Глава I. Исторические воззрения Томаса Мора в его «Истории Ричарда III». «Противоречивая личность» в интерпретации Шекспира.

Счастье заключается не во всяком удовольствии, а только в честном и благородном.

Томас Мор.

Жизнь, мысли и деятельность Томаса Мора в течение четырех с половиной столетий привлекают к себе интересы исследователей. Немного личностей в истории породило такое количество противоречивых оценок и восторженных характеристик со стороны представителей самых разных идейных направлений. Сложен и удивителен жизненный путь Томаса Мора. Широк его круг интересов, но неизменно в центре их человек и общество²².

Теоретическое наследство Томаса Мора весьма значительно. Среди написанных им работ имеется конкретно-историческое исследование «История Ричарда III». История человеческого общества, отношения между людьми, поведение людей, моральные нормы, современность и будущее общества – все это волновало Томаса Мора.

«История Ричарда III» сохранилась в латинском и английском вариантах. Сочинение не было опубликовано при жизни автора. Это долгое время заставляло исследователей творчества Мора сомневаться в том, что именно он является автором «Истории Ричарда III». Существовала точка зрения, что правильнее считать автором «Истории» кардинала Мортона, канцлера Генриха VII и одного из активных участников политических событий второй половины XV в.²³ Вторая версия казалась убедительной, т.к. во многом соответствовала политической тенденции указанного сочинения. Здесь Ричард III предстает перед нами деспотом и властолюбивцем, не пренебрегавшим никакими средствами ради достижения цели. А кардинал Мортон как раз был ярым политическим противником Ричарда, подвергавшимся преследованиям со стороны «короля-узурпатора»²⁴. Но, в опровержение этого факта можно сказать, что сведения о том, что автором «Истории» был именно Томас Мор, уходят далеко вглубь и относятся еще к XVI веку.

В течение некоторого времени было опасно говорить о Томаса Море, осужденном на казнь за государственную измену. Поэтому закономерным является то, что первая публикация этого труда увидела свет лишь в 1543 году без упоминания имени автора²⁵.

Позже, в 1548 и 1550 годах «История Ричарда III» была снова перепечатана, но на этот раз с указанием авторства на Томаса Мора. Один из биографов Томаса Мора, Томас Степлтон, сообщает, что Мор написал «Историю Ричарда III» «исключительно для упражнения своего пера», но не окончил ее и никогда не исправлял. Тщательное сравнение английского и латинского вариантов помогло выявить, что оба текста представляли собой оригинальные произведения и ни один из них нельзя рассматривать как перевод другого²⁶. Споры по поводу авторства продолжались, пока Чемберс - блестящий знаток творчества Томаса Мора, не написал исчерпывающее исследование на эту тему. Однако он также не отрицал, что одним из наиболее компетентных информаторов Мора о политических событиях времен Эдуарда IV и Ричарда III был именно вышеупомянутый кардинал Мортон.

Что касается времени написания, то по мнению И.Н. Осиновского, весьма убедительно обосновывает свою точку зрения, Сильвестр, который считает, что Мор работал над «Историей» с 1514 до середины 1518, т.е. одновременно с «Утопией»²⁷. Последнее весьма существенно для понимания определенной внутренней связи, которая существует между этими двумя произведениями Мора.

Если говорить об источниковедческой базе сочинения, то ее составляла устная информация, полученная в большей мере от современников и участников описываемых событий. Интересна сама манера Мора ссылаться на источники, сообщаемых им сведений: «люди говорят», «некоторые мудрые люди считают»²⁸. Но, можно сказать, что сила и слабость труда Мора как исторического сочинения целиком определяется именно «ценностью его устной информации»²⁹. Исследования английские ученых показывают, сколь широк был круг очевидцев и участников политических событий конца XV века. Главная заслуга Мора как историка состоит именно в этой передаче общественных настроений и мнений своего времени³⁰.

