Сирота хадиса

 

Рационалистическая методология Абу-Ханифы вызывала противоречивую реакцию в традиционном мусульманском обществе. И хотя сам ученый никогда не противопоставлял кыяс преданиям хадисам, считая его лишь необходимым дополнением, а точнее, продолжением хадисоведческого материала, он за годы своей научной деятельности нажил себе немало недругов. Во многих источниках встречаются различные выпады против величайшего предстоятеля. Наиболее же полную коллекцию ругательств и всевозможных «компроматов» против Абу-Ханифы удалось собрать аль-Хатыбу аль-Багдади, автору «Истории Багдада». Ниже представлены основные положения изложенной у него критики. Прежде всего недоброжелатели Абу-Ханифы старались всячески принизить научные успехи ученого. «Абу-Ханифа ничего не разумел в фикхе, - говорили они, - но лишь предавался дискуссиям». «Бедняга Абу-Ханифа как не был из Ирака, так же не имел ничего из знания», ибо он был «как новичок в Исламе». Поэтому он «решал дела самочинно, без знания и Сунны». Он занимался бесполезным знанием, ибо был «среди людей самый невежда о том, что было, и самый знающий о том, чего не было». А «энергичные споры, которым он предавался весь день, не оставляли ему времени для подлинной науки - иджтихада». Основной же удар критики был направлен на рационализм Абу-Ханифы. Его самого и его учеников сравнивали с порабощенными народами, которые из-за своего разума (ра'й) заблудились сами и сделали прежде заблудшим еврейский народ, приведя его к погибели, ведь «Абу-Ханифа и его ученики были теми, кто сбивал с Божьего пути». Это про него, говорили противники Имама, в Коране сказано: «Они желают задуть Божий свет своими речами» (9:32), ведь не было «по Исламу более великой смуты помимо смуты Даджжаля, чем воззрения (ра'й) Абу-Ханифы». Вот, дескать, почему «воззрения (ра'й) ан-Нумана проникли во все города, кроме Медины, а Божий посланник сказал: "Не войдет в нее Даджжаль и чума"». Считалось, что «в Исламе не рождался никто более вредоносный (адарр) для мусульман, чем Абу-Ханифа», ибо Пророк оставил совершенную религию, а не ту, которая нуждается в рациональных дополнениях. Был Абу-Ханифа, по мнению его врагов, и самым злополучным (аш'ам), самым злостным (шарр). Это просто «трудноизлечимый недуг», «из-за него изменилась вся ре¬лигия» и «горсть пыли лучше мнения Абу-Ханифы», ибо «слова Абу-Ханифы и навоз - одно и то же». Поэтому «паршивый» (джариб)  ученый заслуживает кунью не Абу-Ханифа, а Абу-Джи-фа - "Человек падали". Следующей мишенью стали познания Абу-Ханифы в области хадисов. «Он не был знатоком (сахиб) хадиса» - «Абу-Ханифа был сиротою хадиса». А если учесть, что он еще якобы и лгал, то для некоторых он «ненадежен и не вызывает доверия». Но, несмотря на это, Имам вел себя очень смело. Несколько раз мнение халифа Умара он якобы назвал «словами Шайтана», а хадисы (которые, по его мнению, были недостоверны) - «стишками», рифмованной прозой (садж'), а то и вообще «вздором» (хурафа) и «бредом» (хазайан). «Святотатство» Абу-Ханифы, судя по этим сообщениям, доходило порой до откровенных издевательств над изречениями Пророка. Так, когда ему поведали о том, что Божий посланник сказал: «Омовение - половина веры», он, мол, ехидно усмехнулся: «Тогда умойся два раза, дабы вера твоя стала полной», совершенно «не ведая» о том, что под верой здесь имеется в виду каноническая молитва. Хадис «торговцы могут торговаться, пока не разойдутся» он, утверждают его противники, комментировал каверзными воп¬росами: «А если они будут на корабле? Или в темнице? Или в пути? То как они разойдутся?». А против изречения Пророка о том, что при делении военной добычи «лошади полагается две доли, а человеку - одна», Имам, дескать, вообще выступал прямо, говоря: «Я не сделаю долю животного превыше доли верующего!». Согласно оппонентам ученого, в общей сложности Абу-Ханифа отверг двес¬ти или даже четыреста хадисов. «Если бы Божий посланник, - говорил он якобы при этом, - был со мною знаком, а я с ним, то он взял бы с моих слов многое». Наконец, собрание Абу-Ханифы было единственным, где не произносилась традиционная формула благопожелания Божьему посланнику. Да и во время споров, убеждают недоброжелатели Абу-Ханифы, он вел себя не как подобает ученому. Так, однажды дискутируя, факих стал повышать свой голос. - Ты не прав! - сказал тогда его оппонент. - Ты знаешь решение этой проблемы? - спросил Абу-Ханифа. - Нет. - А откуда тогда знаешь, что я не прав? - Я знаю тебя: когда аргументы на твоей стороне, ты обходителен с собеседником, а когда они против тебя - ты кричишь и