Но сильнее человека

Нет в природе ничего.

Мчится он непобедимый

По волнам седого моря,

Сквозь ревущий ураган, –

поет гимн человеку Софокл в другой драме, также относящейся к циклу сказаний об Эдипе, в «Антигоне».

Язык драм Эсхила и Софокла строг и возвышен. Их герои страдают, но это величественные страдания. Иначе ведут себя действующие лица произведений Еврипида. Они ближе к реальной жизни, ее печалям и страстям. Какая боль и безысходность заключены в мольбе Ифигении, несчастной дочери Агамемнона, которой суждено стать жертвой во имя благополучия похода к стенам Трои:

Но природа

Судила мне одно искусство – слезы,

И этот дар тебе я приношу...

Я здесь, отец, у ног твоих, как ветка,

Молящих дар; такая ж, как она,

Я хрупкая, но рождена тобою...

О, не губи безвременно меня.

Глядеть на свет так сладко, и спускаться

В подземный мир так страшно – пощади!

Я первая тебе «отец» сказала,

И ты мне первой «дочка». Помнишь, я

К тебе взбиралась на колени с лаской?

О, как ты сам меня тогда ласкал.

А я в ответ, вот как теперь, твоих

Касаясь щек: «О, если б дали боги

Тебя, отец, когда ты будешь стар,

В дому своем мне нежить, вспоминая,

Как ты меня, ребенка, утешал».

По большей части сюжеты драм являются изложением мифов, исключение составляют немногие произведения – это драма Фриниха «Взятие Милета» и Эсхила «Персы». Участник Саламинского сражения воспел величие подвига соотечественников:

Сначала удавалось персам сдерживать

Напор, когда же в узком месте множество

Судов скопилось, никому никто помочь

Не мог, и клювы направляли медные

Свои в своих же, весла и гребцов круша. _

Найти спасенье в бегстве беспорядочном

Весь уцелевший варварский пытался флот,

Но персов били эллины, как рыбаки тунцов.

В середине III в. до н. э. переработанные сюжеты греческих драм обрели второе рождение в театральных представлениях Рима. Но это уже была и другая эпоха, и другие люди.

6.3. Театр как место зрелищ. Вернемся к тем дням, когда деревянная статуя Диониса была перенесена в сооруженный для нее храм, около которого сначала установили деревянные скамьи. Позднее они были заменены фундаментальной каменной постройкой и вмещали несколько десятков тысяч зрителей.

Как правило, здание театра размещалось на склоне холма. Скамьи для зрителей, возвышаясь уступами, полукольцом охватывали орхестру. Зрительный зал – театрон – разделялся проходами на секции. Первые ряды предназначались для наиболее почитаемых в государстве граждан – это прокедрия. Тем, кто не имел возможности внести плату за посещение театра, выдавался специальный жетон – тессер.

На орхестре – круглой площадке – выступали хор и актеры. В центре ее стоял алтарь Диониса, на котором приносили жертвы, возжигали огонь перед началом представления. За орхестрой размещалась небольшая постройка – скене. По-гречески это слово означает «палатка». Она служила местом для хранения реквизита, переодевания актеров. На стене скене, обращенной к зрителю, помещались декорации. Узкая площадка, почти на уровне земли, непосредственно перед скене, называлась «проскениум» – сюда выходили главные действующие лица. Чтобы сделать актера выше, заметнее зрителям, использовались котурны – специальные платформы, которые одевались на обувь. Большое расстояние между проскениумом и последними рядами зрительного зала не позволяли увидеть мимику актера. Чтобы не только слово, но и «выражение лица» воздействовало на собравшихся в театре, актер по ходу действия менял маски – гнева, страдания, радости.

Проскений и орхестра соединялись между собой ступеньками. Со временем проскениум подняли выше орхестры.

Площадь перед царским дворцом. Начинается драма об Эдипе. Чтобы быть выше, актер надел котурны, на его лице маска с седыми завитыми в локоны волосами и бородой – признак зрелого возраста. Старец вышел бы в маске с белыми редкими волосами. Человек средних лет не имел бы бороды.

Эдип выходит из центральной двери дворца, нарисованного на обращенной к зрителю стороны скене. И полилась музыка первых слов драмы:

Птенцы младые Кадмова гнезда!

Зачем вы здесь в столь жалобной осанке

И с ветками просителей в руках?

Ведущий хора, изображающий жреца, вступает в беседу, объясняя происходящее в Фивах:

Эдип, властитель родины моей!

Ты видишь сам: всех возрастов пришли мы

И собрались у алтарей твоих.