Всякому специалисту по истории Англии XV века легко указать на ошибки и неточности в «Истории Ричарда III» Мора. Это и сделано уже такими исследователями как Джэкоб, Рауз, Кендалл, Сильвестер. Так, например, Джэкоб поправляет Мора, указывая, что Ричард стал протектором королевства согласно завещанию Эдуарда, т.е. вполне законно, что он не был виновен в смерти герцога Кларенса, что следует быть осторожнее в оценке деятельности Ричарда. Также, по его мнению, Мор неточно приводит имена Гастингса и Бэкингема³¹ и т.д.

Вследствие этого достаточно спорным является вопрос о жанре этого произведения³². Можно ли его считать действительно историческим, или это всего лишь «драматическое повествование», не претендующее называться историческим трудом? По сути, литературные достоинства являются ничуть не лишними в историческом сочинении, как и собственно, от историка нельзя требовать совершенной индифферентности к социальным условиям. Поэтому в данном случае важно не что иное как личное отношение автора к своему труду. Сам же Мор называет свой труд именно «Историей», как и собственно многие другие люди, имеющие какое-либо отношение к данному вопросу. В защиту «историзма» труда Томаса Мора можно также сказать, что при исследовании и сравнении его с более ранними историческими сочинениями, не было выявлено ни одного выдуманного факта, последовательность событий также верна³³.

Однако устная информация не является для Мора единственным источником. Хотя в печати до 1514 года не появлялось никаких исторических сочинений о времени правления Ричарда, но некоторые из них уже были созданы, и, по-видимому, читались в рукописном виде. Так, Мор был знаком с произведениями придворного ученого и поэта Пьетро Кармелиано, находившегося сначала при дворе Ричарда III, а затем при Генрихе VII. Анализируя его произведения, можно понять, что его отношение к Ричарду меняется. Первоначально оно было положительным, а потом перешло в отрицательное. Мору также были известны сочинения официального историографа Генриха VII - Бернара Андре из Тулузы, который написал произведение «Жизнь Генриха VII», которое вероятно повлияло на формирование у Мора антиричардовой концепции³⁴. Сильвестр даже обнаруживает определенные сходства в деталях между сочинением Рауза и «Историей Ричарда III» Мора.

«История Ричарда III» Томаса Мора – по существу драматическое повествование, написанное человеком, который словно сам был участником описываемых событий. Факт для него имеет еще и символическое значение, позволяя ему выразить свои политические воззрения. «История Ричарда III» - «это наступление на реальную политику, практикуемую государями его времени». Подобно другим гуманистам, Мор в «Истории» концентрирует свое внимание на проблеме совершенного государя. В Ричарде III Мору виделся антипод того образа идеального государя, о котором мечтали гуманисты³⁵.

Оставшись незавершенными, обе версии «Истории Ричарда III» охватывают довольно короткий период времени - от смерти Эдуарда IV до воцарения Ричарда III. Это произведение выражает взгляд Мора на исторический процесс в целом и представляет собой литературный памятник, оказавший существенное воздействие на последующее развитие английского литературного языка и английской литературы.

Автор проявляет интерес к системе политического управления, поиску надежных критериев, определяющих наиболее совершенные политические формы. Идеал Мора – политическая система, способная обеспечить общественное благо и уравновешенную работу всех государственных органов. Одним из важнейших аспектов для него является решительное осуждение тирании, и ее выражения в политическом произволе. В этом смысле наиболее надежным средством против тирании Мору представлялось политическое равенство людей и как основа - демократическая форма правления.

В «Истории Ричарда III» Мор не только осуждает тиранию Ричарда с точки зрения гуманистической морали, но и глубоко осмысливает политическую систему управления в условиях королевского деспотизма. Здесь «все средства оказываются хороши для достижения, упрочнения и сохранения единовластия»³⁶. Таковыми средствами, которыми постоянно пользуется «злодей» Ричард являются террор, подкуп, а также политическая агитация с применением всех возможных средств демагогии и лицемерия.

