Глава 4. Развитие нравственности в звоху эллинизма

1 4.4. Неоплатонизм

Прежде чем перейти к средневековой этике, мы

рассмотрим еще одну концепцию, построенную на

принципах, характерных для эллинской

цивилизации,— неоплатонизм.

Крупнейшим представителем этого течения

является Плотин (204-270 гг. н. э.). Плотин строит

многоуровневую модель бытия, в которой все существующее

объявляется созерцанием. В этом смысле он,

несомненно, завершает античную традицию.

Уровни бытия выглядят в концепции Плотина

следующим образом: 1) Единое; 2) Ум; 3) Мировая душа;

4) многообразие конкретных вещей. Единое является

самодостаточным началом бытия. Но оно эманирует,

выходит за свои границы, порождая другие уровни. При

этом существующее в мире многообразие создается

непосредственно не благодаря воле единого, а потому

что каждый из последующих уровней, кроме

последнего, (т. е. ум и мировая душа) проявляет собственную,

заключенную в созерцании, активность. Так, эманиро-

ванный ум созерцает единое, но в нем имеется и

собственное самосозерцание. Оно обусловлено тем, что

божественные формы созерцают друг друга. Через

данное самосозерцание Плотин объясняет присутствующее

в мире многообразие, противопоставленное единому,

которое такого многообразия лишено.

Божественный ум, фактически тот же нус, что был у

Анаксагора и Аристотеля, содержит в себе всю

совокупность форм, с которыми соотносится многообразие

существующих в мире вещей. Ум «сам есть совокупность

всех ноуменов, так как идеи их он воспринимает не

откуда-либо извне, (а содержит в самом себе)»1.

По-видимому, Плотин, в отличие от Аристотеля, считает, что

каждой отдельной вещи соответствует своя форма, потому

что сами эти отдельные вещи возникают в его

концепции из-за того, что мировая душа именно созерцает

божественные формы, содержащиеся в Уме. Такое

возникновение мыслится Плотином как немедленный

сопутствующий созерцанию результат, как если бы на картине

художника сразу же появлялось то, что он задумал.

1 Плотин. Избранные трактаты.— М., 1994.— С. 62.

161

Часть I. Предмет зтнкн. История этики

Человек, согласно Плотину, находится на самом

низшем уровне бытия. Его душа связана с

материальным телом. Последнее бренно. В силу этого жизнь

заканчивается смертью, но все это, с точки зрения

Плотина, не дает основания для того, чтобы роптать на тот

мир, в котором мы живем. Как созданный богом, и этот

мир прекрасен. И в материи содержится след

совершенных божественных форм. Зло, согласно

представлениям Плотина, возникает как результат

несовершенства материального мира. Но в общей гармонии

универсума и оно идет на пользу. «Некоторые беды,—

говорит Плотин,— например, бедность и болезнь, идут

на пользу только тем, кто их испытывает. Но

моральное зло приносит пользу всему свету. Прежде всего,

оно позволяет проявиться божественной

справедливости. Кроме того, оно приносит и другую пользу. Оно

заставляет людей сохранять бдительность. Оно будит

наш ум и наш дух, чтобы мы могли противостоять

распространению зла. Оно позволяет нам понять, как

хороша добродетель по сравнению с бедами, которые

есть удел дурных людей. Зло возникло не для этого. Но

поскольку оно возникло, оно должно приносить пользу.

Самая великая сила — умение извлекать пользу из

самого зла»1.

Онтологическая концепция, в которой зло

рассматривается как реальный, следующий из

несовершенства мира феномен, ставит практические задачи

по борьбе с этим злом, требует от человека развития

моральных качеств, направленных на его

локализацию. Но поскольку весь мир, в том числе и

присутствующее в нем зло, в концепции Плотина не более

чем созерцание, своего рода игра, основной задачей

человека оказывается не борьба со злом как какой-то

материальной силой, а духовное

самосовершенствование. Это определяет специфическое понимание

добродетелей, которые разделяются на два уровня:

низшие, относящиеся к условиям общественной

жизни человека, и высшие, направленные на

самосовершенствование. Известный исследователь творчества

Плотина Пьер Адо говорит по поводу данного разде-

1 Цит. по: Ago П. Плотин, или Простота взгляда.— М., 1991.—

С. 118-119.