Исследование процессов стереотипизирования

Классический подход к стереотипам фокусируется на их упрощенной негативной, сверхгенерализующей и иррациональной природе. В его оси лежит индивидуалистическая парадигма, признающая индивида единственной психологической реальностью [4]. Особенно образна в этом отношении модель «когнитивного скряги», который упрощает и генерализует информацию, чтобы снизить ее поток, внося тем самым искажение в свое восприятие мира [21].

Приведем определения стереотипов, данные в отечественных психологических словарях. «Стереотип социальный — схематизированный, упрощенный образ какого-либо явления социальной действительности, фиксирую: в себе лишь некоторые, иногда несущественные его черты» [ 2]. «Стереотип социальный — один из распространенных приемов буржуазной пропаганды, используемой с целью манипулирования массовым сознанием, оправдания расовой дискриминации» [1].

Толчок к реинтерпретации стереотипизационных процессов в духе самокатегоризационной теории дал эксперимент Тэджфела и Уилк (Tajfel & Wilkes) [20]. Его результаты заключались в том, что маркировка четырех более длинных линий литерой А, а более коротких — литерой Б порождала акцентуацию восприятия разницы в размерах линий между подгруппами А и В и небольшую тенденцию к восприятию подобия длин линий внутри подгрупп. Факт категоризации давал начало стереотипизирующим процессам.

Работы Тэджфела, а также Брунера (Bruner), Роша (Rosch), Нейсера (Neisser); и других легли в основу подхода Тернера к проблеме стереотипизации в к закономерному групповому феномену.

Как отмечал Брунер, любые перцептуальные ощущения — итог категоризационных процессов, которые, не затрагивая природы вещей, дают знание о них [ 7]. Рош акцентировал в категоризации имплицитно заложенную связь между объективной дискретностью бытия и общественной практикой людей представляющую меру вещей [18]. Это хорошо объясняет, например, факт, почему Рабби и Горвитц не получили никаких существенных проявлений ингруппового фаворитизма в контрольной совокупности, хотя она и категоризована на «синюю» и «зеленую» [17].

Категоризация, по мнению Тернера и его коллег, не упрощает информацию, а делает стимулы информационно доступными в соответствии с требованиями контекста. «...Главная функция категоризации — не перцептуальное упрощение, как арьергардное действие, вызванное ограниченными возможностями, а скорее обогащение через селективное представление структуры реального окружения, которое позволяет воспринимающему «идти» через стимульную информацию к объектам и событиям в соответствии с их значением и человеческой уместностью» [ 16, с. 121]. Стереотипы являются логическим завершением категоризационных процессов.

Для того чтобы доказать релевантность стереотипизации соответствующим условиям задачи, стоящей перед субъектами, Оукс и Тернер (Oakes & Turner) провели серию лабораторных экспериментов [ 16]. Первые эксперименты были проведены в 1986 году как контраргументы гипотезе Тэйлор (Taylor), которая предполагает в качестве главной детерминанты подключение процесса стереотипизирования к восприятию отчетливости или новизны стимулов. Появление нового стимула дает толчок его категоризации, т. е. снижения общего количества информации независимо от реального контекста. Модифицируя процедуру экспериментов Тэйлор, Оукс и Тернер показали возможность fальтернативной интерпретации их результатов. Их стимульные группы содержали последовательно изменяющееся соотношение представителей мужского и женского пола (от 1 мужчины и 5 женщин до 5 мужчин и 1 женщины). При этом половине испытуемых предлагали дать описание одного мужчины. Модификация заключалась в том, что другой половине испытуемых давали задание описать каждого члена группы. Так задавались «индивидуальная» и «коллективная» ориентации в задачах. Результаты подтвердили ожидания. При «индивидуальной» ориентации действительно проявлялась новизна, и наиболее рельефной была комбинация с 1 мужчиной и 5 женщинами. Однако при «коллективной» ориентации наиболее рельефными сексуальная категоризация и максимальное стереотипизирование были в группе, состоящей из 3 мужчин и 3 женщин, то есть при максимальной дифференциации групп на две субгруппы.

