Часть I, Предмет зтикн. История этики

ности, и в теоретическое знание, и в представления о

формах практического поведения вводится идея

вероятности.

В принципе такой подход заложен уже в

философии Эпикура, интерес к которому совсем не случайно

необыкновенно возрастает в этот период. Эпикур

говорил, что объяснение происходящих событий само по

себе может быть достигнуто разными способами. Оно,

следовательно, является лишь вероятным. Такая

концепция находит отклик в душах и представлениях

людей Нового времени. Она допускает идею о

вероятностном знании, о собственной личной

ответственности за принятые на основе этого знания решения, что

соответствует духу эпохи.

Что же происходит с субъектом при столь

противоречивом сочетании идей, с одной стороны,

допускающих гипотетическое вероятностное знание, с

другой — тяготеющих к образу законченного,

совершенного или лучше, следуя Лейбницу, сказать оптимального

мира, сотворенного создателем?

Субъект в такой теоретической картине

неизбежно раздваивается на два уровня бытия. Низший

уровень бытия представляет действующего,

чувствующего, стремящегося получать радость от жизни человека.

На этом уровне как бы действуют обычные механизмы

познания, связанные с эмпирическим и теоретическим

знанием. Последнее, однако, остается вероятностным

знанием, зависимым от субъективной интерпретации

мира, от характера гипотез, выдвигаемых ученым. На

высшем уровне бытия субъект обезличивается. Он

оказывается всезнающим, и потому безразличным к

действительности, в которой, как полагается, ничего-

уже изменить нельзя. Таким образом, возникает

стоическая установка нравственного сознания. Она прекрасно

сочетается с идеями механики, отстаивающей тезис

сохранения количества движения, выводящей все

многообразие мира из простых механических

взаимодействий, в силу чего мир оказывается полностью

детерминированным, неподвластным субъективной воле. Его,

соответственно, можно только невозмутимо принять.

Утверждение идеи всеобщего детерминизма

отчасти основывается на научном воззрении, вытекающем

из механической картины мира. Но в таком случае

Глава Б. Нравственное самосознание личности...

стоическая установка — просто подкрепленное

научным познанием чувство. Видимо, этого было

недостаточно для обретения спокойствия души в трудных

условиях бытия, отвечающих XVII в. Поэтому к простому

научному выводу из механической картины мира

добавляется еще особый род интуитивного познания,

дающего, как полагалось, полное видение всех

причинно-следственных связей. У Спинозы этот род познания

приводит к пониманию того, что свобода есть

познанная необходимость. Свобода понимается здесь именно

в стоическом плане, как спокойное отношение к миру,

связанное с пониманием неизбежности всех

разворачивающихся во времени процессов.

Понятно, что в судьбе человека могут быть такие

события, такие радикальные изменения, которые

приводят к последующим сожалениям о случившемся,

может быть к сожалениям о неправильно принятых

решениях. Философия Спинозы дает в этом плане

утешение, утверждая, что изменить все равно было

ничего нельзя, так как эмпирическая активность субъекта

в причинно детерминированном мире есть по

существу только иллюзия.

Но интуитивное познание не осуществляется

просто так, без усилий. Оно требует выполнения

определенных правил, ведущих человека к совершенству. Этот

вопрос подробно разбирается Р.Г Апресяном в

исследовании, посвященном этике Нового времени. Он

показывает, что в этике совершенства реализация

необходимости предстает у Спинозы как элемент

божественной природы. «Соответственно и понятия добра

и зла наполняются Спинозой новым содержанием —

это понятия, отражающие аффекты радости и печали,

благодаря которым, если они познаны, человек

получает возможность соотносить свои деяния с законами

природы и, освободившись от рабства, возвышаться к

совершенству. В этом в тенденции и состоит

блаженство»1. Таким образом, в данном виде этики аффекты

радости и печали выступают в иной функции. Теперь

они уже не цели самостоятельных стремлений, а

контролеры на пути субъекта к совершенству и блаженству.

1 История этических учений.— М, 2003.— С. 589.

