Сша на Парижской мирной конференции: вильсоновская концепция Лиги Наций и ее реализация

Концепция Лиги Наций, по мнению многих исследователей, была наиболее важным вкладом президента Вудро Вильсона в теорию и практику нового мирового порядка, конструируемого после окончания «Великой войны». По точной оценке известного американского ученого Р. Осгуда, данная идея фактически предвосхитила появление нового по своей сути «сообщества государств», основанного на принципах «морального вовлечения» и «универсальных обязанностей». Как писал историк, правота «вильсоновского предвидения» (несмотря даже на определенные погрешности его концепции) была доказана и активным участием США во Второй мировой войне, и «американским лидерством в антикоммунистической коалиции» во время холодной войны [1]. Вильсоновские аргументы в поддержку универсальных международных институтов активно используются даже в современных дискуссиях по поводу роли Организации Объединенных Наций в постбиполярном миропорядке.

Конечно, необходимость создания авторитетной международной организации достаточно долго обсуждалась государственными и общественными деятелями всего мира. Тем не менее, именно Вильсону удалось синтезировать многочисленные предложения такого рода и выступить в роли их активного пропагандиста. Более того, по всеобщему признанию, президент США стал первым лидером великой державы, положившим идею Лиги Наций в основу внешнеполитического курса своей страны [2].

Реализация вильсоновской концепции Лиги Наций осуществлялась в условиях сложной политической ситуации, сложившейся на Парижской мирной конференции. На первый взгляд никто из государственных деятелей Великобритании, Франции или Италии публично не отрицал необходимость создания международной миротворческой организации. Например, английский премьер-министр Д. Ллойд Джордж, по его собственным словам, соглашался с предложением Вильсона «без всяких колебаний и со всей искренностью». Опираясь на мнение Верховного совета Антанты, он сделал вывод о том, что вопрос об учреждении Лиги Наций союзниками «рассматривался как решенный». Однако глава британского правительства еще до открытия мирной конференции высказал существенную оговорку на этот счет. В своих воспоминаниях он писал о том, что многие европейские политики, в частности, премьер-министр Франции Ж. Клемансо или министр иностранных дел Италии Дж. Соннино «не проявляли особого интереса к этой идее», поскольку «относились с известным цинизмом ко всем идеалистическим проектам» [3]. Не без иронии перспективы Лиги Наций оценивал и такой известный английский политик как У. Черчилль: эта идея казалась ему «слишком хорошей, чтобы ее можно было осуществить» [4].

Тем не менее, приехавший в Европу Вильсон не без оснований надеялся все же, что союзники подпишут мир именно на основе американских принципов. Такая надежда базировалась главным образом на реальной зависимости Европы от Соединенных Штатов в финансово-экономических вопросах. Это обстоятельство точно подметил английский экономист Дж. Кейнс. Оценивая позицию Вильсона, он писал: «Никогда ни один философ не обладал подобным оружием, чтобы побудить правителей следовать за ним» [5]. Не следует забывать еще и о том, что Вильсон, конечно же, чувствовал поддержку своей программы со стороны общественного мнения либеральной Европы. По мнению секретаря английской делегации Г. Никольсона, многие участники предстоящей конференции всерьез рассчитывали изменить характер послевоенного миропорядка. В своих воспоминаниях он подчеркивал: «Мы готовили не просто мир, а вечный мир, нас окружал ореол божественной миссии». Источником таких убеждений, по его словам, были доктрины Вильсона. Значительная часть левоориентированных европейцев видела в американском президенте ту силу, которая сможет противостоять дипломатии Старого света. Например, английская газета «Labor Gerald» весь декабрь 1918 г. выходила со словами, занимавшими всю страницу: «Вильсон, не сдавайся!». Поэтому все лидеры государств Антанты, отмечал Д. Ллойд Джордж, не могли не осознавать, что «общественное мнение их собственных стран пришло к выводу о желательности эксперимента» по созданию Лиги Наций. К тому же во многих европейских странах действовали свои, весьма авторитетные организации в поддержку идеи учреждения международной организации [6]. Все указанные обстоятельства потребовали от Вильсона во время переговоров в Париже активно задействовать «не только идеалистические, но и практические аспекты» своих дипломатических способностей [7].

