижений (или эволюционных всеобщностей, как называет их Парсонс) играет решающую роль в его подходе. "Всеобщности" увеличивают социальную дифференциацию (см. также Функциональные предпосылки и функциональные императивы ) и, следовательно, "общую способность общества к адаптации". Поскольку эволюционные всеобщности могут быть "заимствованы" или перенесены из одного общества в другое, определенный эволюционный путь какого-либо конкретного общества не обязательно последует за общей эволюционной моделью . Данные понятия позволяют Парсонсу также заняться характеристиками промежуточных стадий социального развития, что достигается посредством использования достигнутой степени структурной дифференциации и видов принятых интегративных (см. Интеграцию и неинтегрированность ) решений. В действительности это эквивалентно числу и видам задействованных эволюционных всеобщностей. Парсонс выявляет пять различных стадий в общем эволюционном процессе , каждая из которых иллюстрируется историческими или существующими обществами. Заключительная стадия — развитого индустриализма — "конец" эволюционного процесса и будущее всех существующих в настоящее время обществ, еще не достигших индустриализации. Решение последней проблемы — получения ценностно-свободного определения эволюционного прогресса — становится очевидным. В схеме Парсонса понятия "прогресса" сводятся к эмпирически определяемой концепции "общей способности к адаптации". Другие неоэволюционные теоретики — антропологи Салинс и Серне (1960) — разделяют тактику использования эмпирически идентифицируемых критериев. Однако они не столько верят в "эволюционную всеобщность", сколько утверждают, что эволюционный прогресс можно измерять путем эффективности эксплуатации обществом энергетических ресурсов в связи с возросшей автономией от факторов окружающей среды и способностью вытеснять и замещать менее развитые общества. Парсонс (1964) уверен в том, что неоэволюционная теория имеет существенные значения для политики развития "третьего мира". Именно здесь становится заметным большинство недостатков его подхода. Путем полемики А. Г. Франк (1969) показывает, что неоэволюционной теории Парсонса или экономической версии, предложенной У.У. Ростоу (1960), недостает восприятия исторической связи между развитием и недоразвитостью . Ведь прогресс "первого мира" ведет к сохранению недоразвитости "третьего мира", несмотря на многовековую подверженность диффузии "западных" эволюционных всеобщностей, ценностным "достижениям" и " универсализму " , подкрепляющим образцы отношений в индустриализованных обществах. Сомнительно также, действительно ли Парсонс преуспел (или же предполагал преуспеть) в создании ценностно-свободной теории социального изменения. Развитие все еще понимается в западных терминах, не способных объяснить ситуацию в странах "третьего мира" и, более того, коммунистического мира. Одной из решающих эволюционных всеобщностей для Парсонса является "демократическая ассоциация " (нацеленная на то, чтобы отделить власть от бюрократических учреждений). Индустриальные общества, пшенные такого политического комплекса , вроде СССР, продолжают тогда быть девиантными или патологическими примерами развития. Таким образом, его подход может легко дать теоретическое оправдание демократическим властям, желающим вмешиваться в дела "третьего мира", где коммунистические движения угрожают установить контроль над государством . Другие важные критические аргументы имеются у Гелнера (1964), Поппера (1957) и Бендикса (1970).