«История» начинается с повествования о кончине Эдуарда IV, который оставил двоих юных сыновей³⁷, протектором при которых должен был быть их дядя, брат Эдуарда – Ричард, герцог Глостер.³⁸

С самых первых страниц «Истории» Ричард предстает перед нами как «умом и духом равный каждому из своих братьев»³⁹, но «в телесной доблести и мощи» явно им уступавший. Ричард у Томаса Мора «мал ростом, дурно сложен, гневлив и злобен с самого рождения». Но из его достоинств можно подчеркнуть, что он был неплохим военачальником, «ибо к войне был расположен более, нежели к миру». Ричард не останавливался ни перед любым убийством, если это касалось его личных интересов.⁴⁰ В доказательство этой мысли упоминается прямая причастность его к убийству заключенного в Тауэре Генриха VI и своего брата герцога Кларенса. В правление Эдуарда, хотя между братьями и была «тайная вражда», жили они в мире и спокойствии. Но после его смерти все внутренние противоречия стали очевидны. С этого момента начинается «кровавая» борьба за власть между Ричардом и его противниками, завершившаяся в итоге его приходом к власти.

Особенное аналитическое мастерство Мора раскрывается в трактовке им таких основных эпизодов «Истории», как внезапный арест и казнь Гастингса – одного из наиболее влиятельных английских баронов во время правления короля Эдуарда IV, по приказу Ричарда с последующим демагогическим обоснованием проведенной расправы. За этим следует выступление сподвижника Ричарда - герцога Бэкингема перед горожанами Лондона с целью агитации в пользу якобы законных прав Ричарда Глостера на английскую корону, воскресная проповедь доктора Шея в соборе святого Павла и, наконец, отличающаяся своим лицемерием, сцена народного избрания Ричарда на царство⁴¹.

Прослеживая несчастную судьбу Гастингса, бывшего приближенного Эдуарда IV, его лорда-Камергера и на первых парах союзника Ричарда Глостера, Мор дает тончайший анализ политического механизма придворной борьбы за власть⁴².

В своей «Истории» Мор убедительно показывает, что гибель Гастингса - всего лишь один эпизод на пути прорыва Ричарда к власти, всего лишь часть широко задуманного плана захвата короны. Ричард и его союзник Бэкингем полагали, что условием успешного осуществления задуманного ими плана является устранение любыми путями всех действительных, а также возможных противников передачи короны лорду-протектору. Они якобы хотели сделать это, минуя прямых наследников – малолетних племянников Глостера - принцев Эдуарда и его брата Ричарда. Используя старую вражду придворных группировок - сторонников и ярых противников королевы Елизаветы и ее многочисленной родни, Ричард и Бэкингем беспрепятственно смогли под вымышленным предлогом сначала арестовать, а затем и уничтожить всех магнатов, близких к семейству Вудвиллей - родственников королевы. Осуществляя эту кровавую расправу, Ричард и Бэкингем воспользовались сочувствием и попустительством недальновидного Гастингса⁴³, который только радовался гибели своих противников – приближенных королевы Елизаветы. Однако когда эта акция была завершена, стало понятно, что он был очень ненадежен как союзник. Дальнейшая часть плана – захват Ричардом королевской короны и устранение самого Гастингса⁴⁴.

Гастингс был поспешно обвинен в государственной измене и без всякого суда был обезглавлен во дворе Тауэра⁴⁵. Затем Ричард Глостер, бывший к тому времени уже лордом-протектором при юном наследнике престола принце Эдуарде, тотчас принялся к «обработке общественного мнения», чтобы тем самым скрыть ранее совершенные злодеяния.

