Глава 3. Нравственное самосознание личности в Древней Греции...

Благо схватывается тремя идеями: красотой,

соразмерностью и истиной. Чувственные удовольствия, как

видно из предшествующего рассуждения, могут

свидетельствовать лишь о том, что благо не достигнуто, что

происходит процесс становления. Однако среди

относительных земных благ чувственные удовольствия

могут иметь место. Но это такие удовольствия,

которые соразмерны и не связаны со страданиями, а

именно: удовольствия, вызванные совершенной формой,

цветом, запахом, занятиями наукой. Платон называет

их беспечальными.

В диалоге «Пир» Платон подробно разбирает идею

любви, показывая что истинная любовь дается

человеку только с помощью разума. Это такая любовь,

которая способна соединить человека с вечными началами

бытия, быть определенной формой бессмертия.

Как обычно, Платон излагает свои взгляды в

диалогичной и мифопоэтической форме. Эрос трактуется

как любящее начало, которое не то же самое, что

предмет любви. Предмет любви должен быть прекрасен сам

по себе. Эрос же — не предмет, а именно начало,

нечто стремящееся. Но стремиться к чему-либо можно

только тогда, когда имеешь в этом недостаток. Поэтому

Эрос некрасив, а также недобр, так как красота, добро

и благо для Платона — понятия близкие. Это однако не

означает, что он зол. Отсутствие завершенных

характеристик красоты и добра у Эроса свидетельствует

лишь о том, что он хочет их приобрести. По мысли

Платона, Эрос является полубогом, получеловеком.

Отсюда он находится в процессе постоянного

становления. Все, что он приобретает, от тут же теряет. Через

этот образ выражается идея человеческого стремления

к совершенству как восхождению к прекрасному и

доброму самому по себе. Платон достаточно

прозорливо выводит желание из недостатка каких-либо качеств.

Особенно интересно то, что путь восхождения к

прекрасному и доброму, связанный, в частности, со

стремлением к преодолению своей конечности, оказывается

путем создания новых форм, рождением нового бытия

в физическом и духовном смысле.

Любовь в такой трактовке предстает как

стремление к вечному обладанию благом. Пророчица Диотима,

на которую Сократ ссылается как весьма сведущую в

I Часть I. Предмет этики. История этики

любви (точно существование исторического аналога

этого образа не доказано), говорит, что любовь вовсе

не есть стремление к прекрасному, а представляет

«стремление родить и произвести на свет в

прекрасном»1. Данная мысль очень важна, так как позволяет

не принять распространенное мнение о том, что весь

идеал Античности ориентирован исключительно на

созерцательное отношение к миру. Любовь у Платона,

несомненно, содержит момент стремления к бессмертию

в смысле увековечивания себя в земных делах, в

памяти потомков, в мыслях своих учеников.

Тем не менее Платон не говорит о

совершенствовании земных форм бытия как о сфере самореализации

личности. Всякая земная активность остается

подчиненной желанию выхода из него, даже если не

принимать во внимание платоновскую мифологию о

бессмертии, ее телесном пленении и т. д. Для подтверждения

данного тезиса посмотрим на данное самим Платоном

краткое резюме его концепции любви: «Кто хочет

избрать верный путь ко всему этому,— говорит Платон

устами наставницы Сократа Диотимы,— должен начать

с устремления к прекрасным телам в молодости. Если

ему укажут верную дорогу, он полюбит сначала одно

какое-то тело и родит в нем прекрасные мысли, а

потом поймет, что красота одного тела родственна

красоте любого другого и что если стремиться к идее

прекрасного, то нелепо думать, будто красота у всех тел не

одна и та же. Поняв это, он станет любить все

прекрасные тела, а к тому одному охладеет, ибо сочтет

такую любовь ничтожной и мелкой. После этого он

начнет ценить красоту души выше, чем красоту тела,

и, если ему попадется человек хорошей души, но не

такой уж цветущий, он будет вполне доволен, полюбит

его и станет заботиться о нем, стараясь родить такие

сужения, которые делают юношей лучше, благодаря

чему невольно постигнет красоту нравов и обычаев и,

увидев, что все это прекрасное родственно между

собою, будет считать красоту тела чем-то ничтожным. От

нравов он должен перейти к наукам, чтобы увидеть

красоту наук и, стремясь к красоте уже во всем ее

многообразии, не быть больше ничтожным и жалким

1 Платон. Собр. соч.: В 4 т.— Т. 2.— С. 117.