Семантическая точность словоупотребления

Коммуникативная целесообразность словоупотребления предполагает учет семантической точности, функциональной приуроченности, эстетической оправданности использования лексических средств.

В ряду этих требований семантическая точность выступает как ведущее, определяющее, поскольку соответствие языковых средств цели, задачам выражения того или иного содержания создается прежде всего учетом семантических признаков, зак­люченных в слове.

Учет этих признаков предполагает внимание к употреблению многозначных слов, поскольку синонимические и иные связи слов по их значению выступают как смысловые отношения многозначных слов.

Семантико-стилистические возможности многозначных слов нередко сужаются до их образного употребления, ориенти­рующего прежде всего на художественную речь. Между тем еще A.M. Пешковский справедливо отмечал, что «...дело не в одних образных выражениях, а в неизбежной образности каждого сло­ва... Специальные образные выражения являются только сред­ством усиления начала образности, дающим в случае неудачно­го применения даже более бледный результат, чем обычное употребление слова. Другими словами, «образное» выражение может оказаться бледнее безобразного» [167, с. 158].

Обычное, семантически точное употребление слов уже само по себе выступает как показатель речевой культуры, и не слу­чайно на нем настаивают многие мастера слова, чьи указания, относясь отнюдь не только к художественной речи, приводятся как примеры стилистических правил, рекомендаций. Как опре­деленный стилистический показатель словоупотребления выс­тупает владение словом во всем объеме его семантических воз­можностей.

Понятие семантической точности словоупотребления, ука­зывая в целом на преломление единиц смысловой структуры слова в рамках конкретного речевого акта, нуждается в ряде уточнений. Эти уточнения связываются с понятием избыточно­сти, которая иногда выступает как немотивированное наруше­ние семантической точности, но чаще как ее диалектическое продолжение.

В.А. Звегинцев связывает понятие избыточности с двусторонностью процесса коммуникации, предполагающей не только точность выражения, но и адекватность восприятия, причем пер­вое механически отнюдь не предполагает второго: «С позиции обычной речевой ситуации язык, следовательно, не только то, что я произнесу (произнести можно что угодно), но и то, что многие другие, объединенные в так называемую «языковую общ­ность», произнесенное мною поймут (а я, естественно, заинтере­сован в том, чтобы они возможно лучше и полнее поняли меня). Так возникает необходимость исследовать язык в его деятельнос­ти и с учетом структурных особенностей с «другого конца» — со стороны его понимания» [83, с. 252]. В плане использования из­быточности применительно к семантико-стилистическим воз­можностям многозначных слов типовым приемом выступает уве­личение смысловой емкости слов путем контаминации разных его семантических компонентов. Так, контаминация прямого значения слова «гибкий» — способный легко гнуться — и пере­носного, реализуемого в ограниченном круге связей — гибкая политика, руководство, — служит целям иронического заостре­ния семантически полного, емкого определения к слову «люди» в следующем отрывке из романа М. Горького «Жизнь Клима Самгина»: «Гибкие люди. Ходят по идеям, как по лестницам».

Восприятию смысла обычно предшествует ожидание его за­конченности, на обмане этого ожидания, на отступлении от привычных ассоциаций основывается построение каламбура: «Я против жирафа, — шумел шакал, — он запятнан» (Ц. Мела-мед. Лавровый веник). Ср. еще пример контаминации различ­ных значений слова «горел» для создания предусмотренной се­мантической емкости в отрывке из юбилейной телепередачи «Голубого огонька»: «Наш голубой огонек горел не однажды».

Семантическая избыточность может использоваться и в тех случаях, когда вследствие близости семантических единиц в структуре многозначного слова, на основе их семантических связей, значение может не выступать в «чистом» виде, расчле­ненность смысла оказывается неважной, чем создается большая пластичность, подвижность коммуникации, большая актив­ность воспринимающего, свобода его восприятия:

«Шла горячая дискуссия между учителями народных школ и «мундирными» педагогами казенных гимназий. Победила де­мократия. От имени нашей ученической организации, тогда уже получившей право назвать себя социал-демократической, мы сказали, что призываем учащихся прекратить занятия на пять дней...» (М. Киреева. Не может сердце жить покоем).

Но поскольку основным условием употребления многознач­ных слов в связи с точностью передачи мысли является исполь­зование их в таких контекстах, которые исключали бы двусмыс­ленность, то случаи необычного словоупотребления должны быть контекстно мотивированными. В связи с этим важно вни­мание к контекстным показателям, создающим условия для правильного восприятия.

Учитываются разные контекстные показатели, свидетель­ствующие о необычном словоупотреблении, — лексические: «Дружба и чай хороши, если они горячие, крепкие и не слишком сладкие» (Э. Кроткий. Отрывки из ненаписанного), словообра­зовательные: «Хорошие фильмы нам дороги, но и плохие подчас до­роговаты» (там же), синтаксические: «Я хотел бы остановить­ся... (пропуск управляемого слова), — и говорил, не останавлива­ясь, три часа» (там же).