В Лондон от имени короля в тот же день был поспешно отправлен герольд с прокламацией, в которой говорилось, что лорд Гастингс и его сторонники создали заговор с целью «убить лорда-протектора и герцога Бэкингема, заседавших в королевском совете»⁴⁶. После этого они хотели взять под свой контроль управление королевством и посредством этого бесконтрольно обирать и грабить» его подданных⁴⁷. В прокламации говорилось о порочности Гастингса, способствовавшего «своей зловещей дружбой» и «дурным сводничеством» «необычайному изнурению тела» покойного короля, которому он был «дурным советником». В доказательство аморальности Гастингса с прокламации было сказано, что даже последнюю свою ночь Гастингс провел в постели с бывшей королевской любовницей Джейн Шор, которая якобы также была участницей этого заговора⁴⁸. И поэтому «мало удивительного в том, что такая порочная жизнь привела к столь нечастной кончине. Казнь Гастингса якобы была совершена «по наистрожайшему распоряжению его королевского высочества и его почтенного и исполненного преданности совета как за пороки, столь открыто проявившиеся в этой предательски задуманной измене»⁴⁹.

Так, Томас Мор воссоздает политическую атмосферу, в которой действует Ричард и его союзник Бэкингем. Представление читателя об особенностях политической обстановки описываемого времени становится еще более полным, когда Мор дает анализ мотивов, побуждавших Бекингема активно помогать Ричарду в осуществлении его плана захвата королевской власти.

Помимо прямых выгод, которые сулил герцогу Бекингему союз с Ричардом, Мор обращает внимание на ту атмосферу страха, подозрительности и тайной слежки, которой протектор сумел всех окружить. В результате обстановка и «настроение людей были всегда таковы, что никто не мог сказать уверенно, кому он может доверять, а кого должен бояться»⁵⁰. Все это, по мнению Мора, побуждало герцога постоянно помнить, что протектор шпионит за ним, возможно даже через тех, кого он, герцог, меньше всего подозревает. Из-за этого «он не может свернуть с дороги, на которую встал».

Характерная особенность Мора как историка, выгодно отличающая его неоконченный труд от сочинений английских хронистов конца XV-XVI вв., это постоянное стремление не ограничиваться передачей внешней стороны описываемых событий, но пытаться выявить их внутреннюю политическую подоплеку. Также, автора «Истории Ричарда III» интересуют не только политические мотивы поведения участников исторических событий, но и их психология. Особенно ценно, что Мор умеет показать отражение политических событий в общественном сознании, главным образом в той социальной среде, к которой он сам принадлежал⁵¹.

Одним из весомых аргументов в пользу Ричарда было то, что его считали единственным законным наследником престола⁵², и ни Эдуард, ни его наследники не могут иметь этого права, т.к. они были «рождены в грехе»⁵³. Было объявлено, что ни Эдуард, ни герцог Кларенс, ни по внешности, ни характеру не были похожи на доблестного Йорка. Единственным настоящим сыном герцога Йорка следует считать лорда-протектора, который является «истинно благородным принцем», отмеченным рыцарскими доблестями⁵⁴. В следующем фрагменте описывается выдающаяся и красноречивая речь доктора Шея, показывающая все заслуги Ричарда. Но она не вызвала отклика, среди пришедших людей⁵⁵. Через день после этой проповеди герцог Бэкингем прибыл в Лондон и обратился к горожанам с длинной, искусно составленной речью. Цель ее была та же самая - склонить общественное мнение в пользу протектора. Эта речь обосновывала права Ричарда с помощью религии, морали, ссылаясь на его благородное происхождение⁵⁶. Но когда герцог окончил речь и взглянул на народ, который, как он надеялся и как прежде обещал мэр, должен был закричать: «Король Ричард, король Ричард!», «все были безмолвны, словно немые, и не отвечали ни единым словом»⁵⁷. Удивленный и смущенный герцог подозвал к себе мэра и спросил, «что означает подобное молчание?» «Сэр», - ответил мэр, - быть может, они плохо вас поняли? Мы постараемся исправить это, если сможем»⁵⁸. После повторной попытки «все стояли, не шевелясь, и было так тихо, как в полночь»⁵⁹. Решающую роль в итоге сыграло, лишь то, что в засаде были герцогские слуги и люди протектора, которые громко выкрикивали «Король Ричард! Король Ричард!» - и стали бросать вверх шапки, изображая ликование⁶⁰, которое было воспринято как общее согласие.