шумишь. В другой раз, когда Абу-Ханифе, отвечавшему на вопрос, возразили, что сподвижники Мухаммада считали иначе, он, повествует источник, разгневался и сказал тому, кто спрашивал: «Ступай и поступай так [как я сказал], грех будет на мне!», что явно не согласуется с нормами мусульманского благочестия. Бывало, что Абу-Ханифа довольно резко отвечал своим оппонентам. Так, когда Ибн-аль-Мубарак спросил Абу-Ханифу, считавшего в отличие от других факихов, что во время поясного молитвенного поклона не следует, как это совершается в начале намаза, поднимать руки, о человеке, который все же делает это, тот отрезал: - Поднимая руки, он что, хочет полететь? - Ну, так если он полетит в первый раз, он полетит и во второй! - не растерялся Ибн-аль-Мубарак, на что, дескать, Абу-Ханифа за¬молчал, поняв, что ему нечем ответить. Враги ученого убеждали людей, что Имамы проклинали Абу-Ха¬нифу, «заблудшего и заблуждающего», каялись в том, что когда-то обучались у него, и запрещали другим посещать его занятия и изучать его взгляды. Халиф Абу-Бакр и даже сам Пророк якобы являлись верующим во снах, дабы также призвать к этому, ведь «между ним и истиной была завеса». Согласно этой пропаганде, те, «кто хочет постичь истину, пусть приедут в Куфу, посмотрят, что говорит Абу-Ханифа и его ученики, и сделают все наоборот», ибо «разногласие с ним и есть истина»  и «в разногласии с ним благодать». Про ученого пускали слухи, что он написал «Книгу хитростей» {Китаб аль-хиял), где якобы «разрешал то, что Бог запрещал, и запрещал то, что Бог разрешал», где содержались атеистические положения. Эта страшная книга разлучает супругов, делает недействительным хадж человека. Да, «тот, кто составил "Кни¬гу хитростей", был более злостен, чем шайтан», говорили враги Имама, ибо автор этой книги не кто иной, как сам Иблис. Похоже, что именно эту книгу извлекли как-то из сундука, разорвали на мелкие-мелкие кусочки и вышвырнули. У аль-Хатыба аль-Багдади собрана также самая большая коллекция обвинений теологического характера. На нескольких страницах рассказывается о мурджиитских воззрениях Абу-Ханифы, после чего приводится просто сенсационное заявление о том, что он даже «был главой мурджиитов». Говорили и о том, что Абу-Ханифа был джах-митом, что выражалось в непризнании им вечности Рая и Ада. Инкриминировали Абу-Ханифе и приверженность мутазилитскому тезису о сотворенности Корана. При этом некоторыми уточнялось,  что Абу-Ханифа «был первым, кто сказал: "Коран сотворен"». По-вествуется, что за подобные взгляды от Абу-Ханифы отрекся его учитель Хаммад ибн Абу-Сулайман. А наместник Куфы Иса ибн Муса под страхом смертной казни привел Абу-Ханифу к покаянию. [Еще раньше] покаяться в своем неверии, утверждает источник, заставил Абу-Ханифу и наместник Куфы Юсуф ибн Умар, а в другой раз - Халид. То, что Абу-Ханифа за свое неверие (куфр) и еретичество (зандака, дахр) был приведен к покаянию именно два раза, повторяется у аль-Хатыба аль-Багдади (со ссылкой на разных информаторов) около десяти раз. Еще в одном предании говорится, что он был при¬веден к покаянию трижды, а в других - несколько раз. Лишь терпеливая рука историка могла запечатлеть всю эту нестерпимую брань и злую ругань. Можно только домысливать, какое негодование в реальной жизни вызывал ученый у своих недругов, с каким раздражением они слышали его имя и какую ярость мог вызвать только один приезд Имама у его недоброжелателей. В настоящей работе не ставится задача опровергать все эти заявления. Несостоя-тельность многих из них, в особенности тех, которые приписывались известным и авторитетным липам того времени, была продемонстри¬рована редакторами «Истории Багдада» и ее оппонентами. Но даже подложность данной критики и неизвестность ее подлинных авторов не должны мешать извлечь из нее важную информацию. Кто бы в действительности ни стоял за сохранившимися нападками на Абу-Ханифу, они свидетельствуют о далеко не однозначном восприятии идей и самой фигуры величайшего предстоятеля. Выпады против Абу-Ханифы часто порождались откровенным вымыслом и злыми сплетнями. Наверно, недалек был от истины Абдал-лах ибн Давуд, сказав, что об Абу-Ханифе говорят либо завистники, либо невежды. Однако нельзя утверждать, что все эти наладки были абсолютно беспочвенны. Обвинения Абу-Ханифы в слабом знании хадисов, мурджиитском «еретичестве» и сомнительном решении некоторых практических вопросов имеют под собой определенные основания, хотя и не всегда преподносились достоверно. Преувеличена и роль умозрительных приемов, отводимая Абу-Ханифе в решении  религиозных вопросов.