В результате, главная идея миропорядка по-американски – вопрос о Лиге Наций – обсуждалась на Парижской конференции как первостепенная тема, являвшаяся, по словам президента США, «краеугольным камнем всей программы» урегулирования. Как известно, уже 22 января 1919 г. по предложению Вильсона Совет 10-ти принял резолюцию, предусматривающую учреждение этой международной организации и включение ее устава в текст мирного договора [8]. Была образована специальная комиссия во главе с американским президентом по разработке устава Лиги Наций, в которую вошли также Р. Сесиль (Великобритания), Л. Буржуа (Франция), В. Орландо (Италия) и представители ряда других стран. Эти решения стали весо­мой дипломатической победой Вильсона на пути достижения целей его политики.

В ходе работы этой комиссии фактически впервые был озвучен детальный вильсоновский план построения новой международной организации. При этом предложения президента Соединенных Штатов получили различные оценки современников. Например, член американской делегации, госсекретарь Р. Лансинг назвал проект Устава Лиги, имевшийся у Вильсона, «весьма сырым и непродуманным». Д. Ллойд Джордж утверждал, что решения Парижской конференции о Лиге Наций базировались скорее на европейских, а не на вильсоновских идеях, а член английской делегации Р. Сесиль добавлял, что в вильсоновской концепции Лиги «не было ничего фундаментально нового» [9]. Сам же американский президент, выступая на одном из заседаний «Совета десяти», отметил, что предложенный проект Устава Лиги Наций составлен им самим. Тем не менее, он не отрицал, что многие положения документа были заимствованы им из различных материалов, имевшихся в его распоряжении. Это подтверждает и Р.С. Бейкер, сделавший после тщательного изучения архива президента следующий вывод: «В сущности, ни одна мысль, ни одно положение договора о Лиге Наций не принадлежат в своей основе президенту. Он, скорее, его издатель или компиля­тор, который подробно расценивал поступающий из других источников материал, выбирал, редактировал и связывал его воедино» [10]. Согласившись с такой оценкой, попытаемся выявить не только источники вильсоновской концепции Лиги Наций, но и проследить ход ее эволюции в период работы Парижской конференции.

Первые целостные проекты уставных основ построения международной ор­ганизации, которые оказались в распоряжении Вильсона, были разработаны американской Лигой по принуждению к миру и английским комитетом по подготовке условий мирного урегулирования во главе с лордом Филлимором. В них нашла отражение концепция договора, который предусматривал бы меры воздействия на агрессоров и создание специальных посреднических инстанций для рассмотрения межгосударственных споров. В проекте Филлимора такая инстанция представлена в виде Конференции союзнических государств, которая собиралась бы всякий раз, когда требовалось ее вмешательство. Ее решения, имея своей целью предотвращение войны, должны были быть единогласными, причем заинтересованные стороны в голосовании участия не принимали [11]. Изучив эти проекты, другие предложения, Вильсон поручил Э. Хаузу, привлекая специалистов из «Инквайри» составить свой проект Устава Лиги Наций. Проект Хауза был подготовлен к 16 июля 1918 г. и вместе с объяснительной запиской был отправлен президенту. В новом документе глубже были разработаны организационные вопросы деятельности международной организации. Например, предусматривались такие органы как секретариат Лиги, судебный трибунал [12]. Следует особо остановиться на вопросе о гарантиях, вошедшем в проект Хауза. Эта идея, ставшая впоследствии камнем преткновения при ратификации Версальского договора в Сенате, была внесена по инициативе самого Вильсона. Он предполагал отказаться от гарантии территориальной и политической независимости через третейское разбирательство и настаивал на непосредственных гарантиях. При этом президент исходил из положений об американском государственном строе, закрепленных в Конституции США. В частности, раздел IV ст. IV Конституции предусматривал, что Соединенные Штаты будут «гарантировать каждому штату в настоящем союзе республиканскую форму правления и охрану каждого из них от внешнего нападения» [13]. Статья о гарантиях, помимо того, подразумевала, что Лига Наций станет механизмом, который по заключении договора сможет содействовать изменению статус-кво. Для этого, с одной стороны, закреплялось право наций на самоопределение, а, с другой стороны, решения в Лиге Наций должны были приниматься квалифицированным большинством в 3/4 голосов [14].

