Часть I. Категории и когнитивные модели

чтобы включить или исключить т^ан^^шгаше^числа^ бесконечно малые числа, недостижимые ординалы и т. п. То же самое верно для понятия многогранника (полиэдра). Лакатос (Lakatos 1976) описывает долгую историю споров между математиками о свойст¬вах полиэдра, начиная с предположения Эйлера, что число его вершин минус число ребер плюс число граней равно двум. Мате¬матики, в течение многих лет приводившие контрпримеры против положения Эйлера, получали в ответ только заявления других ма¬тематиков, что они использовали «неправильное» определение по¬лиэдра. Математики определяли и переопределяли многократно понятие полиэдра таким образом, чтобы оно соответствовало их целям. Но дело опять-таки в том, что не существует единой пра¬вильно определенной категории полиэдра, которая включала бы тетраэдры, кубы и некоторый фиксированный ряд других фигур. Категории полиэдр могут быть приданы строгие границы многими различными способами, но интуитивное понятие не ограничено каким-либо из этих способов; скорее, оно открыто как для ограни¬чения, так и для расширения.

Центральные и нецентральные члены

Согласно классической теории, категории едины в следующем отношении: они определяются набором признаков, которые разде¬ляются членами категории. Таким образом, не должно быть членов более центральных, чем другие члены. Тем не менее пример Вит¬генштейна показывает, что целые числа являются центральными членами категории числа, что они имеют статус, какого не имеют такие числа, как, например, комплексные и трансфинитные числа. Каждое строгое определение числа должно включать целые числа; но не каждое определение должно включать трансфинитные числа. Если что-нибудь вообще является числом, то целые числа являются числами; но это не верно для трансфинитных чисел. Подобным об¬разом, любое определение многогранника должно включать тетра¬эдры и кубы. Более экзотические многогранники могут быть вклю¬чены или исключены, в зависимости от ваших целей. Витгенштейн считает то же самое верным для игр. «Некто говорит мне: "Покажи детям игру". Я учу их играть в кости, и этот человек говорит мне: "Я не имел в виду этот род игр"» (Wittgenstein 1953, 1:70). Игра в кости не является самым лучшим примером игры. То, что могут быть хо¬рошие и плохие примеры категории, не следует из классической теории. То, что в структуре категории есть место для хороших при¬меров, требует какого-то объяснения.

Глава 2. От Витгенштейна к Рош

35

Остин

Витгенштейн полагал, что существует единая категория, обозна¬ченная словом игра. Согласно Витгенштейну, эта категория и другие категории структурированы фамильными сходствами и хорошими и плохими примерами. Философ Дж. Л. Остин распространил этот подход на изучение самих слов. В своей знаменитой статье «Значе¬ние слова», написанной в 1940 г. и опубликованной в 1961 г., Остин задает вопрос: «Почему мы называем различные роды вещей одним и тбмже именем?»НГр1ЭДШШоШьш~отаё назы-

ваемых вещей подобны, где «подобны» означает «частично тожде¬ственны». Этот ответ основывается на классической теории катего¬рий. Если есть общие свойства, эти свойства формируют классиче¬скую категорию, и имя прилагается к этой категории. Остин показы¬вает, что это описание не является точным. Он приводит несколько классов случаев. Как мы увидим далее, анализ Остина предвосхитил многое в современной когнитивной семантике — особенно прило¬жение теории прототипов к изучению значений слов.

Если мы переведем замечания Остина современными терминами, мы увидим связь между наблюдениями Остина и Витгенштейна: значения слова могут быть рассмотрены как образующие категорию, и каждое значение является членом этой категории. Поскольку часто эти значения не имеют каких-либо общих признаков, не существует классической категории значений, для которой слово могло бы быть именем. Однако эти значения могут быть рассмотрены как форми¬рующие категорию вида, описанного Витгенштейном. Есть значения центральные и нецентральные. Значения могут не быть подобны (в смысле наличия общих признаков), однако они тем не менее связа¬ны друг с другом некоторыми другими отношениями, которые мо¬гут быть точно определены. Это такие отношения, которые дают возможность рассматривать данные значения как образующие еди¬ную категорию: отношения обеспечивают объяснение, почему одно слово используется для выражения всех этих различных смыслов. Эта идея далеко не нова. Отношения такого рода были традицион¬ным предметом размышлений историков значений и лексикографов. Недавние исследования снова подняли этот вопрос систематическим образом. Наиболее обстоятельное современное исследование в этом ключе принадлежит Бругман (Brugman 1981), его результаты будут обсуждаться ниже в главе «Исследование конкретного материала 2».

Обратимся к примерам Остина:

А

36