Глава 3. Нравственное самосознание личности в Древней Греции...

Душа, согласно Аристотелю, присуща всему

живому и для всего живого она выполняет одну и ту же

функцию: обеспечивает стремление к совершенству.

В соответствии с его представлениями, каждая

индивидуальная жизнь стремится к совершенству, к

образцу, заданному со стороны формы. Под формой

Аристотель во многом понимает то же, что и Платон, т. е.

некоторый идеальный образец совершенства. Но в

отличие от Платона он подходит к вопросу о

соотношении отдельной единичной вещи и ее формы более

дифференцированно. Если для Платона есть общие идеи

любви вообще, блага вообще, то Аристотель в

понимании формы останавливается на таком уровне

обобщения, который соответствует видовым отличиям.

«Последнее видовое отличие... будет сущность вещи и [ее]

определение»1. Ни всеобщее, ни род, с точки зрения

Аристотеля, сущностью и определением вещи не

являются. Однако сущность нельзя понимать и как

единичное. Последнее задается также со стороны материи,

которая, соединясь с формой, и дает то, что представляет

из себя каждая конкретная вещь. Для человека

последнее видовое отличие, по-видимому, связано с

профессией. Поэтому так же, как желудь, в силу наличия у

него растительной души, хочет стать хорошим дубом,

человек, обладающий уже и разумной душой,

сознательно стремится к тому, чтобы стать хорошим

портным, кормчим, философом и т. д.

Аристотель, как известно, изучал разные виды

животных, он считается основателем биологии

(прежде всего зоологии). Его наблюдения относительно

жизни растений и животных для того времени были

достаточно глубоки. Так, Аристотель говорил о том, что

растительная душа заботится только о воспроизведении

потомства, животная же душа имеет ощущения, у нее

появляется возможность ощущать форму

воспринимаемого без ее материи. Человеческая душа, в

дополнение к этому имеет также разум, способный

критически оценивать сами ощущения. Но из всех этих

рассуждений остается до конца неясным, почему же в одном

случае для стремления к совершенной форме

оказывается достаточно растительной души, простого воспро-

1 Аристотель. Метафизика.— М.; Л., 1934.— С. 132.

127

Часть I. Предмет этики. История атнки

изведения потомства, а в другом случае требуются

ощущения, да еще и разум. Говоря об этических

добродетелях, Аристотель приближается к выводу о том, что

неопределенность бытия человека по сравнению с

растениями и животными по какой-то причине

возрастает. В силу этого у него и появляется свобода выбора, воля

и связанные с этим добродетели, которые по сути дела

являются средством, позволяющим человеку держаться

в границах его собственной меры бытия при

неопределенности ряда параметров последнего. Но эти выводы

сформулированы Аристотелем лишь в неявном виде.

Этические добродетели формируются, согласно

Аристотелю, на базе аффектов под влиянием

слушающей части души. Принципом их определения является

нахождение меры между двумя пороками. Например,

мужество — определенная мера между страхом

(трусостью) и безумной отвагой. Но мера это не просто

середина, а определенное для каждой конкретной

добродетели отношение. Например, мужество ближе к

безумной отваге, чем к страху. Благоразумие (умеренность) —

мера между бесстрастием и распущенностью, но

ближе к бесстрастию. Щедрость — мера между скупостью

и мотовством, но ближе к мотовству.

Такой принцип определения относится, однако,

только к этическим добродетелям. Для высших —

интеллектуальных добродетелей он не подходит, так как

высшая, разумная деятельность, согласно Аристотелю,

должна быть самодостаточной. В ней нет места

соединению чувственного и разумного. Интеллектуальная

добродетель — это мудрость, а также рассудительность

(мудрость в применении к практическим делам) и

сообразительность. Идеалом мудрой разумной

деятельности как высшего блага у Аристотеля оказывается

созерцание, выступающее как высшее благо, так как это

деятельность, содержащая цель в самой себе.

В античной концепции мира порядок бытия в

целом задается сверху, со стороны всепроникающего и

организующего мировой порядок разума «Нуса». Идея

«Нуса» появляется впервые у Анаксагора. Картина

мира как статического совершенства, лишь иногда

нарушаемого отклонениями, характерна и для

Платона, и для Аристотеля. У Платона это проявляется в

самой идее несовершенства мира земного бытия, высту-