Учебный текст по отношению к слову основного значения в заглавии также выступает как его ассоциативное поле, как реа­лизация связанных с заглавием ассоциаций: «Декабрь. Льды зак­рыли озёра, снега укутали землю. Солнце всё ниже и ниже. И день короче воробьиного носа. Рано наступают сумерки». Ср. еще: «Верба. Сиянье, плеск и щебет во дворе... А верба — вся в пушис­том серебре. Вот-вот сорвутся да и улетят Комочки этих се­реньких утят. Притронешься, погладишь — как нежны Доверчи­вые первенцы весны!» (Е. Евтушенко).

Случаи «игры» в несоблюдение стилистических правил мо­гут выступать как своеобразное проявление высокой речевой культуры, остроумной манеры письма. Представляет интерес наблюдение за теми отношениями, условиями и ограничения­ми, при которых возможен отход от правил точного словоупот­ребления, диктуемого.типом лексического значения, что высту­пает, например, как стилистический прием в книге Д. Гранина «Месяц вверх ногами»:

«В самой Голландии пешеходы давно вывелись. Они бывают только привозные, в виде туристов...

В Перте мы попросили разрешения посетить резервацию... Пусть откажут — интересно, как откажут. Отказ был упа­кован довольно изящно. Культура упаковки в Австралии стоит высоко».

Антонимические связи, выступая как семантические отно­шения многозначных слов, проявляются в соотносительных значениях этих слов, имея семантическую основу для их проти­вопоставления. С опорой на указанное условие становится сти­листически возможным оттолкнуться от привычных связей в специальных целях остроумной игры слов:

«Умный человек может быть влюблен, как безумный, но не как дурак» (Ф. Ларошфуко. В мире мудрых мыслей).

«Она была завита, как овца, и также развита»; «Мать, стращая ребенка: — Вот дядя возьмет тебя! А дяде не до чу­жих ребят — они своих бросил» (Э. Кроткий. Отрывки из не­написанного).

Нетрудно видеть, что в приведенном контексте слова ум­ный — безумный, завита — развита, взять — бросить уже не яв­ляются антонимичными.

Наконец, в плане использования семантической избыточ­ности становится возможной актуализация устаревших значе­ний слов в случае ее обусловленности, мотивированности ав­торским заданием. Пример такой актуализации находим в объяснении СИ. Котковым, автором книги «Сказки о русском слове», ее названия. Ср.:

«Заглянем в русскую старину. Когда-то под сказкой пони­мали вообще любое сказывание, а содержание того, о чем гово­рилось, могло быть и вымышленным, и действительным. Так называли, между прочим, и любые достоверные сведения — ус­тные и письменные. Достоверные сведения из старинной пись­менности, книг старой печати, народных говоров и литера­турного языка и составят наше повествование о судьбах рус­ского слова. Вот почему и дано этой книжке заглавие «Сказки о русском слове».

В приведенных случаях отход от нормы приобретает особое значение типового или индивидуального стилистического при­ема. На их фоне отмечаются случаи немотивированного отступ­ления, создающего неточность в выражении, помехи в понима­нии речевых сообщений.

Д.А. Кожухарь справедливо замечает, что в языке оптималь­ность определяется функциональной эффективностью. В отли­чие от техники здесь избыточная точность функционально вред­на. Неоправданные коммуникативным заданием подробности и уточнения выступают как своеобразные помехи речевой комму­никации, перегружают «канал связи», подавляют [103].

Применительно к многозначности слова устранения избы­точности требуют случаи непредусмотренных авторским зада­нием ассоциаций, семантических наслоений. Так, представля­ется излишним указание «по времени» в отрывке:

«Я никогда не предполагал, что увижу Москву четкой, раз­графленной, как на плане, не из подслеповатого иллюминатора самолета, но с надежной ощутимой высоты бетонного здания. Это здание — Останкинская телебашня, последнее (по време­ни) чудо Москвы, недостроенное еще, но уже привычное, род­ное, видимое почти со всех проспектов и переулков» (А.Н. Ма­каров. Репортаж с трех высот).

Общеизвестны замечания М. Горького по поводу неожидан­ных, неоправданных образных ассоциаций — в письмах к начи­нающим литераторам (например, по поводу фразы «Дробью рас­сыпается пулемет»).

Любопытные примеры непредусмотренной избыточности, связанной с «сопротивлением» самого языкового материала, приводятся в статье P.P. Гельгардта [63] (семантическая модер­низация некоторых единиц текста, влияние периферийных зна­чений слова в необычных для него з основных значениях соче­таниях, усиление активности одного лексико-семантического варианта при одновременном ослаблении активности другого с точки зрения воспринимающего и др.).

Многочисленны нарушения в использовании многозначных слов, связанные с «ошибками роста», с освоением детьми лек­сики взрослых. Это прежде всего факты неразличения прямого и переносного значений в структуре многозначного слова («Я в школу не пойду, — заявил пятилетний Сережа, — там на экзаме­не ребят режут» — К.И. Чуковский. От двух до пяти), факты нерасчлененности смысла при восприятии в связи с недоста­точно однозначным его выражением («Не заплакал отец и тог­да, когда пришла звезда» — из ученических работ).

Подробнее функциональные возможности многозначных слов будут рассмотрены в связи с проблемой разнотипности их значений.