3 Проблемы обновления методологии теории государства и права

Современное человечество переживает эпоху грандиозных изменений на глобальном и региональном уровнях. На рубеже столетий мир оказался в состоянии беспрецедентно ускоренного развития: многое, что укоренилось в жизни целых поколений, пришло в движение: экономика, политические и духовные отношения, государство и право. Если попытаться соединить эти изменения в какой-то общей тенденции, которая проявлялась бы в самых разных областях человеческой практики, то можно, вероятно, говорить о противоречивом движении к универсальности в экономике, политической демократии, правовом регулировании через стремление к жизненно важным, коренным основаниям человеческого существования – в культуре, религии, этике, которые становятся ориентирами в преодолении неблагоприятных последствий индустриального модернизма, человеческих деформаций современного информационного общества, прогресс которого построен на вере в «безграничные» возможности человеческого разума.

Консерватизм в политике, рыночный фундаментализм в экономике, постмодернизм в искусстве, религиозный фундаментализм и традиционализм в социальном поведении задают новые параметры мирового общественного устройства, в котором России предстоит найти свое место.

В последние десятилетия российское общество претерпело значительные изменения, которые следует рассматривать в контексте отмеченных общемировых тенденций. Страна находится в кардинально иной политической, социально-экономической и духовно-нравственной ситуации, основополагающим признаком которой для России является социально-хозяйственная стагнация, политическая неопределенность и духовно-идеологическая неидентифицированность.

Россия ищет выход из этой ситуации на началах встраивания в мировую экономику, формирования либерально-демократической политической системы и поиска религиозной и национальной идентичности⁶.

В значительных переменах, происходящих сегодня в России и мире, важная роль принадлежит государству и праву. В эпоху глобальных изменений и действия сквозных макроэкономических и культурных процессов государство и право сталкивается повсюду с колоссальными трудностями, граничащими с кризисными явлениями в традиционных моделях государственности и классических правопорядках.

Наше право все более вырождается в наукообразное законодательство – замкнутое и непонятное обществу. При всей усложненности оно поверхностно, эклектично и мало кого в России по-настоящему трогает. К началу XXI в. мы не имеем ни одного оригинального, не говоря уже эпохального, правового памятника – не считать же таковыми действующую Конституцию или новый ГК.

Важнейший вывод, который необходимо сделать: право сейчас не есть форма общественного сознания в России. Главным противоречием существующего правопорядка является то, что мы в целом грамотно пишем законы и законодательствуем вполне по-европейски, но думаем и поступаем как-то иначе. Правовыми категориями у нас не размышляют, в лучшем случае – «применяют» законы, в худшем – прикрывают ими властно-политическую деятельность⁷.

Где выход из сложившейся ситуации? Большинство связанных с ответом на поставленный вопрос теоретических высказываний касается оценок тех или иных конкретных правовых режимов, законов, институтов власти. Между тем речь идет о методологическом ответе юридической науки на вызовы, имеющие для правовых систем цивилизованных стран сквозной характер. Эти вызовы и тенденции, их представляющие, делают несущественными и обманчивыми различия, достоинства и недостатки существующих государственно-правовых режимов и законодательных форм⁸.

К сожалению, методология правоведения в своих основных проблемах и постановках отражает во многом уровень общественного развития, характеризующийся историей классического капитализма и усовершенствованного либерализма. Самый популярный призыв – в русле позитивизма ХIХ в. – дайте нам «хорошие» законы. К тому же звучат требования вообще ввести «диктатуру закона». Однако никакой диктатурой с самыми благими целями нельзя создать стабильный и устойчивый правопорядок. Сама идея силового навязывания действующего законодательства свидетельствует о кризисе господствующей правовой идеологии, неспособности современного законодателя обходиться без механизмов «продавливания» закона в жизнь. Существующие идеологические установки в области права показывают недопонимание политической элитой не только действительной ситуации в правовом строе России, но и мировых тенденций в этой сфере.

