Часть I, Предмет этики. История* зтш

кой доктрины, как раз и отражает этот баланс между

собственными моральными усилиями человека, с

одной стороны, и надеждой на помощь Бога, с другой.

Отсутствие у человека полной надежды на

собственные силы дает основания и для существования

церкви, которая была бы не нужна, если бы у человека была

уверенность в том, что спастись можно

исключительно за счет собственной добродетельной жизни и

собственных средств преобразования природы. Но такой

уверенности, конечно, не было. Хотя средневековый

человек и добился определенной степени господства

над природой, научился использовать совершенные

орудия производства, во много раз повысившие

производительность труда (к ним прежде всего относится

колесный плуг, водяные и ветряные мельницы), он тем

не менее был совершенно беззащитен перед

опустошительными войнами, эпидемиями чумы, неурожаями.

И баланс между надеждой на собственные силы и на

Бога был именно исторически конкретен. Например, в

эпоху патристики большая роль, несомненно,

отводилась Богу. Августин даже вводит идею избранности,

согласно которой каждый человек исходно

предопределен либо к вечной жизни, либо к вечной смерти,

выражающейся в бесконечном падении в небытие.

Согласно учению Отцов церкви, в мире все

непосредственно происходит под влиянием воли Бога, который

контролирует все процессы в развитии тварных

структур. В эпоху схоластики, наоборот, утверждается

мнение, согласно которому тварные структуры

развиваются по своим собственным законам и Бог лишь иногда

может вмешиваться в действие этих законов, производя

чудеса. Ясно, что такой взгляд оставляет человеку

большую надежду на собственные силы, повышает

значение моральных мотивов, направленных на преодоление

греха и связанное с этим духовное возвышение.

У Фомы Аквинского, правда, как уже было

сказано, снова возрождается присущий Аристотелю

созерцательный элемент. В этом смысле его положение о

счастье как незаинтересованном созерцании Бога не

дает никакого указания на необходимость труда, на

развитие чувственности человека в

преобразовательной деятельности, что в целом отражает возрастающий

nnn аристократизм эпохи. Для патристики было характер-

ьИО но иное отношение к труду.

Глава 5. Нравственное самосознание личности в Средние века

Труд, который в раннем христианстве

рассматривался как «наказание господне», постепенно,

особенно в период поздней патристики, начинает

рассматриваться как средство к спасению. Положение «каждый

должен нести свой крест», понимаемое первоначально

исключительно в смысле смирения, стало

трактоваться в смысле выполнения своего предназначения. При

этом в условиях феодализма предназначение

предполагало выполнение именно той деятельности, которая

соответствовала данному сословию.

Догматы христианства достаточно универсальны

уже в силу того, что многие положения имеют общий

характер выражения, передаются в виде историй из

жизни святых, притч, и допускают разные толкования.

В данном случае это можно показать на примере

учения о Святом Духе. «От плодов Святого Духа надо

отличать Его дары, которые суть не благодатные

расположения сердца, а виды служения или деятельности

человека на благо ближнего и церкви,— говорится в

православном катехизисе Епископа Александра,—

Апостол Павел говорит: «Дары различны, но Дух один

и тот же... Одному дается духом слово мудрости,

другому слова знания тем же Духом, иному вера... иному

дары исцелений... иному чудотворения, иному

пророчество, иному различение духов, иному разные

языки, иному истолкование языков (1 кор. 12: 8— 10).

Гармоничное сочетание одних христиан с другими

делает Церковь живым организмом, Телом Христовым»1.

Очевидно, что из такого положения при желании

можно вывести оправдание социальной иерархии. Идея

соборности человека в Боге, как отмечает А.Я. Гуре-

вич, обусловливает средневековое представление о

человеке как агрегате типических качеств2.

Но на основе приведенных слов Апостола Павла

можно также утверждать ценность земного

предназначения человека, в котором труд, реализация призвания,

выступает как средство спасения. Раздавая дары, Дух

выполняет дополнительные функции по отношению к

1 Епископ Александр (Семенов-Тянь-Шапьский). Православный

катехизис— М., 1990.— С. 42.

2 См.: Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры.— М,

1972.— С. 274.

I Часть I. Предмет этим. История этики

тем функциям, которые выполняет Иисус Христос,

объединяя людей вокруг себя, вокруг церкви,

представляемой в качестве мистического Тела Христова. Святой

дух и объединяет и дифференцирует. Там, где речь идет

о его плодах, он объединяет, т. е. как бы помогает

Христу в реализации его функций. Эти функции

реализуются благодаря выполнению тех общих норм, которые

представлены в Нагорной проповеди, в евангельских

притчах. Данные нормы ориентированы на выражение

идей любви и ненасилия. В деяниях Апостолов уже

представлены самостоятельные функции Святого Духа.

Требования Евангелий выглядят, поэтому, более

заземленными. Практически это отражает приспособление

церкви к выполнению определенных социальных функций:

охране социальной иерархии (здесь можно вспомнить

требование «Царя чтите») и воспитательной практике,

задачи которой, конечно, меняются от эпохи к эпохе.

Идея о различии даров Святого Духа допускает

аргументацию необходимости осуществления

разнообразной социальной деятельности, в том числе позитивной

оценки непосредственной трудовой деятельности,

ориентированной на предметное преобразование, на

улучшение материальных условий человеческого

существования.