251

I Часть I. Предмет зтики. История зтнкн

Сочетание механического воззрения с

вероятностью, со скептической идеей можно со всей

очевидностью обнаружить у Декарта. Это ярко представлено в

его трех правилах морали:

1) «...повиноваться законам и обычаям моей страны,

придерживаясь неотступно религии, в которой, по

милости божьей, я был воспитан с детства, и

руководствуясь во всем остальном мнениями наиболее

умеренными, чуждыми крайностей и

общепринятыми среди наиболее благородных людей, в кругу

которых мне придется жить»;

2) «оставаться наиболее твердым и решительным в

своих действиях, насколько это было в моих силах,

и, раз приняв какое-либо мнение, хотя бы даже

сомнительное, следовать ему, как если бы оно было

вполне правильным»;

3) «всегда стремиться побеждать скорее себя, чем

судьбу, изменяя свои желания, а не порядок мира,

и вообще привыкнуть к мысли, что в полной

нашей власти находятся только наши мнения и что

после того, как мы сделали все возможное с

окружающими нас предметами, то, что нам не удалось,

следует рассматривать как нечто абсолютно

невозможное»1.

Первые два тезиса совершенно очевидно

свидетельствуют о том, что человек вынужден жить в

условиях недостатка знания о мире. Он может

приспособиться к нему лишь практически, ориентируясь на

умеренные мнения, так как еще со времен Аристотеля

известно, что умеренное дальше от крайностей и тем

самым дальше от порока, дальше от неправильного.

Твердость в решениях дает уверенность в жизни,

поэтому мнения не следует менять. В этих идеях можно

найти нечто общее с современным американским

прагматизмом. Вера человека в правильность того, что он

делает, дает ему лучшее психологическое восприятие

жизни. Третье правило очевидно демонстрирует

стоическую установку нравственного сознания,

вытекающую из тезиса о том, что изменить в мире по существу

ничего нельзя.

252

1 Декарт Р. Рассуждения о методе.— М., 1953.— С. 26 — 28.

Глава Б. Нравственное самосознание личности...

1 Б.В. Эвдемонизм и сенсуализм КУШ в.

XVIII в.— это период относительной стабилизации

капитализма, характеризующийся сглаживанием

социальных противоречий. В этот период в философии и в

моральной теории происходит усиление внимания к

особенностям субъективной жизни, прежде всего к

чувственной стороне человеческого бытия.

«Сенсуалистическое понятие субъекта более полно и

определенно выражало идеи эмансипации третьего сословия, чем

рационалистическое миропонимание, которое в

социальном плане чаще всего ограничивалось требовани-.

ем внутренней стоической свободы»1. Эмансипация

субъекта от бремени причинности, делающей

бессмысленными сопротивление судьбе, преобразование мира,

первоначально идет по пути утверждения

самоценности ощущений. Выбор определенных способов

удовлетворения страстей и самих этих страстей как бы все

более становится прерогативой человека и

распространяется уже не только на низшие, но и на высшие

уровни бытия. Деление эмпирического (конкретного)

и теоретического или рационального (абстрактного)

субъекта отбрасывается.

Скептицизм XVII в., представление о

невозможности или крайней затруднительности получения

завершенного знания о мире, в XVIII в. получает новое

развитие. Постепенно формируется представление о том, что

субъект не обладает познавательными способностями,

обеспечивающими возможность получить такое знание.

Интуитивное познание, способное дать такой образ

видения мира, отвергается. Более того, в особенностях

субъективной жизни начинает обоснованно видеться

препятствие к получению подобного знания. Эти идеи

в принципе были представлены в XVII в. у Бекона в его

призраках познания, у Гоббса, разделявшего понятия

протяженности (как объективного свойства материи,

присущего телам) и пространства (как образа,

создаваемого разумом). Но XVII в. в целом верил в возможность

преодоления заблуждений, освобождение от призраков

сознания, что, собственно, и достигалось на высших

1 См.: Гусейнов A.A., Иррлитц Г. Краткая история этики.— М.,

1987.— С. 366.