Для России необходимость обновления теории правопознания обусловливается следующими основными факторами: 1) новой геополитической ситуацией, в которой находится Россия после распада СССР, диктующей необходимость создания, по сути дела, новой правовой системы; 2) невозможностью прямого системного заимствования правовых институтов иных правовых систем без значительного ущерба для национальной правовой культуры и эффективности правопорядка; 3) очевидной потребностью в новой правовой методологии для решения проблем экономической и политической модернизации.

Российское государство находится в ситуации, требующей нового этапа в осмыслении политико-правовых явлений с целью выработки правовой доктрины, отвечающей реалиям правового развития в мире.

Взгляды на право как на «естественное» явление (человеческое или божественное), как на позитивное изобретение законодателя либо как апофеоз «народной души» в современной методологии права интегрируются в изучении права в качестве феномена мировой и национальной культуры, где правовое регулирование рассматривается не в виде произвольного продукта власти, априорных принципов справедливости или некоего мистического народного духа, а в контексте правокультурной ментальности общества, норм и традиций, выработанных в рамках мировых цивилизаций.

Сущность права коренится не в натуралистически понятых «естественных», экономических, формально-законодательных либо психологических процессах, а в целостных, интегративных и поэтому наиболее полных определениях в качестве феномена культуры. Право «живет» в режиме изменений мировой и национальной культуры: именно в этой области находятся современные приоритеты его изучения.

Поэтому обновление методологии правовой науки предполагает, прежде всего, необходимость реконструкции исходных методологических подходов к собственно понятию права. Последнее, как известно, активно обсуждалось у нас в 70 и 80-е гг. Прежний спор между сторонниками «узкого» (нормативного) и «широкого» подходов в условиях господства либерального конституционализма значительно устарел. Современная дискуссия о правопонимании все более выявляет принципиальную теоретическую идентичность нормативной и естественно-правовой школ как различных трактовок «рационального права», механически детерминированного либо господствующим правопорядком, либо системой вечных социальных идеалов. Поэтому утверждения, «что право – это законы, веления государства», с одной стороны, и что «существуют естественные права человека, которые государство обязано признавать и соблюдать» – с другой, вопреки мнению В. А. Четвернина, отнюдь не противоположны, а дополняют друг друга. Расходясь на уровне трактовки источника права (государство, Бог, природа человека, мира, совокупность общественных отношений), эти теории противоречат друг другу в онтологическом плане, в методологическом же как детерминистские метасистемы, претендующие на всеобъемлющее объяснение права, они принципиально тождественны, демонстрируя лишь плюрализм подходов в рамках единого мировоззрения Нового времени, начавшегося с Просвещения. Между тем смысл современной познавательной ситуации – в поиске новизны самой методологии, а не в выборе между известными интерпретациями права, такой методологии, которая позволит дать адекватный понятийный аппарат в условиях глобального кризиса правопорядка и традиционной юридической науки.

В современной отечественной теории дискуссии о праве идут в основном в рамках сформированной в XVIII в., парадигмы право-познания, основанной на оценочно-причинной легитимации правопорядка.

Примером может служить «либертарно-юридическая» теория о различении права и закона, где от естественной доктрины вос-принимается идея вечной и неизменной (абстрактной) сущности права, общей для всех времен и народов, а позитивная правовая форма становится средоточением трех компонентов принципа формального равенства – равной меры, свободы и справедливо-\сти. Последние «носят чисто и последовательно формальный характер». Правом, следовательно, может считаться только такой закон, который удовлетворяет определенным критериям – равенства, свободы и справедливости, но они сведены к формальным признакам и из них удалены все социальные аспекты.

Отдавая должное стремлению синтезировать и «развить дальше» известные учения, следует отметить, что попытки усовершенствовать классические доктрины не иссякнут никогда, и это – особое направление науки. Однако важно учитывать, что само по себе различение (отождествления) права и закона не может выступать ведущим методологическим принципом изучения права в XXI в. Данная идея объективно ограничивает методологический горизонт правоведения научной традицией эпохи Просвещения, и все ее варианты ведут к отставанию от понимания современной ситуации в сфере права и государства.