Однако позитивная оценка труда логически должна

быть как-то согласована с основополагающими

христианскими идеями, касающимися положения о бренности

материального бытия, утверждающими, что забота о

приобретении материальных благ не должна составлять

предмет основного внимания человека. Для этого

предлагались разные решения, скажем, уже

упоминавшееся рассмотрение необходимости труда как наказания

«Господня» или рассмотрение его как косвенного

средства спасения. Достаточно интересная трактовка этого

вопроса дается Иосифом Волоцким. Он говорил, что

после изгнания Адама из Рая дьявол хотел соблазнить

его праздностью. Владыка, увидев это, дал ему дела1.

В целом можно сказать, что трудолюбие является

добродетелью в христианской доктрине. Но оно,

особенно в Средние века, трактуется как несение своего

1 См.: Федотов Г.П. Святые Древней Руси. (X —XVII ст.).—

Paris, 1989.— С. 313.

Глава S. Нравственное самосознание личности в Средние века

креста, как выполнение тех трудовых функций,

которые строго определяются социальной иерархией.

Далее в целях решения нашей задачи, т. е. в целях

выяснения вопроса о том, что же христианство как

определенная парадигма мышления дало для более

глубокого понимания человеком своей собственной

индивидуальности, своих нравственных обязанностей,

необходимо сказать несколько слов о христианской

теодицее, о том, как Бог может быть оправдан за

существующее в мире зло. Эта проблема непосредственно

связана с такой важной чертой проявления

субъективности, как свобода выбора.

Одно из предлагаемых в этом плане решений,

получившее название моральной теодицеи, заключается в

утверждении того, что Бог, собственно, и не творил зло.

Оно возникло именно из проявления человеком

свободной воли, нарушения им установленного Богом

Запрета. Но ведь Бог как всезнающий и всевидящий

обязательно должен был иметь в виду такую возможность,

точнее, он даже обязательно должен был знать, что

создав человека таким, каким он его создал, он

обеспечивает превращение данной возможности в

действительность. Более того, если бы эта возможность не

реализовалась, не было бы известной нам истории человечества,

не встали бы все те задачи, которые человек решает,

возвращая вселенную в нужное русло развития, значит,

по существу, не было бы того субстрата, на основе

которого человек развивает свой дух, решая задачи по

достижению относительных ценностей.

Традиционное оправдание Бога за то, что он не

предупредил возникновение в мире зла, хотя он и

является всевидящим и всемогущим, строится на том, что в

таком случае он должен был бы лишить человека

свободы воли, то есть своеобразным образом унизить его,

низвести до положения животного, отнять у человека

его основное качество, в котором, собственно, и

заключен «образ божий», т. е. лишить человека свободной

воли. «Бог зла не сотворил и не может быть причиной

зла,— отмечает Александр Тянь-Шаньский,— но он

попускает сатане искушать для укрепления нашей

доброй воли в борьбе за благо. Апостол Иаков пишет:

«Блажен человек, который переносит искушение, потому что,

быв испытан, он получит венец жизни, который обещал

I Часть I, Предмет зтш. История зтш

Господь любящим его. В искушении никто не говорит:

Бог меня искушает, потому что Бог не искушается злом

и Сам не искушает никого. Но каждый искушается,

увлекаясь и обольщаясь собственной похотью (Иак.,

12—14)»1. Добро, имеющее божественный источник

своего происхождения, и зло, порожденное свободной

волей человека, нарушившего запрет, а далее

определяемое уже его испорченной природой (заключенной в ней

похотью), отделяются здесь друг от друга, как имеющие

божественный и человеческий (своевольный) источник

происхождения. Но зло и связанное с ним искушение

приобретают позитивную роль. Существование зла

помогает укреплять волю человека, направленную к добру.

Такой подход тем не менее не решает проблему, так как

возникает вопрос о том, почему Бог не предусмотрел

какого-то гуманного способа обращения свободной

человеческой воли к добру. В некоторых интерпретациях прямо

утверждается, что Бог попустительствует злу именно в

воспитательных целях. «Зло, разумеется, не имеет

положительного основания и оправдания, и его могло бы не

быть и не должно быть,— отмечает архимандрит

Александр,— но, поскольку оно есть, Бог и его хочет всегда

обратить на благо и с этой целью временно попускает

его (с целью педагогической)»2. Это решение, однако,

тоже оставляет множество вопросов. Они прежде всего

касаются масштабов зла, которое при такой

интерпретации Бог допускает в педагогических целях. Ветхий

Завет изобилует множеством примеров насилия,

наказания смертью за непослушание, иногда, казалось бы,

по самому пустяковому поводу. Например, Бог

превращает жену праведника Лота в соляную статую за

нарушение запрета посмотреть на уничтожаемые за грехи

Содом и Гоморру, что вряд ли может считаться

серьезным моральным проступком. Фактически при

педагогической трактовке зла сохраняется исходная проблема

теодицеи: если Бог просто использует

разворачивающееся в мире зло в своих целях и не предпринимает

никаких усилий для ограничения его масштабов, он либо не

всемогущ, либо не гуманен и, следовательно, не всеблаг.

1 Епископ Александр (Семенов-Тянь-Шаньский). Православный

катехизис— М., 1990.— С. 115.

2 Архимандрит Александр. Почему Бог попускает зло // О вере и

нравственности по учению православной церкви.— М., 1991.— С. 99.