Обнажая политический смысл событий, увенчавшихся «выборами» короля Ричарда, Мор представляет нашему вниманию заключительный акт политической комедии, разыгранный на следующий после выборов день. Речь Ричарда в передаче Мора полна заискиваний перед различными слоями населения - знатью, торговцами, ремесленниками. Состоялась торжественная коронация Ричарда. «Так совершилось это страшное преступление. И так как не бывает добра от того, что порождено злом, то все время, пока он был королем, жестокие убийства и кровопролития не прекращались до тех пор, пока его собственная гибель не положила всему этому конец»⁶¹.

Далее Мор приводит в пример подробный рассказ о «самом горестном и гнусном убийстве», ознаменовавшем начало нового царствования, - о том, как по приказу короля в Тауэре были тайно задушены оба малолетних принца – дети короля Эдуарда IV. Гибель принцев тщательно скрывалась, так что некоторые, по словам Мора, «до сих пор сомневаются, были ли они убиты в те дни или нет»⁶². Но сам Мор глубоко убежден в достоверности своего рассказа о судьбе принцев, построенного на основе источников. Конечно, устные источники могут быть не достаточно достоверными, но проверить точность этой информации также вряд ли возможно. Хотя новейшие исследования по этому вопросу полностью подтверждают эту мысль и датировки событий.

Из-за своих многочисленных злодеяний в течение всего правления Ричарда не покидали «великие тревоги и заботы, безмерный ужас, страх и скорбь в душе», «ум его ни на миг не бывал спокоен, и он никогда не чувствовал себя в безопасности»⁶³.

В анализе и характеристике действий героев - «доброго государя» Эдуарда IV, что соответствовало гуманистической традиции, и «властолюбивого тирана» Ричарда III – отрицательного героя, Мору удалось убедительно показать сложность и в то же время цельность этих людей. Их поступки оправданы не только ситуацией, но и индивидуальной психологией. Ричард по Мору – умный и ловкий политик, но аморальная личность⁶⁴.

Томас Мор также намеревался продолжить описание и уделить внимание сменившему Ричарда III правителю – Генриху VII. Бесспорно, что при Генрихе VIII печатать сочинение, подобное «Истории Ричарда III», так порицавшее не только и не столько злодея, тирана и узурпатора Ричарда, но еще в большей степени политический произвол, было бы опасно для автора. Опасность заключается в том, что у читателей могли возникнуть параллели с политической системой тюдоровской Англии⁶⁵. По-видимому, именно это обстоятельство повлияло на то, что «История» осталась незаконченной. По мнению С.А. Сливко, здесь совершенно прав П. Кендал в своей статье о спорах вокруг личности Ричарда III и работы Томаса Мора «мало оснований сомневаться, что «История Ричарда III» была начата как часть целого, как атака ужасным примером на реальную политику силы, которую Мор затем подверг критике в «Утопии»», а также в своих эпиграммах он все-таки сумел выразить свои политические соображения⁶⁶.

«История Ричарда III» провозглашала разрыв с принципами средневековых хронистов, рассматривала историю и историка как активную силу общественного развития. Можно согласиться с выводом известного английского историка Джэкоба, о том, что «История Ричарда III» есть «первая большая историческая работа на английском языке, а Мор инициатор современных английских исторических исследований. Также он считает, что после Томаса Мора до Фрэнсиса Бэкона не было ничего аналогичного⁶⁷.

При конкретном историческом исследовании Томас Мор не всегда был в состоянии последовательно применить собственные взгляды, но и при этом его исторические исследования и отдельные экскурсы в историю имели большое значение.