В условиях всеобщего кризиса правопорядка методологический заказ состоит не в создании новых оценочных (абстрактных) определений права, а в отказе от универсальной модели юридизма; не в акценте на различении формального и фактического в праве, а в ином понимании сущности юридической формы, предполагающем анализ содержательно-индивидуальных элементов права, их юридического смысла; не в изоляции права от «неправа», других социальных институтов по схеме классического детерминизма, а в поиске «права» там, где классическая юриспруденция XX в., прошедшего под знаком позитивизма, не находила своего предмета⁹.

XXI в. и связанный с ним научно-технический прогресс, глобальные вызовы человеку ставят вопрос о смене эпох юридического мышления. Прежняя формалистическая юриспруденция нуждается в дополнении направлениями, не апологизирующими, а отвечающими на кризис регулятивных систем традиционных правопорядков.

Не случайно, что в условиях социального заказа на новое правопонимание старые споры стихли, во многом устарев в своих проблемах и постановках. Отечественная правовая доктрина в XXI в. не должна буксовать в старой наезженной колее дискуссии о правопонимании. Вопрос о праве имеет колоссальные перспективы в плане обновления методологии науки, но для этого надо суметь выбраться из прежнего русла, из всего этого глубокомыслия об альтернативах права и закона, малопродуктивного для понимания правовых проблем будущего.

Соотношение объекта, предмета и метода науки в литературе раскрыто достаточно полно. По мнению Н.Н. Тарасова, современное научное познание исходит из различения объекта науки как внешней реальности и ее теоретического описания средствами науки как предмета. Возникновение, в связи с этим, необходимости многоплановых исследований методов научного познания, постановка проблемы соотношения имманентных законов объекта и теоретических конструкций предмета и приводят к методологии науки в ее современном виде.

Источником новизны методологии является способность юридической науки к эвристическому конструированию своих предметов, постановки и объяснению специфически-юридического угла зрения на процессы, идущие в современном мире, являющиеся объектами изучения многих иных естественных и гуманитарных наук.

В последние десятилетия в правовой сфере появилось множество новых явлений – объектов социальной жизни, но мы не можем подчас понять их правовую природу, так как теория не сумела отреагировать адекватной понятийной реструктуризацией своего предмета. Мы видим новые объекты, но работаем в старом предметном поле, которое имеет познавательные ресурсы, достигшие своего предела.

Для создания новых предметов необходимы особые, дополнительные, частные теории, т. е. наборы специальных методологических средств, присущих только науке правоведения.

Так, серьезной проблемой для России является проблема раз-вития отечественной государственности. Ситуация ныне такова, что глобальное соревнование в мире, скорее всего, выиграет тот, кто сумеет создать наиболее эффективную государственность. Главная задача для России – избежать прерывности своей государственности, исключив повторение ХХ в. Одной из важнейших целей науки является всемерное содействие процессам укрепления российской государственности. Совсем недавно мы в очередной раз пережили острый период государственного нигилизма, безудержной критики государства и масштабной ломки государственных структур. Такова была неадекватная реакция на предшествующее огосударствление общества. Сейчас многие процессы потеряли управляемость: в экономике, социальной сфере, сфере борьбы с преступностью. Либеральная попытка вывести государство за рамки гражданского общества дала отрицательные результаты. Ныне почти все признают: без сильного и эффективного государства, применяющего принуждение и даже насилие там, где это необходимо, правопорядок невозможен. К сожалению, юридическая наука по привычке готова (практически сходу!) поддержать этот политический лозунг. Между тем само по себе усиление государства не дает России осознанной перспективы в XXI в.

Сильным же может быть только естественное для общества, его культуры демократическое государство. Только в этом случае обеспечивается устойчивость политической власти. Однако именно здесь российская государственность имеет серьезные проблемы.