Познакомившись с проектом Хауза, президент внес в него ряд изменений. Прежде всего, из Устава были исключены положения о международном судебном трибунале и восстановлена статья о применении вооруженной силы в качестве карательной меры за нарушение постановлений Лиги [15].

По прибытии в Париж Вильсон познакомился с рядом новых про­ектов Устава Лиги Наций. Наибольшее внимание президента привлекли предложения, выдвинутые генералом Я. Смэтсом, представлявшим на конференции Южно-Африканский Союз. Смэтс исходил из стремления сделать Лигу Наций фундаментом новой международной системы, для чего требовалось придать серьезный авторитет организации. Например, он хотел, чтобы Лига обладала правом налагать обязанности и привлекать к ответственности. Проект Смэтса не был изложен систематически, его положения были рассеяны в брошюре под названием «Лига Наций. Практические предложения» в виде замечании к другим проектам. Вильсон распорядился выписать эти замечания и в результате к 13 статьям своего Устава президент США внес еще несколько дополнений. Среди них наиболее важными были следующие:

1. Новый организационный строй Лиги: наряду с общей конференцией всех членов вводился и немногочисленный совещательный орган, в который бы входили крупные государства и несколько малых стран.

2. Положение об ограничении вооружений дополнялось параграфом об отмене воинской повинности.

3. Система мандатов, предложенная Смэтсом в качестве принципа управления Германскими колониями [16].

В то же время появился и официальный проект британской делегации, в который вошли многие положения Вильсона. Вместе с тем, этот документ имел свои особенности. Самым спорным моментом Устава был вопрос о представительстве в Лиге британских доминионов и колоний [17]. На рассмотрение комиссии по Лиге Наций 3 февраля 1919 г. был представлен компромиссный вариант, разработанный на основе американского и английского проектов юридическими консультантами делегаций Д. Миллером (США) и Ч. Херстом (Великобритания) [18].

В ходе работы комиссии по Лиге Наций отдельные положения вильсоновской концепции получили дальнейшее развитие и уточнение. Например, при обсуждении вопроса об организации представительства обсуждались две точки зрения: идея безусловного контроля в лице великих держав (Сесиль) и идея контроля посредством союза великих и малых держав при сохранении за великими права решающего голоса (Вильсон). Свою позицию Вильсон обосновал тем, что «на более крупные державы будет возложена чрезвычайно тяжелая ответственность за соблюдение принятых решений» [19]. В итоговом документе на этот счет предусматривалось создание Совета Лиги из 5 великих и 4 малых держав. При этом закреплялось особое представительство других малых стран, когда дело касалось их интересов.

Серьезным вопросом, поднятым на комиссии по Лиге Наций, был вопрос о международной армии. Это предложение отстаивали французские представители в надежде на то, что, обладая крупнейшей в Европе армией, Франция сможет усилить свое влияние в Лиге. Вильсон высказался против подобных планов, хотя ранее говорил о такой возможности. Аргументы американского президента сводились к тому, что создание объединенной военной машины приведет к процветанию мирового милитаризма. Кроме того, добавлял он, Конституция США не позволяла кому бы то ни было осуществлять контроль над американскими вооруженными силами [20].