Вторая серия экспериментов Оукс и Тернера была связана с критическим анализом гипотезы Брунера о роли категоризации — по мнению последнего, объективном представлении реальности, лишенном ненужных подробностей в ходе достижения цели. Решающее значение при абстрагировании принадлежит доступности категории, тому, насколько легко она может возникнуть в сознании индивида (то есть привычности категории, целям, задачам субъекта). Вторая детерминанта — пригодность категории (образно говоря, плотность сочленения актуальной реальности и признаков категории). Ей, по мнению Оукс и Тернера, уделяется неоправданно мало места в теории Брунера, что делает ее «работающей» лишь на индивидуальном уровне сознания. Экспериментальная процедура предусматривала манипулирование сравнительной и нормативной пригодностью. Испытуемые наблюдали видеозапись дискуссии трех студентов «художников» и трех студентов «ученых», соответственно представителей гуманитарного и естественного факультетов, о смысле университетской жизни. Задаваемые ситуации были следующими:

1) «согласованная» — полное согласие в стимульной группе;

2) «конфликтная» — у «художников» была точка зрения, отличная от «ученых»;

3) «девиантная» — один «художник» не согласен с остальными пятью студентами;

4) «последовательная» — «художник» придерживался свойственного ему стереотипа («социальная жизнь важнее науки»);

5) «непоследовательная» — «художник» принимал стереотип «ученых» («наука важнее общественной жизни»). Сравнительная пригодность изменялась манипуляцией «согласованных»/«конфликтных» условий. Нормативная пригодность менялась с помощью условий — «последовательность»/«непоследовательность». Результаты показали, что наиболее ясная категоризация и стереотипизирование происходили при последовательно-конфликтных условиях; индивидуализация позиций — при непоследовательно-девиантных условиях; и объяснение позиций внешними обстоятельствами — при согласованных условиях.

В обеих сериях эксперимента отмечена большая роль метаконтраста в ходе стереотипизирования. Это позволяет сделать вывод о чувствительности категоризации к стимульному контексту и, в частности, к структуре отношений в процессе сравнения. Подтверждение этому было найдено еще в экспериментах Диаба (Diab), проведенных в 1963 году и -показавших: французский стереотип у арабов-мусульман коренным образом менялся, когда они оценивали французскую группу в контексте непопулярных групп («социабельные», «артистичные», «демократичные», «культурные») —- по сравнению с контекстом популярных групп («неблагородные», «эгоистичные», «материалистичные») [8].

Какие же выводы из анализа самокатегоризационных позиций в проблеме формирования стереотипов можно сделать? Во многом следует согласиться с выводом Оукес и Тернера: «...стереотипизирование является не информацией снижающими, сверхгенерализованными искажениями, происходящими как краевой эффект ограниченных способностей, а процессом, через который мы понимаем реальность групповой жизни» [16, с. 130], Стереотипизирование - не упрощающий, а адаптивный процесс, переводящий взаимодействие на более высокий уровень социальной организации. Содержание этого процесса зависит от содержания межгрупповых отношений. Хотя Тернер и допускает сверхгенерализацию, как отклонение, связанное с искажением информации, вряд ли следует придавать ей такой акцент. По крайней мере, сверхгенерализация чувств и аттитюдов неизбежно происходит, когда в сферу взаимодействия включается новый индивидуальный объект. И эта сверхгенерализация не будет искажением реальности, если актуальное взаимодействие с данным индивидом будет происходить на соответствующем уровне социальной организации. Искажение происходит тогда, когда стереотипы, соответствующие межгрупповому взаимодействию, начинают регулировать отношения межиндивидуальные. То, что мы понимаем под «искажением», в большинстве своем вызвано конфликтными ситуациями, но вначале происходит конфликт-- а потом «искажение»; сначала импульс действия — потом восприятие. Taкие искажения объективно обоснованы и выполняют целеобусловленную регулирующую функцию даже в патологических случаях. То, что нерационально с нашей точки зрения, вполне рационально с позиций субъекта.

Что касается упрощения информации, то можно предположить, что в ситуации сильной межгрупповой напряженности будет происходить сужение сферы категоризационных мер вплоть до одной (например, такой, как определенный национальный признак, из-за чего он автоматически приобретает гипервыраженный характер). Конечно здесь требуются дополнительные экспериментальные подтверждения.

Результаты исследований в направлении, избранном Тернером, позволяют нетрадиционно взглянуть на многие групповые феномены и само понятие группы. Это заставляет еще раз творчески переосмыслить устоявшиеся и потому часто выпадающие из сферы критики концепции. Социальная, группа предстает перед нами закономерным и особым уровнем организации общественной системы, в которой между фактом группового субъекта и любой совокупностью взаимосвязанных индивидов лежат процессы cmpyктурирования и системообразования, часто не зависящие от воли отдельных индивидуальных деятелей. Некоторые традиционные детерминанты формирования группы выступают как групповые эффекты, вызванные социальной идентификацией; тем самым снимается ряд противоречий при объяснении социальных явлений.

В заключение следует сказать, что в развитии психологических знаний сложился своеобразный маятник, который вначале Тэджфел, а за ним Тернер качнули от межгруппового взаимодействия в сторону когнитивных процессов. Но настало время, когда обогатившись новыми знаниями, надо возвращаться назад, к точке реального взаимодействия групп.