XVII в. В предисловии к 2-му тому Малиновский объявил, что издание грамот

переходит в ведение Коллегии иностранных дел и зависит от ее распоряжений;

однако и до сей поры дело не пошло далее начала пятого тома, который с

недавнего времени обращается в продаже и заключает в себе дипломатические

бумаги. Если бы деятельность Румянцева ограничилась только этим изданием (на

которое он затратил до 40 000 р.), то и тогда бы память его жила вечно в

нашей науке, -- такое значение имеет этот сборник документов. Как

историческое явление, это первый научный сборник актов, ознаменовавший собою

начало у нас научного отношения к старине, а как исторический источник, это

и до сих пор один из важнейших сводов материала, имеющий значение для

основных вопросов общей истории нашего государства.

Стремясь так старательно к извлечению на свет архивного материала, граф

Румянцев не был простым дилетантом, но обладал большой эрудицией в русских

древностях и не переставал жалеть, что в нем поздно пробудились вкусы к

старине, хотя их позднее появление не помешало ему потратить массу труда и

материальных жертв на отыскание и спасение памятников. Общая сумма его

издержек на научные цели доходила до 300 000 руб. сер[ебром]. Он не раз на

свой счет отправлял научные экспедиции, сам совершал экскурсии в

окрестностях Москвы, тщательно разыскивая всевозможные остатки старины, и

щедро платил за каждую находку. Из его переписки видно, между прочим, что за

одну рукопись он отпустил на волю целую крестьянскую семью. Высокое

служебное положение Румянцева облегчало ему любимое дело и помогало вести

его в самых широких размерах: так, он обращался ко многим губернаторам и

архиереям, прося их указаний о местных древностях, и посылал им в

руководство свои программы для собирания памятников старины. Мало того, он

руководил изысканиями в заграничных книгохранилищах по части русской истории

и, кроме русских памятников, хотел предпринять обширное издание иностранных

писателей о России: им было отмечено до 70 иностранных сказаний о России,

был составлен и план издания, но к сожалению это дело не состоялось. Но не

одно дело собирания памятников интересовало канцлера; часто он оказывал

поддержку и исследователям старины, поощряя их труд, а часто и сам вызывал

молодые силы на исследования, ставя им научные вопросы и оказывая

материальную поддержку. Перед смертью граф Румянцев завещал для общего

пользования соотечественников свое богатое собрание книг, рукописей и других

древностей. Император Николай I открыл это собрание для публики, под

названием "Румянцевского музея", первоначально в Петербурге; но при

императоре Александре II музей переведен был в Москву, где и соединен с так

называемым публичным музеем в знаменитом Пашковом доме. Эти музеи --

драгоценные хранилища нашей древней письменности. Так широка была

деятельность графа Румянцева на поле нашей исторической науки. Стимулы ее

заключались в высоком образовании этого человека и в его патриотическом

направлении. У него было много ума и материальных средств для достижения его

научных целей, но надо сознаться, что он не сделал бы многого из того, что

сделал, если бы за ним не стояли в качестве его помощников замечательные

люди того времени. Помощниками его были деятели Архива Коллегии иностранных

дел. Начальниками Архива при Румянцеве были Н. Н. Бантыш-Каменский

(1739--1814) и Л. Ф. Малиновский, советами и трудами которых пользовался Н.

М. Карамзин и которые очень много сделали для благоустройства своего Архива.

А из молодых ученых, начавших свою деятельность в этом Архиве при Румянцеве,

упомянем только самых видных: Константина Федоровича Калайдовича и Павла

Михайловича Строева. Оба они замечательно много сделали по числу и по

значению их работ, трудясь над научным изданием памятников. собирая и

описывая рукописи во всеоружии прекрасных критических приемов.

Биография Калайдовича малоизвестна. Родился он в 1792 г., жил немного

-- всего 40 лет и кончил умопомешательством и почти нищетой. В 1829 г.

Погодин писал о нем Строеву: "Калайдовича сумасшествие прошло, но осталась

такая слабость, такая ипохондрия, что нельзя смотреть на него без горести.

Он в нужде..." В своей деятельности Калайдович почти всецело принадлежал к

Румянцевскому кружку и был любимым сотрудником Румянцева. Он участвовал в

издании "Собрания Государственных Грамот и Договоров"; вместе с Строевым

совершил в 1817 г. поездку по Московской и Калужской губерниям для

разыскания старых рукописей. Это была первая по времени научная экспедиция в

провинцию с исключительной целью -- палеографической. Создалась она по

почину гр. Румянцева и увенчалась большим успехом. Строев и Калайдович нашли

Изборник Святослава 1073 г., Илларионову Похвалу Когану Владимиру и между

прочим в Волоколамском монастыре Судебник Ивана ///.Эта была тогда полная

новинка: Княжеского Судебника не знал никто в русской редакции, и Карамзин

пользовался им в латинском переводе Герберштейна. Граф приветствовал находки

и благодарил молодых ученых за их труды. Судебник был издан на его средства

Строевым и Калайдовичем в 1819 г. ("Законы Великого Князя Иоанна Васильевича

и внука его Царя Иоанна Васильевича". Москва 1819 г., второе издание, Москва