Представляя итоговый документ комиссии по Лиге Наций на пленарном заседании 14 февраля 1919 г., Вильсон отметил, что «положение о Лиге Нации эластично и содержит лишь общие принципы, но оно представляет собою решительную гарантию договора против агрессивности». Говоря о гарантиях, он подчеркнул: «Вооруженное воздействие отодвинуто в этом проекте на задний план, но на заднем плане оно имеется [подчеркнуто Вильсоном. – В. Р.] и, если моральный авторитет мира окажется недостаточным, то будет действовать физическая сила. Но она является нашим пос­ледним средством, ибо этот союз следует рассматривать как орудие мира, а не как Лигу войны» [21].

Таким образом, Устав Лиги Наций, одобренный Парижской конференцией в феврале 1919 г., в целом отражал, прежде всего, вильсоновскую концепцию новой международной организации. По его инициативе создаваемая Лига не стала ни союзом «истощенных победителей», стремившихся к реваншу над сломленным врагом, ни «дискуссионным клубом» без каких-либо властных рычагов. Она оказалась, скорее всего, одним из промежуточных этапов на пути «от хаоса к мировому правительству». При этом представленная Вильсоном концепция Лиги, как считает американский историк Л. Абросиус, наглядным образом продемонстрировала традиционную для президента «комбинацию унилатерализма и универсализма» [22]. Действительно, Вильсон полагал, что потребность международного сообщества в коллективных действиях во имя поддержания всеобщей безопасности может быть сформирована только постепенно. Вот почему свои главные надежды, связанные с реализацией гарантий, американский лидер изначально возлагал на силу общественного мнения, рассчитывая в дальнейшем на эволюцию Лиги и, прежде всего, на расширение ее полномочий [23].

Тем не менее, многие современники стали рассматривать договоренности, согласованные в Париже, как некое «предательство» американского лидера по отношению к своим идеалам. Их главное разочарование было связано с тем, что послевоенное урегулирование, призванное покончить с войнами и империализмом, вылилось, якобы, в империалистическую перекройку мира, чреватую новыми войнами. При этом Лига Наций, главная надежда американских либералов, на деле превратилась всего лишь в «гаранта порочного мира» [24]. Так, первый опыт ее работы (правда, уже после ухода вильсоновской администрации) заслужил от «The North American Review» таких слов: «Лига Наций доказала, что она просто пышный, но ненужный и совершенно неэффективный механизм» [25].

Оценивая вклад Вильсона в разработку концепции Лиги Наций, хотелось бы воспользоваться формулой, которую применил известный отечественный американист Н.Н. Яковлев, назвавший его «непонятым пророком». Это определение в той или иной степени не раз использовалось различными исследователями, желавшими отметить, что уровень внешнеполитического мышления Вильсона во многом опередил свое время. Об этом, например, писал У. Уайт, автор одной из первых биографий президента, вышедшей в США в 20-е гг. ХХ в. «Вильсон, – подчеркивал он, – потерял мир потому, что он не мог тогда быть им завоеван: человечество к этому еще не было готово». Даже критики президентской внешней политики признавались в том, что Вильсон зачастую «говорил через головы своих современников и обращался к тысячелетию» [26].

Внешнеполитическое наследие президента в полной мере сохраняет свое значение и в наши дни. Наглядным доказательством данного тезиса служит тот бесспорный факт, что принципы деятельности современных международных организаций (со всеми их плюсами и минусами) являются в своей основе именно вильсоновскими. При этом многие проблемы мировой политики, которые постарался осмыслить тогда американский президент, остаются нерешенными и сегодня. Назовем, в частности, активно обсуждаемый ныне вопрос о соотношение национальных прав и коллективной ответственности в межгосударственных отношениях. Подавляющее большинство политических и общественных деятелей всех стран сейчас прекрасно понимает, что даже самый опасный вызов XXI века – терроризм – не может быть побежден без единой воли всего мирового сообщества, о необходимости которой всегда говорил Вильсон.