Глава 3. Нравственное самосознание личности в Древней Греции...

Сократовский метод вопросов и ответов

представляет процесс, в котором происходит отрешение от

путаницы мнений (являющихся распространенными

заблуждениями) и осуществляется восхождение к

общему, являющемуся действительно истинным. Что же

представляет из себя это общее, что является его

носителем и как, собственно, такое общее знание может

быть возвращено единичному, т. е. как оно может

отразиться на образе жизни человека, обладающего

знанием? Ясного ответа на подобные вопросы у Сократа в

общем-то нет. Этим, по-видимому, объясняются

некоторые противоречия его собственной жизненной

позиции. Например, с одной стороны, отождествление

знания с добродетелью, с пониманием идеи как цели,

образца, к которому нужно стремиться, с другой

стороны — устранение от активной жизни в обществе, от

политической деятельности, возведенное в культ

подчинение закону (проявившееся при казни), и в то же

время защита автономии нравственного сознания.

Общее, существенное для человека, в том числе

представление о добродетели, о справедливости, дано

у Сократа как некоторое, неосознанное

первоначально, содержание понятий, которое раскрывается тогда,

когда отбрасывается все остальное, то есть то, что

вызывает противоречия при логическом анализе

связанных с этими понятиями суждений. Сами же

суждения строятся как демонстрация следствий принятия

некоторого исходного тезиса. Та же методика по

существу была у софистов. Но они использовали ее для

демонстрации относительности всякого знания. Сократ

же пытается получить такое знание, которое может

быть использовано для того, чтобы найти устойчивые

жизненные ориентиры.

С этим общим, неосознанным пониманием,

которое впрочем может стать сознательным знанием

тогда, когда будет отброшено все ложное, связано и

сократовское отождествление знания и добродетели. При

этом, постольку поскольку общее, согласно Сократу,

неизбежно проявляет себя тогда, когда отбрасывается

все мешающее правильному пониманию этого общего,

мысль как таковая оказывается некоторой новой

онтологической реальностью.

I Часть I, Предмет зтики. История зтш

Этот вывод имеет большое нравственное значение.

Мысль о том, что мышление небезразлично к своему

носителю, что нельзя правильно мыслить, не меняя все

существо мыслящего, была высказана Парменидом. «То

же говорит и Сократ, утверждая, что человек не может

оставаться плохим, если верно помыслил добро.

Истина предполагает особый способ бытия познающего. Но

если Парменид ведет речь о физической смеси

мыслящего тела, то Сократ, воздерживающийся от

натурфилософских построений, указывает на действительность

иного порядка — на самосознание, в котором

выполняются условия тождества бытия и мышления.

Поскольку мышление мыслит о самом себе, то оно тем самым

и изменяет само себя»1. Этим и объясняется то,

почему Сократ полагал, что добро, благо обязательно

самореализуется. Его просто осуществляет тот субъект,

который, обладая знанием, хочет быть лучше, хочет

иметь большее благо.

Но несмотря на последовательность рассуждения

об истинном знании как некоторой новой

онтологической реальности, способной определять цели жизни,

позиция Сократа во многих отношениях оказывается

уязвимой. Знание у него не просто определяет цели

бытия, но и само является бытием. В таком случае

человек как субъект, по существу, не субъект

жизнедеятельности, а некоторый абстрактный разум,

пытающийся изначально разрешить невыполнимую задачу. Это

задача — постичь общее с позиции единичного, не

возвращаясь обратно к единичному, не завершая

процесс саморефлексии с позиции самоценности своих

индивидуальных проявлений. В логическом плане

такая позиция приводит к единственно возможному

тезису, к объявлению того, что для счастья достаточно

одной добродетели, так как добродетель именно и

выражает всеобщие, непреходящие моменты жизни. Этот

вывод в разных вариантах и с разными системами

доказательств будет, после Сократа, много раз

повторен в истории западной этики. Он означает

абсолютизацию морали, отделение морального мотива от

других смыслообразующих мотивов бытия и объявления

1 Доброхотов A.A. Категория бытия в классической

западноевропейской философии.— М, 1986.— С. 29.