Свою неоценимо весомую лепту в историческое исследование внес и великий английский поэт, и драматург Вильям Шекспир. В общем и целом его воззрения укладываются в русло философии истории ренессансного гуманизма, т.е. колеблются между двумя полюсами: с одной стороны, гуманистической верой в суверенность личности, направляющей и контролирующей свою жизнь, с другой стороны, христианской традицией, рассматривавшей человеческую жизнь, и человеческую историю как воплощение божественного промысла⁶⁸.

Это видение истории можно характеризовать как глубоко трагедийное. Отдельная личность оказывалась лишь исполнителем чужой воли. В конечном итоге все заговоры, перевороты, восстания, кровопролитная борьба – все это только для того, чтобы реализовался «промысел божий»⁶⁹. Типичным примером подобной реализации провиденциалистской концепции может служить пьеса «Ричард III», написанная по происшествии семидесяти восьми лет, после написания «Истории Ричарда III»Томаса Мора.

Если так случилось, что Ричард, герцог Глостер, а впоследствии король Англии, являлся на протяжении столетий олицетворением самой демонической личности в английской истории, то немаловажную роль в этом сыграл, несомненно, «Ричард III» Шекспира⁷⁰. Благодаря Шекспиру Ричард III стал одной из самых мрачных фигур английской истории⁷¹. Десятки поколений разноязычных зрителей усваивали шекспировскую трактовку этого характера. Они были потрясены лицемерием, коварством и цинизмом Ричарда, его необычайной жестокостью и дьявольским хладнокровием⁷², его пренебрежением законами божьими и человеческими. Шекспир представил Ричарда в образе апогея злодейства⁷³. Но был ли Ричард действительно таким, каким его изобразил великий драматург?

В изображении Шекспира Ричард горбатый, кривобокий, хромой. Его еще с колыбели обуяла одна страсть – жажда высшей власти.

«Стоят меж мной и троном много жизней.

……………………………………………..

Так мучусь я, чтоб захватить корону.

И я от этих лютых мук избавлюсь,

Расчистив путь кровавым топором.»

«Генрих VI», ч. III, III,2

Столь же откровенно излагает Ричард свои затаенные помыслы и в монологе, которым открывается драма «Ричард III»:

«Меня природа лживая согнула

И обделила красотой и ростом.

Уродлив, исковеркан я до срока…

Такой убогий и хромой, что псы,

Когда пред ними ковыляю, лают.

Чем в этот мирный и тщедушный век

Мне наслаждаться?.»⁷⁴

Ричард Шекспира воплощает в себе как бы «рафинированное зло», пороки власти в период войны Роз, своеобразный «сгусток пороков» всей системы феодальной монархии в целом⁷⁵.

Суждения о Ричарде современной западной историографии далеки от единодушия. Существуют как сторонники унаследованной тюдоровской традиции, считающей шекспировский образ едва ли не документальным. Но есть также историки желающие вывернуть тюдоровскую традицию на изнанку. Они хотят представить Ричарда «невинным ангелом», а его победителю при Босворте, будущему королю Генриху VII присвоить характеристику, ранее данную Ричарду III. Попытки реабилитации Ричарда стали предприниматься после смерти последней представительницы династии Тюдоров – королевы Елизаветы и продолжаются по сей день⁷⁶.

Таким образом, в «Истории Ричарда III» Томас Мор предстает перед нами тонким психологом, мастером литературного портрета, массовых сцен, внутренне напряженного, драматического действия. Оригинальность Мора мы видим в том, каким образом он трактует факты, взятые из различных видов источников, сопровождая их собственной интерпретацией.

Он мастерски использует литературный жанр апологии от противного как эффективное средство пропаганды близкой ему гуманистической концепции совершенного государя, где Ричард III – антипод гуманистического идеала.

Томас Мор провел плодотворную работу по разработке методологии исторического исследования, оказавшего существенное влияние на развитие изучения общественных явлений в направлении превращения истории в науку. Благодаря новому пониманию и трактовке исторических событий, «История Ричарда III» в течение двух столетий была лучшей работой по рассматриваемому периоду и до сих пор сохранила значение одного из важнейших источников по истории Англии.