Глава 2. Возникновение морали |

(Э. Тайлор, К. Леви-Строс), такие браки давали право

охотиться на чужой территории (A.M. Золотарев); в)

запрет связан с утверждением тотема как

невротического замещения свергнутого некогда властелина-отца,

которому принадлежали все самки данной группы.

(3. Фрейд); г) запрет отражает простое притупление

полового влечения к надоевшим родственницам. Это

ведет к закреплению практики похищения подружек

со стороны (Г. Спенсер, И. Бентам, К. Каутский); д)

теория трудовых половых запретов и возникновения из

этого дуально-родовой организации (Ю.И. Семенов);

е) экзогамия возникает из метафизического страха

возвращения к основам собственного бытия, т. е.

возвращения в небытие (Н. Бердяев).

Первую точку зрения относительно сознательного

стремления к ограничению кровосмешения следует

отвергнуть по той причине, что на первых порах

развития общества беременность вообще не соотносилась

с половым актом. Она объяснялась тем, что женщина

съела проросшее ячменное зерно, искупалась при луне

в реке, но не тем, что она жила с мужчиной. Позднее

роль полового акта была осознана, но в качестве

причины отсутствия беременности или неудачного

потомства всегда представлялась женщина. Как отмечает

Леви-Брюль: «Бесплодие всегда рассматривается как

явление, которое зависит от женщины. Туземцы...

знают физиологическую роль полового акта, но так как они

не считают беременность реально зависимой от него,

то им в голову не приходит, что вину в отсутствии

зачатия следует приписать иногда стороне,

участвующей в оплодотворении,— мужчине»1. Отсюда ясно, что

сознательные ограничения жизни мужчин с

определенными женщинами вовсе не были направлены на

ограничение вреда, который мог бы последовать для

потомства от кровосмешения.

Среди других точек зрения заслуживают

внимания позиции Фрейда, Леви-Строса и теория трудовых

запретов.

Фрейд полагал, что идея первородного греха

отражает идущее от древней формы табуирования

своеобразное раскаяние по поводу совершенного акта

устранения отца (вожака). К нему ребенок мужского пола

1 Леви-Брюль Л. Первобытное мышление.— М., 1930.— С. 296.

Часть 1. Предмет эти. История этнкн

испытывает двойственное амбивалентное чувство: с

одной стороны — зависть и желание занять его место,

с другой стороны — признательность и дружеское

расположение за любовь (у человека) или защиту от

врагов (в зверином сообществе). Отсюда возникают

неврозы, в которых образ отца-властелина замещается

каким-либо животным, которого ребенок боится, но

одновременно стремится к нему, желает отождествить

себя с ним. Вот как Фрейд представляет себе

реальный механизм возникновения табу: «Объединившиеся

братья находились во власти тех же противоречивых

чувств к отцу, которые мы можем доказать у каждого

из наших детей и у наших невротиков, как содержание

амбивалентности отцовского комплекса. Они

ненавидели отца, который является таким большим

препятствием на пути удовлетворения их стремлений к

власти и их сексуальных влечений, но в то же время они

любили его и восхищались им. Устранив его, утолив

свою ненависть и осуществив свое желание

отождествиться с ним, они должны были попасть во власть

усилившихся нежных душевных движений. Это

приняло форму раскаяния, возникло сознание вины,

совпадающее здесь с испытанным всеми раскаянием.

Мертвый теперь стал сильнее, чем он был при жизни;

все это произошло так, как мы теперь еще можем

проследить на судьбах людей. То, чему он прежде

мешал своим существованием, они сами себе теперь

запрещали, попав в психическое состояние хорошо

известного нам из психоанализа «позднего

послушания». Они отменили поступок, объявив недопустимым

убийство заместителя отца тотема, и отказались от его

плодов, отказавшись от освободившихся женщин.

Таким образом, из сознания вины сына они создали два

основных табу тотема, которые должны были поэтому

совпасть с обоими вытесненными желаниями эдипо-

вого комплекса. Кто поступал наоборот, тот обвинялся

в единственных двух преступлениях, составляющих

предмет заботы примитивного общества»1.

Фрейдовская концепция интересна тем, что

выводит нравственность из реального основания,

амбивалентного отношения к отцу-вожаку. Но Фрейд не

Фрейд 3. Тотем и табу.— М., 1923.— С. 152.