Речь идет о нынешней политической системе общества, ее перспективах. Та модель демократии, которая утверждается сейчас в России, вряд ли способна обеспечить политическую стабильность страны в грядущем веке. Современная российская демократия и то состояние, к которому она стремится, есть абстрактное воспроизведение пережитков парламентаризма, элитизма и разделения властей, методологически и практически несоразмерное проблемам и задачам российского общества в новых условиях.

«В более широком контексте из различения объекта и предмета юриспруденции следует, например, что правовая система, правовой статус, правоотношение, правоприменение, типы правового регулирования, правосознание и т.д. должны рассматриваться как входящие в предмет юридической науки теоретические конструкции, создаваемые по поводу соответствующих социальных реалий и соответствующими методами. Поэтому, оперируя в процессе научного исследования данными понятиями, мы находимся в рамках предмета юридической науки, по-скольку правила такого оперирования задаются не исследуемой действительностью, а методом науки».

Поэтому в разработке предмета современной теории права нужно представить себе природу изменений, неизбежно грядущих в будущем. Она (природа) коренится в отрицании тех начал, на которых строилась юриспруденция Нового и Новейшего времени и которые привели к кризису правовой методологии на рубеже тысячелетий. Эти начала – в господстве формальных принципов и формального права, в превращении юристов в новое «духовенство» общества, в потере религиозности правовой культурой, в забвении человеческого правосудия и принципов самоуправления. Данные начала исказили право, сделали его чересчур рациональным. Нельзя все дальше деградировать до уровня римского права – системы красивой, но языческой, глубоко устаревшей и неадекватной в трактовке человека и правовых отношений человека после рождения Христа.

Таким образом, только устранив основы, питающие разложение правовой культуры, можно переломить тенденцию нарастающего кризиса правопорядка, получившую всемирный характер. Для этого нужна иная методология права. Свое слово здесь должна сказать общая теория права, которая нуждается в обновлении. При большой разумности и учености значительный недостаток нашей теоретической юриспруденции – социальная ограниченность. Очень мало методологических исследований, особенно на кандидатском уровне. В юридических научных работах самоценное значение приобрела «новизна» – формальная, не ведущая к движению познания, оторванная от доказательности и достоверности, что свидетельствует об определенном застое науки в переломный для российской истории период. Мы утрачиваем перспективу, находимся в глубокой колее вчерашних подходов именно тогда, когда мир переживает научные, в том числе гуманитарные революции. Странно и непростительно, что именно в сфере духа, где отечественная культура всегда имела мировые позиции, мы не смогли мобилизоваться, показали слабость.

Ограниченность нашей юридической науки, ее компилятивность, неспособность к методологическому реформированию во многом обусловлены самоизоляцией фундаментального правоведения от философских и научных достижений XX в. Мы погрязли в старых спорах и тиражировании стереотипных учебников по теории государства и права. Имея значительную дореволюционную и советскую гуманитарную почву, юриспруденция не смогла использовать для целей своего развития этот колоссальный пласт мысли, фактически выведя научное осмысление государства и права за скобки русской духовной традиции. Да, были и есть хорошие работы, продвигающие отечественную правовую социологию, философию, догматику, отрасли права, но они не смогли изменить общей ситуации – отсутствия фронтальных исследований национальной правовой культуры. Здесь у нас зияющая пустота.

Достичь гуманистических целей права невозможно, если прямолинейно «творить» хорошие нормы. Нужны философия, морфология, система юридических понятий и явлений, которые позволили бы развиваться правовой культуре снизу, дали бы возможность актуализации и самовыражению правового сознания. Именно в этом суть правовой перспективы XXI в. Только такая концепция правовой реформы может сформировать жизнеспособную правовую систему России в будущем веке, которая будет гарантировать стабильность государственности. Право как рациональный продукт Нового времени, доведенное к концу XX в. до совершенства компьютерной системы, отстает от проблем человечества. Острые социальные противоречия, отчужденность человека от власти, демократии и права могут быть преодолены только через реконструкцию структур правового сознания, включающую всю гамму исходных социальных ценностей. Методология юридической науки должна системно ответить на вызовы XXI в¹⁰.